Виталий Портников: Переселенцы ничего не изменят

Это означает, что в ТКГ будут и представители переселенцев. О необходимости их присутствия в переговорном процессе неоднократно говорил и президент Владимир Зеленский. И это совершенно логичный подход – если мы проводим переговоры о будущем Донбасса, то участниками этого процесса должны быть и люди, которые вынужденно покинули место проживания из-за российской агрессии. 

Но это только в том случае, если цель переговоров для обеих сторон – достичь мира и восстановления территориальной целостности Украины. Для украинского руководства это действительно главная цель Минского процесса. Но для Кремля Минский процесс – часть усилий по поглощению Украины и превращению ее в российскую колонию или даже часть территории России. И в этом смысле цели Зеленского и Путина являються диамерально противположными. Если Зеленский хочет восстановить территориальную целостность Украины, то Путин – территориальную целостность "настоящей" России, от Ужгорода до Владивостока. И в этом смысле никакого реального значения Минский процесс не имеет, войну на Донбассе он не закончит просто потому, что прекращение войны противоречит стратегическим целям агрессора.

Тогда зачем же этот процесс вообще продолжается? На этот вопрос тоже есть очень простые ответы, которые я даю уже шестой год подряд. Для Украины Минский процесс имеет значение только потому, что он позволяет продолжать европейские санкции против России. И если Украина покинет Минск в одностороннем порядке, то это даст возможность российским "доброжелателям" в Европейском Союзе отказаться от продолжения санкционной политики. При этом сама санкционная политика не останавливает войну, но напоминает о нелитимности действий России, наносит ущерб экономике врага и заставляет Кремль воздержаться от эскалации ситуации. 

Для России Минск имеет значение только потому, что в Кремле его рассматривают как один из инструментов принуждения Киева к прямым переговорам с марионеточными администрациями Донецка и Луганска. А зачем? А вовсе не для окончания войны. Россия просто хочет доказать, что ее нападение на Украину это "внутренний конфликт" и добиться от Запада снятия санкций. То есть добиться цели, прямо противоположной целям Украины. Именно поэтому Москва так ухватилась за формулу "консультативного совета", на заседаниях которого Россия была бы посредником наряду с Германией, Францией и ОБСЕ. Считаться посредником, а не агрессором и при этом контролировать Донбасс и добиться снятия санкций – вот чего на данном этапе хочет Кремль. 

Что будет дальше? Ничего непредсказуемого не будет. Если украинское руководство и далее не будет соглашаться на прямые переговоры с марионетками, ситуация будет развиваться по грузинскому сценарию. Рано или поздно в Кремле начнут "операцию по принуждению Украины к миру", попытаются захватить еще часть Донбасса, а потом признают "независимость" "народных республик" по примеру Абхазии и Южной Осетии. Если же в Киеве пойдут на прямые переговоры, независимости не признают, но Украина и «народные республики» будут сосуществовать по молдавскому сценарию – как три самостоятельных субъекта, легитимный и самопровозглашенные. С возможностью генерирования новых конфликтов, разумеется. И с возможностью голосования жителей оккупированных территорий за пророссийских кандидатов на выборах в Украине – их специально будут привозить автобусами куда-нибудь в Краматорск, как сейчас на молдавских выборах подвозят избирателей Приднестровья. На время выборов, кстати, будут просто переставать стрелять. 

Какое же в этом случае имеет значение инкорпорация переселенцев в переговорный процесс? Для сторонников подходов Владимира Зеленского в Украине это доказательство того, что президент "старается" и мир уже близок. В Москве могут изобразить эту инкорпорацию как "начало диалога" представителей разных групп населения Донбасса, то есть опять будут упирать на "внутренний конфликт". Но самой сути имитации переговорного процесса это не изменит.

Ничего плохого в такой имитации нет. Альтернатива отказа от Минска – снятие санкций с России. Для нас важно, чтобы переговорный процесс продолжался вплоть до изменения общественно-политической ситуации в стране-агрессоре и появления у руководства России готовности комплексно решить проблемы оккупированных на постсовестком пространстве территорий других стран, от Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии до Донбасса и Крыма. 

На протяжении ближайших десяти-двадцати лет такая возможность может появиться. Важно только, чтобы Украина к тому времени еще существовала и не проигрывала новых войн.