Я не думаю, что скоро буду снимать, если вообще буду, - автор лент "Назови свое имя" и "Живые" Сергей Буковский

После вручения премии с Сергеем Буковским записала блицинтервью журналистка телеканала Еспресо Екатерина Галко.

Сергей, что для Вас означает получение премии имени Василя Стуса?

Фото: PEN Ukraine

Я горжусь этим. Это не фестиваль, не награда, не диплом, это нечто иное совершенно. У меня возникает очень странное чувство даже неловкости от этой премии. Я уже говорил сегодня, что на мою долю не выпало даже тысячной доли тех страданий и мучений, которые выпали на долю Стуса. Это был человек совести, истины, таланта, высокой поэзии. Мне казалось, что эта премия все же литературная, поэтическая, а я не писатель, не поэт, я занимаюсь совсем другим делом – документальным кино. Поэтому, для меня это абсолютно неожиданное решение такого уважаемого жюри, которое возглавляет пан Мирослав Маринович, для меня это очень высокая фамилия в нашей жизни и в нашем обществе. Это момент ответственный, очень волнующий. Я понимаю, что эти слова граничат с банальностью, но все же это действительно так.

Когда Вы впервые узнали о Василе Стусе? Кто он для вас?

Я впервые услышал эту очень звучную, очень выразительную фамилию в перестроечные времена. Я тогда работал на государственной студии документального кино. Это были времена, когда уже можно было так неожиданно говорить правду. Тогда уже во весь голос говорили не только о Большом голоде, я имею в виду Голодомор, о сталинских лагерях и о советских. Тогда начали говорить о шестидесятниках, к которым, безусловно, принадлежал и Василий Стус. Один из первых фильмов, сделанный на нашей студии, был о Свитличном. И там был один очень эмоциональный, очень сильный, впечатляющий эпизод, когда на Байковом кладбище происходило перезахоронение Стуса. Эти кадры есть в архиве и, слава Богу, они навсегда в нашей киноистории и кинолетописи. Тогда я впервые услышал о Стусе. Во второй раз, с такой неожиданной стороны, о Стусе мне рассказывал Семен Глузман, сидевший с ним в одной камере. Он рассказывал о совершенно другом человеке, чем о котором мы сегодня говорим, каким сегодня нам его представляет современная украинская мифология. Он действительно не боялся говорить правду, у него было оголенное чувство несправедливости, он об этом говорил везде, но, в то же время, он был нежным, лиричным, очень искренним человеком и очень талантливым. Непосредственно он, в камере, читал переводы Рильке диссиденту, психиатру Глузману. Вот тогда я больше его узнал.

Фото: PEN Ukraine

Снимаете ли Вы сейчас? О чем эти работы?

Я не снимаю, я сейчас по большей части преподаю и я являюсь куратором, координатором фильмов, которые снимают мои студенты - и это, безусловно, наша война. Это очень сильный и эмоциональный материал, который они привозят. Несколько проектов уже на стадии монтажа, постпродакшена. Я уже почти год это смотрю, смотрю, мы смотрим много рабочего материала. Я не думаю, что скоро буду об этом снимать, если вообще буду. Необходимо расстояние времени, чтобы осмыслить происходящее. Безусловно, летопись работает, кинохроника работает, слава Богу, это все сегодня снимается и сохраняется. Создан даже архив войны, фестиваль Docudays совершил такой архив, к счастью, это не пропадет, никуда не денется. Все будет осмыслено, сохранено и архивировано – все то, что сегодня снимают и профессионалы, и наши ВСУ мобильными телефонами.

Как вы оцениваете состояние украинского кинематографа сейчас?

Ответственно говорить только о кинематографе, к которому все-таки еще отношусь и что-то пытаюсь делать со своими студентами. Они сегодня работают и снимают фильмы о войне, они – документалисты. Я думаю, что если наш национальный кинематограф не будет поддержан, нас ждут очень печальные и катастрофические последствия. Новое поколение, появившееся за 32 года, появилось среднее поколение, молодое поколение, очень современных, очень талантливых людей, они могут просто не работать в Украине и это будет очень грустно. Они уже знают, как работать с европейским миром, европейскими продюсерами, это современные люди и они сегодня представляют Украину на самых выдающихся фестивалях в мире по крайней мере европейских. Часто наш президент, я никакой не хочу говорить критики в его адрес, но вспоминаю известную цитату известный афоризм Черчилля о том, как можно сокращать бюджет на культуру, а что же мы тогда защищаем. Но это лишь фраза, на самом деле было бы неплохо, чтобы бюджет культуры не сокращался, а увеличивался.

Фото: PEN Ukraine

Правильным ли путем идет сегодня украинская документалистика?

Я думаю она идет так, как она идет – как может, так и может. Например, мой друг, оператор Михальчук, он – военный ВСУ и в то же время он фотографирует и снимает непосредственно на передовой. Ярослав Пилунский – он командир аэробатальона или аэроразведки, он тоже снимает. Но для многих обычное оружие, военное оружие, сильнее фото или камеры. Они сражаются как солдаты, как военные.

Как изменилась с начала войны Ваша школа документалистики? Изменились ли студенты?

Фото: PEN Ukraine

Она существенно не изменилась. Недавно набрали новый курс, 9 студентов. Больше парней, как ни странно, обычно это девушки. Я думал, что мы никого не наберем в этом году, ну, такие обстоятельства. Но был даже конкурс, и не всех брали, кто хотел. Но все горят, хотят снимать, работать, что-то узнать об очень непростом деле - документальном кино. Потому что среди студентов немало журналистов, и я их предупредил, что это совсем другое, телевизионная журналистика, особенно новостная. Мы приходим, когда они (прим. журналисты) уже уезжают домой. Когда сюжет был в эфире, а мы остаемся. Это системно совершенно другое, это совсем другой взгляд на жизнь. Вы бежали, бежали, бежали, а теперь нужно остановиться и посмотреть. Психологически не просто себя изменить и всматриваться в жизнь совсем иначе, не с колес, не оперативно, хотя журналистика сегодня работает на все 100, наша украинская, в том числе и на фронте.