Вызовы цифровых технологий: от Украины как родины онлайн-революций до "киберНАТО". Конференция в Гарварде

Цифровая безопасность стала одним из самых больших вызовов времени – хакеры могут сорвать работу электростанций, банков, больниц. Социальные сети могут цензурировать глав государств и свободно допускать поток дезинформации. Как повлияли цифровые технологии на государственный суверенитет в мире и, в частности, в Украине? Этой теме была посвящена вторая дискуссия, проходившая онлайн в рамках конференции, проводимой Украинским научным институтом Гарвардского университета (УНИГУ).

Тема, которую в течение недели 7-11 февраля обсуждают эксперты, звучит так: "Не только пограничье: тридцать лет украинского суверенитета".

Обсудить вопросы суверенитета в контексте цифровых технологий собрались исследователи и практики – социологи, исследователи социальных медиа, журналисты, публицисты из Австралии, Украины, Ирландии и Америки. Кроме темы, их объединяло еще и то, что они были рождены в Украине.

Татьяна Локоть, модератор дискуссии, доцент кафедры цифровых медиа и общества Школы коммуникаций Дублинского городского университета, которая является автором многих исследований на тему цифровых трансформаций, поставила вопрос о том, какую роль они сыграли в демократических изменениях в Украине.

Украина как родина онлайн-революций

По мнению Ольги Бойчак, которая преподает курс цифровых культур в Сиднейском университете в Австралии, Украина стала первой страной в мире, где произошла революция, организованная онлайн. И произошло это не в 2013-14 году, а еще в 2004 году, считает украинская социолог из Австралии.

"Это произошло благодаря гражданской журналистике и появлению первых интернет-изданий, таких как "Украинская правда", которая была основана в 2000 году в ответ на неспособность главных медиа освещать оппозиционные точки зрения и была попыткой обойти старания правительства ограничить свободу слова", - убеждена исследовательница. В результате интернет стал легитимным источником информации, несмотря на то, что менее 10% населения имели доступ в интернет.

Информация начала поступать и распространяться не по официальным каналам, а новости по неформальным путям – от элит, имевших доступ к новым технологиям, к более широким слоям населения, одновременно строя в нем новые горизонтальные связи. Эти связи усилились во время Революции Достоинства с появлением социальных сетей и приложений для мобильных телефонов. Через социальные сети распространялись стримы с Майдана, социальные сети использовались для организации и мобилизации протеста, а также для расследований в открытых источниках и раскрытия дезинформации.

ІТ-индустрия меняет общество и бизнес-среду

С точки зрения эксперта-практика с многолетним опытом работы в сфере информационных технологий и их применения для решений в политике безопасности и обороны Анна Булах рассказала о том, как информационные технологии развиваются в Украине и о том, как на нее влияют мировые тенденции. В Украине есть мощный ІТ сектор, ранее в основном работавший на выполнение заказов из-за рубежа. Но за последние пять лет украинские компании поднялись на более высокий уровень на рынке ІТ и начали предлагать товар собственного производства.

Это изменение ведет за собой ряд перемен для общества – необходимость совершенствовать законодательство в сфере бизнеса и в сфере информационной безопасности, развитие инвестиционных навыков и технологий, усиление сотрудничества с правительством, в результате которого родился, в частности, приложение "Дия".

С другой стороны, на этот же период приходятся и самые большие вызовы для украинской ІТ индустрии – хакерские и дезинформационные атаки со стороны России, которые усилились с началом военной агрессии на Донбассе и аннексии Крыма. "Украина стала прямой целью информационных операций и кибератак", – говорит Анна Булах, советник по вопросам политики в стартап-компании "Reface".

Необходимость защищать и развивать свой ІТ сектор привела к усилению сотрудничества с западными странами, ведь продукты, разрабатываемые украинскими компаниями предназначены для западных рынков. Из-за этих связей в обратном направлении, в Украину, приходят принципы организации не только ІТ-индустрии, но и бизнес-среды в целом.

"Украинская расследовательная журналистика родились благодаря интернету" - Гуменюк

Говоря с перспективы украинской журналистки, украинская репортер и писательница Наталья Гуменюк указала на то, что уже упомянутая "Украинская правда" возникла благодаря тому, что тогдашняя постсоветская украинская власть "не понимала, что такое интернет и кто его контролирует". По ее мнению, этот проект нельзя назвать гражданской журналистикой, потому что люди, которые его основывали, включая убитого вскоре после того Георгий Гонгадзе, были профессиональными журналистами, которые благодаря интернет-медиа сумели обойти цензуру.

"Независимым украинским журналистам удалось конкурировать с государственными и олигархическими СМИ благодаря интернету. Украинская политическая и расследовательная журналистика родились благодаря Интернету", – считает Наталья Гуменюк.

Являясь одной из соучредительниц проекта "Громадське", она также напоминает о роли, которую играл этот проект во время Революции Достоинства, освещая события через Twitter и Facebook, ведя непрерывній стрим из центра Киева на канале Youtube. "Без этих технологий революция и ее освещение были бы невозможны", - считает журналистка.

По ее мнению, "Громадське" нельзя считать проектом гражданской журналистики, потому что там работали профессиональные репортеры и комментаторы, которые имели доступ к ключевым политикам государства. Но это появление на альтернативном СМИ имело и негативные последствия – грязные политические кампании пришли в украинские интернет-СМИ гораздо раньше, чем к коллегам на Западе.

Политика в Facebook вместо реальной политики

Многолетний исследователь социальных сетей и дезинформации, автор нескольких книг о пропаганде, Питер Померанцев, являющийся старшим научным сотрудником Университета Джонса Хопкинса, говорит, что появление соцсетей привело к тому, что украинские политики, которые хотели идти в ногу со временем, стали уделять больше внимания тому, как они представляют свою политику в соцсетях, а не реальной политике.

"После Майдана был такой период, когда украинские политики демонстрировали много работы в Facebook, было много Facebook-политики вместо реальной политики", - считает британский аналитик.

С другой стороны, нынешние украинские политики с энтузиазмом устремились в проекты цифровизации, действительно упростившие общение с государственными органами для многих людей, приблизили государство к гражданам. По мнению Померанцева, украинское правительство и граждане так активно перенимают цифровые технологии из-за того, что государственные учреждения слабы, доверие к ним на низком уровне. Эти технологии начинают изменять то, что в других развитых демократиях выполняют имеющие репутацию институты.

"Эти технологии могут стать катастрофой, если "правительство в смартфоне" будет использоваться для того, чтобы проголосовать за "Минские соглашения", но они будут отличным инструментом для активизации граждан на уровне местного самоуправления", - считает Померанцев. Согласно исследованиям, которые проводит его проект, украинцы очень ценят возможность влиять на решение местных властей, они видят в этом одно из самых главных достижений независимости Украины и одно из самых больших отличий от россиян.

По мнению Померанцева, у Украины есть все условия для того, чтобы цифровые технологии помогли в укреплении демократии – есть много талантливых ІТ-специалистов, высокий уровень проникновения интернета и желание как со стороны правительства, так и со стороны граждан.

“Все от этого только выиграют, потому что правительство, которое отдает гражданам часть полномочий, получает взамен их большее доверие и большие шансы на переизбрание. Звучит как парадокс, чем больше власти вы отдаете, тем больше шансов у вас остаться во власти на выборах”, – отмечает Померанцев.

Риски и вызовы технологий

Помимо положительных последствий развитие интернета несет и вызовы. Как говорит Ольга Бойчак, до 2013 года украинцы в своем использовании интернета мало чем отличались от россиян. Даже правительственные электронные адреса могли размещаться на российских доменах, таких как mail.ru, сотни тысяч украинцев имели свои аккаунты в российских соцсетях, таких как ВКонтакте, но с началом войны пришло осознание, что такая электронная связь с агрессором несет значительные риски безопасности. Однако запрет на российские сайты пришел только в 2017 году по решению Национального совета по безопасности и обороне. Значительная часть оставшихся на этих платформах радикализировалась в своей пророссийской позиции, говорит Ольга Бойчак.

Как отмечает исследовательница, мобильные технологии, например, используются для отслеживания и запугивания. Практика расссылки угрожающих СМС-сообщений, которая началась еще на Майдане, затем распространилась и на украинских военных на Донбассе.

Поэтому, по мнению Ольги Бойчак, войны ведутся не только за территорию, но и за национальное интернет-пространство и онлайн-безопасность своих граждан.

Эту точку зрения разделяет и Анна Булах, которая говорит, что значительная часть гибридной войны ведется в социальных сетях, а дезинформационные кампании становятся все более изощренными. Также нападения совершаются в сфере критической инфраструктуры, и счастье для Украины, что она не имела возможности модернизировать эти системы, что помогло ей избежать серьезных аварий, потому что некоторыми системами, например на электростанциях, в Украине, в отличие от Запада, до сих пор можно управлять вручную.

Конструирование реальности с помощью технологий работает, и это опасно – Гуменюк

Наталья Гуменюк упомянула, что украинцы, увлекшись появлением новых возможностей в интернете, не сразу осознали, что это лишь инструмент, который можно использовать и во благо и со злым умыслом. “Не вся дезинформация на Донбассе шла через телевидение, много ее распространялось и по каналам интернета и социальным сетям, в частности через "Одноклассники", или российский Youtube. Мы слишком поздно об этом начали заботиться”, – резюмирует Гуменюк.

Отдельную проблему представляло появление ботов и их использование для травли журналистов в социальных сетях или для грязных политических кампаний. "Использование ботов и технологий, усиливающих их влияние в сети, создавая впечатление, что мнение, которое они представляют, доминирует, является, по моему мнению, одним из наиболее опасных явлений в украинском интернете. Потому что это имеет реальное влияние на политику, потому что эту точку зрения распространяет телевидение, повторяют лидеры мнений, эти тезисы влияют на общественное мнение”, – говорит Гуменюк.

Суверенный интернет – это словарь России и Китая, которые хотят возвращения цензуры – Померанцев

Питер Померанцев говорит, что с большой опаской относится к идеям "суверенного интернета", попыток власти ограничить и контролировать информационное влияние из-за границы. "Так говорят Россия и Китай, которые, говоря о "суверенном интернете", на самом деле хотят возвращения цензуры. Поэтому важно найти новые слова для наших идей, а главное другие принципы и концепции. Чем является демократическая версия суверенитета в интернете – на этот вопрос еще нет ответа, но Украина находится на передовой его поиске”, – считает исследователь.

Новые угрозы требуют четких определений, говорит Померанцев. Например, если в Америке говорили о вмешательстве России в президентские выборы, то нужно иметь возможность четко определить, о каком вмешательстве идет речь, чтобы это можно было запретить законодательно. Для Украины это вопрос не теоретический – это вопрос выживания. Нужно определить и назвать каждую отдельно или в совокупности составляющие угрозу для демократического процесса.

А следующим шагом, по мнению исследователя, нужно было бы подумать над общей защитой киберпространства: "Когда мы найдем нужные определения, нужно создать "информационное НАТО", чтобы нападение на Украину в сфере информации означало нападение на Германию. И нападение на украинскую электрическую сеть означало нападение на немецкую электросеть, так что  ждите ответа". В целом, по его мнению, Украина, хоть и оказалась на передовой обороне западной цивилизации против своей воли, может сыграть ключевую роль – дать ответы на вопросы, актуальные для всего западного мира.

Гибридные войны в виртуальном пространстве без государственных границ

По мнению Ольги Бойчак, та часть войны, которая ведется в виртуальном пространстве, связана с реальным миром многими разными способами и оказывает на него реальное влияние. Вспоминая пунктирно, исследовательница назвала развертывающиеся в интернете операции по информационному влиянию, особенно влиятельными среди них являются те, которые направлены на разъединение общества. Зачастую их трудно выявить и определить. С другойстороні, интернет помогает людям, которые готовы оказывать помощь, к примеру армии, либо переселенцам, находят и организуются также при помощи интернета, социальных сетей.

Специалист по информационной безопасности Анна Булах обратила внимание на то, что с 2014 года разработчики информационных операций изменили тактику, и если в активный период боевых действий они сосредотачивали внимание на операциях, разъединяющих общество, то в 2020-22 годах они сосредоточились на кибератаках, которые наносят экономический ущерб и создают препятствия для превращения Украины в более богатую страну.

Используя платформы социальных сетей, они пользуются коммерческой настройкой платформ и слабостями политики модерации. Противодействовать этим проблемам сложно из-за того, что социальные сети максимизируют прибыль от количества пользователей, независимо от того, правдивую ли информацию они распространяют. То есть нужно отдавать себе отчет, что эти ограничения наложены самой природой этого продукта, и правительством нужно работать с платформами, формируя партнерство с бизнесом и законодательные рамки так, чтобы эта деятельность не вредила общественным интересам. Европейский Союз начал эту работу, США в этом процессе медленнее, Украина в законодательном плане сильно отстала, защититься от дип-фейков, например, нет законодательной возможности, отмечает Булах.

"Особенно опасны чат-румы, "комнаты для разговоров". Например в Украине пользуются популярностью чат-румы в Телеграмме, которые могут включать десятки тысяч людей. Некоторые из них превращаются в эхо-камеры, куда не попадают альтернативные точки зрения. Модерация в режиме аудио-форумов особенно сложна”, – объясняет Анна Булах.

На Западе используются форумы для распространения различных теорий заговоров. Потенциально опасно использование искусственного интеллекта, особенно нацеленное на молодежную аудиторию. "Среда геймеров является объектом распространения экстремистских идей", - отмечает исследовательница.

Что касается защиты от кибер-атак, то государство должно позаботиться о ключевой инфраструктуре – электросетях, энергетических сетях в целом, работать с местными ІТ-разработчиками, которые до сих пор работают преимущественно на западных клиентов.

Журналистка и активистка Наталья Гуменюк обратила внимание на другую роль, которую иногда играют соцсети. По ее словам, переговорный процесс по поиску путей реинтеграции оккупированных территорий подчас может быть подорван одним критическим твитом, создающим впечатление о существовании мощной оппозиции к какому-либо вопросу.

Иногда нужно молчание, иногда даже добрые люди могут причинить вред. Приезжают эксперты из-за границы, которые имеют колоссальный опыт, например, по вопросам правосудия в переходный период, но они не имеют никакого понятия, как работать, когда есть Facebook или Twitter”, – объясняет Гуменюк.

С другойстороны, интернет дает возможность прямой связи с людьми на оккупированных территориях. "Два миллиона человек в Крыму, три миллиона человек на Донбассе есть онлайн, с ними можно коммуницировать через интернет", - отмечает исследовательница, говоря, что технологии, благодаря применению которых респонденты могут чувствовать себя безопасно, такие как Zoom, позволяют прямой контакт, открывают возможности для исследований.

Питер Померанцев обратил внимание на то, что часто на социальные сети смотрят как на обособленный сегмент, хотя на самом деле он полностью интегрирован в целую медиа-экосистему. “Это нонсенс, потому что так это не работает. Например пост в телеграмме комментируется политиком, затем появляется на телевидении, позже его усиливают социальной сети. И да, они могут играть роль в том, чтобы отравлять, радикализовать дискурс, но их нужно видеть как часть всеобщей медийной экосистемы. В конце концов исследования показывают, что люди, которые смотрят телевидение, более уязвимы к дезинформации, интернетом все же пользуются более образованные и более богатые части общества”, – объясняет Померанцев.

Отвечая на вопросы из аудитории о недостаточной медиаграмотности в Украине и о балансе между демократией и ее ограничениями в воюющей стране, от Джефри Тримбла, одного из бывших руководителей Агентства США по глобальным СМИ, Питер Померанцев ответил, что не видит ничего удивительного в том, что были закрыты каналы Виктора Медведчука, и что в Британии такого бы тоже не терпели в условиях войны. А что касается медиаграмотности, то здесь большую роль, по мнению исследователя, играет прозрачность собственности, бизнес-операций и т.д., и когда потребитель медиапродукта будет иметь информацию о том, кто является источником информации, на каких позициях стоит владелец, сколько за это было заплачено , то ему легче будет делать выводы о самом продукте. В ограничениях самих сообщений Померанцев смысла не видит, потому что само слово "дезинформация" или даже "экстремизм" не имеет юридического определения.

Отвечая на этот же вопрос, Ольга Бойчак заметила, что даже для специалистов бывает трудно разобраться в том, что считать дезинформацией, и как смотреть на источник и сообщение, потому что в большинстве случаев, а исследователи говорят о 80%, дезинформация имеет вполне легитимный источник и состоит в основном из правдивой информации, и только одна часть извращает все содержание так, что эта информация становится дезинформацией. Так же, по ее словам, происходит и с источниками информации, потому что сообщение может исходить с дезинформационной платформы, затем о нем сообщают СМИ с репутацией, комментируют политики в соцсетях, и оно приобретает легитимность как событие, о котором сообщено во многих источниках. Также, говоря о причинах, по которым люди делятся информацией, среди мотивов могут быть вопросы идентичности, социальных связей, желание презентовать себя онлайн в определенном свете.

Что касается наложения ограничений, то исследовательница из сиднейского университета напомнила о том, как попытки Facebook ввести большую прозрачность в финансировании политических кампаний показали лишь то, что у компании не хватило ресурса мониторить соблюдение своих новых правил. А украинские активисты из-за злоупотребления алгоритмов социальной сети попали под запреты в Facebook по обвинению в распространении языка вражды, хотя именно с этим языком вражды они и боролись. Поэтому, по ее мнению, нужно быть осторожным с введением ограничений, потому что нарушители могут легко обойти, и они могут ударить против тех же людей, которые борются за их введение.

Возвращаясь к вопросу о медиаграмотности и о том, есть ли основания говорить, что украинцы менее грамотны в этом отношении, чем другие в регионе, который поставила исследовательница Ольга Онух из Британии, Питер Померанце сказал, что таких данных нет, и что он относится скептически к тому, чтобы делать ставку на этот вопрос как на основную защиту от дезинформации. Ибо многие из конспиративных теорий как раз доказывают необходимость все проверять до абсурда, чтобы сказать, что никому доверять нельзя, поэтому верить можно только Путину или Трампу. Поэтому критическое мышление это не только о том, чтобы деконструировать сообщения, но и о том, чтобы иметь продуктивную демократическую дискуссию.