Второй самый опасный враг

Когда-то Юрий Шевелев поставил в ряд самых больших врагов Украины провинциальность. И не просто поставил, а назвал ее следующей в перечне после Москвы. По крайней мере никто не подвергает сомнению, что Москва является экзистенциальным врагом Украины. Здесь без вариантов - "или мы, или они". В то же время на провинциальность обращают значительно меньше внимания - настолько мало, что повседневные ее проявления называют то коррупцией, то пророссийскостью, то еще как-то.

Провинциальность раздражает прежде всего несоответствием уровню, на котором действуют ее продуценты.

Речь идет о регулярных скандалах и просто "безвкусных" деталях, которые продуцирует окружение президента, да и он сам, конечно. Начиная от регулярного издания сборников президентских речей, которые чем дальше, тем больше напоминают даже не "Малую землю" Брежнева, а громоздкие гроссбухи мудрецов уровня райцентра о новом устройстве, как минимум, страны, как максимум - мира. И завершая серией последних скандалов - история с награждением барышни-эскортницы, перипетии вокруг объявления лауреатов нынешней Шевченковской премии, обнародование очередных материалов ГБР о Шафире, Коломойском et consortes. Все это имеет одну общую черту. Как вы уже догадались - это она, провинциальность. Именно она так раздражает - прежде всего, несоответствием уровню, на котором действуют ее продуценты.

Эта черта практически всегда, когда ее носители оказываются на высших ступенях, включает мелочность, уязвленность по поводу собственного влияния, желание выглядеть всемогущим, плохое образование, недостаток такта, выдержки и того, что называют чувством уместности. Она не всегда совпадает с происхождением и местом жительства - история знает немало лиц, которые всю жизнь прожили в маленьких городках или селах, а открытостью мышления и широтой горизонта могли соревноваться со столичными жителями, и не меньшее количество потомков семей с традицией, чей уровень, несмотря на все старания, так и не перерос подросткового.

"Вульгарность всегда говорит: я" - именно этой фразой Жана Маритена можно обозначить стиль подавляющего большинства действий власти, касающихся культуры, информации, церемоний, традиций и т.п.

Провинциальность верит в простые решения. Провинциальность крайне плохо отделяет собственные потребности, желания, а то и прихоти, - от требований объективных обстоятельств и общей пользы для общества. Еще хуже ее носителям удается отделить одно от другого в процессе практической деятельности, и совсем худо - подавлять собственные желания ради отложенной выгоды. В общем, у духовных провинциалов всегда есть проблемы с иерархией приоритетов и горизонтом планирования.

В сетях бурлит еще одно лицо провинциальности - когда сторонники разных партий считают лидера конкурентов чуть ли не посланцем ада на земле, а его сторонников - безнадежными идиотами.

Впрочем, если спуститься в недра фейсбука, то президент имярек со всей командой перестает казаться исключительным воплощением и эманацией провинциальности, а начинает выглядеть вполне логичным завершением общего тренда. Ведь между тем в сетях бурлит другое лицо провинциальности - когда сторонники разных партий считают лидера конкурентов едва ли не посланцем ада на земле, а его сторонников - безнадежными идиотами. И это касается всех - и порошенковцев, и "зеленых". Тот факт, что в целом вменяемая и взвешенная позиция Порошенко остается в основном абсолютно неслышимой для основной массы его сторонников, заставляет подозревать, что аналогично было бы и с Зеленским, если бы он оказался на позиции своего конкурента.

За этой "битвой народов", в которой уже совершенно непонятна разница между сторонниками обеих партий, кроме разве той, что каждая жаждет пирамиды из голов сторонников другой в стилистике Тамерлана, затерялись еще две группы. Первая - это сторонники остальных "старых политиков", которые время от времени всплывают с причитаниями: "А вот если бы нашего выбрали, не послушали, неблагодарные..." Другие - это условные сторонники реформ, которые сетуют на нереформированность и вообще несовершенство Украины: "А вот если бы были ее реформировали", - это когда речь идет о нереформированных сферах. Там, где результат все же есть: "А вот если бы были реформированы скорее..."

Больше всего в этом удивляют авторы заявлений, которые утверждают, мол, не буду голосовать за вот этого политика, потому что у него такие глупые и нарванные сторонники. Так ведь с другой стороны баррикад точно такие же глупые и нарванные. И здесь возникает ассоциация не с роялистами и республиканцами Франции, или пилсудчиками и дмовчиками Польши, - здесь за милю видно наших родных архетипических Кайдашей с выбитыми в пылу семейной ссоры глазами и грушей на меже. Когда главное - не достичь цели, а показать оппоненту собственную значимость и крутизну, обесценив его, а еще лучше - тотально уничтожив.

Энергия травмы, нанесенной войной, не находит немедленного выхода в том, чтобы пришибить москаля, и направляется внутрь - на политических конкурентов в стиле пресловутой Кайдашевой семейки.

И это тоже провинциальность. Которая началась прошлой весной с травмы свидетеля и острой вспышки ненависти к москалям. Вместе с этой ненавистью пришло острое желание этого самого москаля пришибить. Но обстоятельства четко показали, что вот сейчас ты, конкретный Иван или Маруся, москаля не удушишь.

Соответственно, энергия начала искать себе выход. И она его нашла - в политических конкурентах. С персонализированностью нашей политики и нашим же инвидуалистическим рвением лидер конкурентной политической группы оказался вполне неплохой сублимацией лидера врагов.

К тому же, в условиях хронического стресса человеку свойственно скатываться на привычный уровень. А одна из коллективных привычек нашего народа очень хорошо постигнута Оксаной Забужко в формуле "синдром закрытой пирамиды". Это состояние, когда вся энергия вынуждена держаться внутри сообщества, поскольку пути к субъектности против внешних контрагентов отрезаны. Как следствие - эта нерастраченная энергия находит выход во внутренних распрях и взаимном соперничестве. Начинается самопожирание. Именно, чтобы предотвратить это явление, добрые учителя обязательно придумывают занятия для учеников, а добрые командиры следят, чтобы солдаты были заняты чем-то полезным. Ведь первая категория еще не совсем взрослая для полноценной субъектности, а вторая благодаря специфике среды является категорией подчиненной.

На уровне власти провинциальность - это почти всегда еще и культурная и обывательская пророссийскость, часто не осознанная и вроде бы отрицаемая.

Эта привычка на уровне народа является одним из проявлений вынужденной провинциальности, как следствия длительного подневольного состояния. На уровне власти провинциальность - это почти всегда еще и культурная и обывательская пророссийскость. По очень простой причине: провинциальность - это всегда о вторичности относительно кого-то или чего-то большего. В колониальном состоянии центром для нации становится колониальная метрополия. В нашем конкретном случае - это не менее конкретная Москва. В течение десятилетий, если ты претендовал на высшее положение, то должен был переходить на русский, перенимать практики россиян и обязательно признавать их превосходство. Именно в этом секрет очевидно пророссийского крена власти. Именно здесь - истоки влечения к "хорошим русским" и попытки подражать российским же властным практикам.

На низших уровнях мы имеем - как в доказательство тезиса, что общество изменилось больше, чем власть, - скорее компенсацию провинциальности. Чаще всего через попытки продемонстрировать свою значимость и отдельность. Но компенсация на то и компенсация, чтобы соответствовать по своей силе глубине раздражителя. А поскольку наследство колониальной провинциальности у нас немалое, а фоновый стресс дополнительно стягивает нас на "привычный", то есть подчиненный уровень, то в результате получаем ситуацию, когда желание упрямо настоять на своем и любой ценой доказать собственную значимость, перевешивает все. Даже осознание, что идет кровавая война за наше существование.

Триста лет назад такие стремления привели нас к кровавой Руине. Менее ста лет назад - к атамании, когда локальные отряды отрывали силы от единой армии.

Нашего демографического потенциала на преодоление последствий еще одной Руины не хватит.

Может, все-таки сдержимся и не будем доводить до засохшей груши? Потому что нашего демографического потенциала на преодоление последствий еще одной Руины не хватит. Ведь последствия предыдущей мы преодолевали почти два века.

Специально для Эспрессо.

Об авторке: Олеся Исаюк – историк, доктор гуманитарных наук, научная сотрудница Центра исследований освободительного движения и Национального музея-мемориала "Тюрьма на Лонцкого", исследовательница нацистских и советских репрессий в ХХ веке.

Редакция не всегда разделяет мнения, высказанные авторами блогов.