Встреча Путина с Ким Чен Ыном демонстрирует его слабость, – российский оппозиционер Марк Фейгин

В Севастополе наши бойцы очень хорошо и четко отработали. Как пели в песне, «ждет Севастополь, ждёт Камчатка, ждёт Кронштадт». До Камчатки далеко, но Кронштадт гораздо ближе, неподалеку от Пскова. Этот сигнал не просто об уничтожении плавсредств – это очень конкретный военный сигнал с нашей стороны Кремлю.

Я хочу сказать, что события происходят по нарастающей экспоненте. Это при том, что американские дальнобойные средства до сих пор не предоставили. Не решен вопрос по ATACMS, по TAURUS. А что будет, если они появятся? Простой риторический вопрос: что будет, если появятся тяжелые беспилотники, ударные, которые несут сотни килограммов взрывчатки. Что тогда? По крайней мере, в отношении Крыма ничего хорошего ждать не стоит.

К тому же если эти средства, которые имеются в Украине, достигают таких целей, то что будет, если появятся другие? В Москве все еще не верят, что это может пойти дальше. За каждым таким ударом они предпринимают лихорадочные действия. И неважно, по Крымскому мосту ударили или по Сенатской башне Кремля – они считают, что на этом все завершится, потому что они примут какие-то контрмеры, которые обезопасят их от таких ударов в дальнейшем. Но этого не происходит. То есть нет такого, что они усилили ПВО или уничтожили, как часто заявляют, производство таких средств, ракет или ударников на территории Украины. Ничто из этого не дает результата. С точки зрения большой картины это дает понимание, что у вас ничего не получится: какие бы шаги вы ни делали на линии фронта, вы все равно будете получать эти удары далеко от линии фронта – в Крыму, в Москве. И какой смысл в этой операции, зачем пытаться захватить Киев, если Москва не будет защищена? О Крыме я вообще не говорю, он рядом, там это будет продолжаться постоянно. Это один момент: теряется смысл всей «специальной военной операции».

Как мы и прогнозировали, перенос войны, пусть даже дистанционный, на территорию РФ и оккупированную часть, если мы говорим о Крыме, обнуляет весь смысл этой операции, постоянно меняющийся и произносимый кремлевским руководством. Последняя версия Путина, которую он сам озвучил: нас заставили. Заставили что – дойти до Киева?

Вырезать Бучу

Вырезать Бучу его заставили, это точно. Ну, мы понимаем, почему он такое говорит: сейчас, если он скажет, что наша цель – денацификация и демилитаризация, освобождение Киева и установление там пророссийского правительства, все будут смеяться. А так вроде бы для внутреннего потребления – да, погибают, десятки тысяч наших мобилизованных солдат, контрактников, но это нас заставили. Это ведь не потому, что мы этого хотели.

Следовательно, с точки зрения большой картины война вообще теряет смысл. То есть так называемая СВО теряет всякий смысл. Давайте вспомним: а что завтра? А завтра Крымский мост. По нему уже дважды ударили? Так ударят в третий раз. И разрушат окончательно эти прогоны. А завтра Рублевка, «Москва-сити» снова, Кремль и т.д. Здесь нет ограничителей по поводу целей.

Санкт-Петербургский порт – перевалочная база для героина, оружия и т.д.

И что тогда? Зачем вам эта СВО, если вы теряете от нее никак не меньше. Пока что это нематериально, а с точки зрения политической вы теряете гораздо больше. Не проще ли будет ее прекратить и вывести войска? Понятно, что этой мыслью они не руководствуются. Понятно, что до последних будут мобилизовать, бросать это мясо. Но эти удары ведут именно к этому – к обнулению смысла. Среди народа мы вряд ли найдем людей, способных мыслить далеко. А вот среди элиты эти настроения усугубляются: чего мы добиваемся, чего мы хотим? То есть в окружении Путина, в более широком понимании - во властном классе, через полтора года, скоро уже год и семь месяцев, это, конечно, будет усиливаться. А какой от этого смысл? А если все 10 лет, как собирается воевать Путин? Это, например, я не говорю, об определенных сроках. Но это как – 10 лет будут наносить удары по территории России, по территории Крыма и остальным, пока не деоккупируют? То есть для них теряется смысл всего этого, так они еще и страдают от этого. У этих людей нет прозападных взглядов или проукраинских, нет, не из-за этого. Просто элиты теряют каждый раз свои возможности, то, ради чего живут.

Лучше всего почувствовал колебания в настроениях элит Путин. И история о Чубайсе, которому помогут, возможно, соединиться с его родственниками, как раз свидетельствует, что этот сигнал Чубайсу, которого словно выставили под прицел, обозначили «мишень», действительно является сигналом элитам. С другой стороны, русские элиты оказались беззубыми.

Вы правы, элита оказалась очень низкого сорта. Все эти Чубайсы – а я с ним был в одной фракции когда-то, в 1993-1995 годах в парламенте, он был во фракции "Выбор России", которой руководил Егор Гайдар. Я бы сказал, что Чубайс в решении Путина не случаен, он упомянул о Чубайсе по двум причинам. Во-первых, потому что Чубайс представляет «системных либералов», а во-вторых, потому что Чубайс сбежал. Это слово «сбежал»: похоже, Чубайс сбежал. То есть не уехал в командировку, не согласовал свое отсутствие на работе и переход, отъезд из России. Вероятно, он действительно, как в спецоперации, сел в какой-то частный джет и оттуда, из самолета, пересекая границу с Турцией, направил заявление об увольнении с должности помощника Путина, хотя это общественная должность. Конфигурация, скорее всего, была такой. И это уже обида: он предатель.

Хоть он и молчит, и потому его необязательно прямо сейчас ликвидировать, ведь он не выступает против войны. Но ведь мы понимаем, что Чубайс знает очень много.

Визит северокорейского «пельменя», единственного из плюс-минус более мощных автократов, посетившего Путина на его саммите. И Путин начал выдавать очень много разных месседжей. С какой целью состоялась эта встреча, что нужно Путину от Северной Кореи, а Северной Корее от Путина? И, возвращаясь к теме месседжей Путина, начались у него оговорки по Фрейду: для того чтобы вести какие-то переговоры с Украиной, Зеленский или Верховная Рада должны отозвать запрет вести переговоры до возвращения временно оккупированных территорий.

Все, что касается переговоров, Путина сильно беспокоит. Безусловно, он хотел бы вступить в переговорный процесс, который принесет массу дивидендов и пользы Москве. Потому что прекращаются боевые действия. Даже если на фоне переговоров будет продолжение боевых действий, у них будет другая интенсивность. На них повлияет сам факт того, что ведутся переговоры, не решит, но повлияет. Для Путина важно вовлечь как можно больше участников в эти переговоры, не просто двусторонние переговоры с Киевом, он прекрасно понимает, что от Киева ничего не добьется, не имеет смысла это все, особенно на фоне происходящего. А чтобы в этом участвовали и американцы, и китайцы, и другие – так проще будь как-то поджимать процесс прекращения огня и всех текущих вещей, в которых Путин нуждается. Санкции тоже, его все интересует.

Выбрасывающиеся каждый раз «мирные планы» начали выбрасываться интенсивнее, озвучиваться, проверяться, как на них отреагирует киевская сторона, как отреагирует Москва. Это симптоматично, это свидетельствует о том, что такие разговоры ведутся. Они есть и в западных кабинетах, говорить о том, что все игнорируют возможность перехода к переговорным возможностям, было бы неправильно. Они, безусловно, учитывают ситуацию. Конечно, если она изменится, если войска Украины дойдут до Мелитополя или Бердянска, ситуация изменится. Сразу скажут: нет, вы что, мы никогда не хотели переговоров, тем более за спиной Украины. То есть они учитывают ситуацию на фронте.

И такие удары, нанесенные по Севастополю, и другие тоже влияют на это – на уверенность западных элит в том, что Украина может довести дело военным способом до решения вопроса деоккупации и не переходить к переговорам. Потому что многие считают, что это какое-то злое намерение Запада.

Нет, для Запада это тактика, поскольку для него очень чувствительна ситуация, когда война все продолжается, а нужно решать параллельно многие вопросы, например избирательные в США. Так, задач противостояния республиканцам и Трампу, у которого самый высокий рейтинг, скорее всего, он будет номинирован на кандидата в президенты от Республиканской партии. И это тоже большая головная боль. И безусловно, американцы принимают во внимание то, что заходить в выборы с кандидатом в лице Байдена на девятом десятке, который, так помогая Украине, не завершил войну, и еще неизвестно, чем она завершится, - это минус.

Хоть этот вопрос и не главный. Внутренние экономические вопросы имеют первостепенное значение для американского избирателя. Но проблема в том, что и экономически похвастаться особенно нечем демократам. А еще вдруг начнутся разговоры на этом фоне о том, что был позор в Афганистане в августе 1921 года, а потом повторился в Украине, так это ничем не лучше. А вроде бы тезис о суверенитете украинцев сохранен, Украина сохранена, хоть и за минусом какого-то количества - 18-15-10% территории - это объективно сильная позиция для демократов.

Но есть еще Украина и украинская позиция, она четкая и понятная: мы не признаем кулуарные переговоры, ВСУ продолжают постепенно вытеснять врага с временно оккупированных территорий, отметил начальник Объединенных американских штабов Марк Милли, который в свое время прогнозировал, что Киев может пасть за пару дней, а сейчас говорит: нет, все, как я предсказал, - Украина крепко держится. И тут подъедут ATACMS, будем надеяться, что примут это решение.

Но есть еще психотип Путина. Лучше всего его охарактеризовал светлой памяти убитый Борис Немцов, который точно, довольно корректно описал, как тот будет вести себя. Есть ряд аргументов, которые должны влиять на то или иное логическое рациональное решение, то есть убираться с манатками за границы Украины, выводить оккупационные войска и т.д. Но вместо этого он встречается с Ким Чен Ыном. То есть был бы Усама бен Ладен жив – он встретился бы еще с Усамой, вот его ответ.

В каком-то смысле, хотя там есть практическая цель у Ким Чен Ына: они хотят договориться взять боеприпасы и вооружение, Москва в них остро нуждается – боеприпасы и вооружения, которые есть на складах в Северной Корее. Это накоплено за десятки лет. После корейской войны оружия без счета. Его не надо производить - только доставить.

Это в значительной степени вопрос решения с Пекином, потому что Пекин остается патерналистом по отношению к Северной Корее. Северная Корея не сделает таких шагов без одобрения Пекином, это слишком рискованно – ввязаться в эту войну.

Пекину предъявят страны Запада: как так, вы руками корейцев поддерживаете военную агрессию, а это запрещено уставом ООН, а вы постоянный член Совета Безопасности, гарант безопасности в мире, и обязаны соблюдать эти статьи, которые  запрещают, вводят эмбарго для страны -агрессора на поставку вооружений.

Вы хотите быть частью этого мира, где игнорируются нормы международного права? Вы ведь декларировали совсем другое.

И Москва в таком уязвимом положении уступает что угодно. В Пхеньян ездил Шойгу. Теперь, через месяц-полтора, уже приезжает Ким Чен Ын. Правда, на своем бронепоезде к границе, он не весь путь будет преодолевать – к нему летит Путин. Это, безусловно, демонстрирует зависимость Москвы сейчас от таких партнеров, она очень нуждается в оружии.

О чем это говорит? Вероятно, не может справиться российский ВПК, какое еще тут может быть объяснение, другого объяснения нет. У ВПК нет мощностей, средств и возможностей, чтобы обеспечить конкуренцию с Украиной, конкуренцию по индустриям. У Украины, конечно, нет таких возможностей, но у нее есть союзники, которые обеспечивают этот преимущественный баланс. Москва отдает себе отчет: война – это еще и война промышленных индустрий, и если она ее проиграет, то количеством солдат, которых ты можешь мобилизовать, это не компенсируется.

Если вспомнить о странных месседжах Путина: с одной стороны, он на что-то намекает, с другой – проводит цирк, который он называет «выборы» на ВОТ. Юридическая ценность этого нулевая, ничтожная. Но он это провел – чтобы продемонстрировать свою негоциационную политику. В то же время ВСУ обнуляют его аппетиты. И здесь мы имеем два разноплановых, разнонаправленных вектора. Как Путин будет выбираться из этого? Если бы он не включал в состав РФ временно оккупированные территории, ему, видимо, и в генштабе говорили этого не делать, но он на это пошел, потому что хотел застолбить захваченную территорию.

Что касается выборов. Они вообще являются фикцией в России – что выборы президента, что только что закончившиеся выборы на оккупированной территории. Но именно выборы на оккупированной территории имеют значение. Какое? Выборов действительно нет, это просто объявление результатов. Они должны легитимизировать эти оккупированные территории путем фейковых референдумов, бесконечным проведением выборов – демонстрацией того, что эти территории являются органической частью РФ, ее субъектами. Смотрите: местное население формирует местную власть. Конечно, никто никуда не ходит и не голосует. Все фальсифицируется, результаты объявляются целиком с потолка. Но для Москвы это важно.

Этот месседж скорее Западу. Для того чтобы повысить свою аргументацию относительно того, что эти территории уже являются составляющей РФ: мы же не можем (как они о Крыме всегда говорят) обсуждать Крым, Крым – это Россия. Все. То же они хотят сделать с Донетчиной, Луганщиной и, разумеется, с Херсонщиной и Запорожьем, которые после 24 февраля являются новыми приобретениями, оккупированными, агрессивно занятыми со стороны Москвы.

Им нужно показать, что налаживается мирная жизнь, выборы – ее часть. Хотя на самом деле все знают, что по международному праву, кроме прочего, проводить выборы там нельзя. Запрещено на оккупированных территориях, пока не завершится война. Женевские конвенции этого не предполагают, ничто этого не предусматривает, запрещено, нельзя проводить там выборы.

Но это происходит. Эта спешка вызвана тем, чтобы постоянно Западу подбрасывать аргументы: мол, давайте, жмите на Киев, потому что эти территории уже геополитически в реалии – составная часть России и потому, извините, по-другому мы уже не можем.

И выборы являются инструментом легитимации. А самого механизма голосования там нет, и выборов нет, потому что это чистый фейк.

Если уж говорим о выборах. А почему Линдси Грэм, американский республиканец, заговорил об украинских выборах. Где Линдси Грэм – и где Украина, где украинская Конституция, где законодательство? Но рождает такой креативчик американский республиканец. И это ведь не просто так.

Не просто так. Я думаю, что американцам важно, что эти громкие скандалы в конгрессе с обсуждением коррупции с военными поставками, финансовой помощью Украине, как-то пытаться ответить, что там легитимная власть, она может иметь недостатки, но это власть, которую избрал народ. То есть, даже если один цент украден – я не знаю, не слежу за коррупционными скандалами, это не самое главное во время войны, на мой взгляд, война и ее результат важнее, после войны разберутся, все подсчитают и всех выявят. Но выборы – инструмент преодоления этой проблемы, чтобы градус страстей уменьшить. И в самом конгрессе, и среди избирателей, и общественное мнение и тому подобное важны, чтобы этот механизм продолжал работать.

Я не представляю, как он может работать в Украине в условиях военного положения и боевых действий, как будут голосовать люди на оккупированных территориях, на приграничных с оккупированными территориями – и в Киеве как они будут голосовать?

Или те, кто уехал? Я просто не знаю, не могу комментировать, потому что не представляю, как это можно организовать, да еще и в воюющей стране.

Но логика у них такая, что если в Украине проводятся выборы – сменится власть или нет зависит от выборов. Украина является демократическим государством, несомненно, невзирая на все издержки войны, естественные ограничения. Но для США это важно. Не только для Линдси Грэма. Он, кстати, приезжал, встречался с Зеленским тоже не просто так. И это весь американский истеблишмент, Белый дом заинтересован в том, чтобы все якобы продолжалось. Чтобы показать, в том числе, что и Белый дом тоже в этом заинтересован, что Украина не оккупирована, что в Украине жизнь продолжается, что Украина продолжает голосовать, выбирать себе власть, в отличие от Москвы. То есть это еще и идеологический момент: мы так боремся за Украину, потому что она часть нас, часть западного мира, просто еще не определилась в структурах этого западного мира - НАТО, ЕС - из-за войны. А вот выборы они проводят и выборы будут проходить под контролем и мониторингом Запада и Европы, это не российские выборы. И будет чем отбиваться в Белом доме, говоря, что это настоящие выборы, смотрите, это настоящая борьба, это демократическое государство. Скорее всего, этими двумя аргументами руководствуется американский истеблишмент.

Есть третий аргумент, многие его конспирологически продают, озвучивают: а может, они хотят сменить власть в Украине? Я могу сказать: американцы ни разу, где бы они ни хотели сменить власть, вот так ее, путем выборов, не сменили. Давайте вспомним выборы, на которых к власти пришел Зеленский. Они что – думали о Зеленском как преемнике Порошенко? Разве? Поэтому надежды, что власть сменится благодаря внешнему давлению «проводите, проводите выборы», наивны, этого не будет. Все будет совсем по другому сценарию.