Украинцы по выбору: кто из известных людей выбрал украинский язык, отбросив русский

Названа "дочь" Тараса Шевченко, или сознательный выбор россиянки

Марко Вовчок: имя из школьной программы: одна из самых известных украинских писательниц XIX века, названная "дочь" Тараса Шевченко, мастер психологической прозы, фамм фаталь и… россиянка. Самая настоящая этническая россиянка.

Мария Александровна Вилинская родилась в 1833 году на территории Орловской губернии, ныне – Липецкая область России. Подростком училась в частном пансионе в Харькове, но потом жила в Орле у своей тети. Там она познакомилась с Афанасом Марковичем – украинским фольклористом, которого в Орел сослали из-за участия в Кирилло-Мефодиевском обществе, - за которого вскоре вышла замуж.

Об обстоятельствах этого замужества очень интересно рассказывает Вера Агеева на канале "Бешеные авторши" - очень советую это видео всем, кто хочет больше узнать об этой фантастической женщине. Дело в том, что ее замужеству с Марковичем предшествовало предложение состоятельного местного аристократа с собственным поместьем и садом, которое юная Мария отвергла.

Очевидно, уже тогда, в семнадцать лет, она понимала, что ее не устроит роль хозяйки поместья – она, как позже напишет Виктор Петров в романизированной биографии, хотела принадлежать только себе. Между прочим, с Марковичем она позже вообще развелась. Вероятно, выбор писать на украинском языке продиктован приблизительно теми же соображениями – бунтарской натурой, протестом против мейнстрима, как бы мы сейчас выразились.

Переехав с мужем в Немиров, способная к языкам девушка изучает украинский – и это очень хорошо. И через восемь лет присылает свои "Народные рассказы" писателю, который тогда делал погоду в украинской литературе – Пантелеймон Кулиш. Тот – в восторге от ее произведений, а еще больше – от нее самой… Но скандалы и слухи вокруг Марка Вовчка – это тема для отдельного сюжета, если вам такое интересно – дайте знать в комментарии.

Ее украиноязычные произведения стали очень популярными, о них высоко отзывались современники и писатели будущих поколений – Кулиш, Франко, Леся Украинка. Тарас Шевченко не только назвал ее своей "дочерью" и посвятил ей несколько стихов, но и говорил, что она одна знает наш язык!

Правда, злые языки утверждали, что эти произведения действительно написала не Мария Александровна, а ее муж. В частности Елена Пчилка довольно ядовито отзывалась о ней, мол, как это так, первая попавшаяся "проклятая кацапка" (это реальная цитата) вот так взяла и начала писать на украинском?

Но, во-первых, активнее всего такие слухи распускал сам Кулиш, взбешенный на "волковатую" писательницу за холодность в ответ на его ухаживания, а во-вторых, почему же тогда без нее Маркович не написал ни одного произведения? К тому же Мария Александровна таки имела талант к языкам, в частности была хорошей переводчицей: например, именно ей Жюль Верн доверил исключительное право переводить все свои романы на русский.

К сожалению, из-за притеснений царской властью украинского языка и материальных затруднений Вилинска позже отошла от украинской литературы и начала писать на русском. Однако это не умаляет ее предыдущих достижений – это, в частности, несколько томов "Народных рассказов", в которых раскрываются тонкие социально-психологические проблемы, повесть "Институтка", где подняты вопросы феминистического характера, детские произведения и даже сборник украинских песен.

Как украинизировались… киевские неоклассики

Сложно сейчас себе представить, но пойти другим путем и обогатить не украинскую, а русскую литературу могли светские украинские словесности – поэты-неоклассики. Об этом, в частности, встречаются упоминания в воспоминаниях современников, которые упорядочил и издал в Мюнхене брат Николая Зерова, Михаил Орест.

Зеров происходил из украинской семьи, его папа был из Черниговщины, а мама – из Полтавщины, но образование играло свою роль – юный Николай разговаривал и писал по-русски. Вот как его вспоминает одноклассник из Первой киевской гимназии Александр Шульгин: "До украинства в те времена Зеров еще не признавался, наверное, и не знал ничего о нем (а если и знал, то разве что от меня). (…) Украинский вопрос среди нас, гимназистов, все же возникало и со стороны Зерова не вызывало никаких возражений.

Сдав весной 1908 г. последние экзамены, мы с ним, как хорошие товарищи, обменялись фотографиями. И вот ирония судьбы! Зеров написал мне на обороте снимки (обычно по-русски) такое: "Борцу и оратору от абсолютной беспринципности". В этих резких словах, которые меня тогда поразили я почувствовал в нем тоску по этим "принципам", желание найти свой путь…"

И Зеров его нашел – путь сознательного украинца – в студенческие годы в Киевском университете, еще до революции. Не в последнюю очередь за них, за эти принципы, впоследствии его репрессировали и расстреляли в Сандармохе. Вместе со многими другими яркими художниками того времени, в частности, другом и единомышленником Павлом Филипповичем, еще одним представителем "пятернойго гроздья" неоклассиков.

Филиппович, также сначала обрусевший через систему образования, вернулся к родному языку после событий 1917 года - когда на короткий период воцарилась Украинская народная республика, а значит, как пишет его брат, "Свободно раздалось скованное веками украинское слово", и по стране прокатилась "волна национально-культурного возрождения".

А еще один неоклассик, Михаил Драй-Хмара, увлекся национальной идеей и начал писать на украинском еще в 1915-16 годах во время своего обучения в Петрограде - тогда там действовало мощное украинское "землячество", то есть общество.

Кто хорошо учил украинскую литературу в школе, знает, что четвертый неоклассик – Юрий Клен – на самом деле был немцем по имени Освальд Бургардт. Он учился в Киеве 1918-20 годах, и к украинскому языку его привлекла среда, а не зов крови.

Вряд ли и следует объяснять, каким огромным был вклад неоклассиков, особенно Рыльского и Зерова, в развитие украинского языка и писательства – они принесли в нашу литературу изысканный флер античности не только своим поэтическим творчеством, но и огромным переводческим наследием.

"Язык, на котором говорят миллионы людей, не может быть некрасивым"

Еще одним нашим героем, который пришел к украинскому языку чуть ли не с нуля, был Юрий Шевелев.

Он – один из самых выдающихся украинских лингвистов, который своим трудом по исторической фонологии украинского языка доказал: никакого древнерусского языка, якобы объединявшего население Киевской Руси и из которого вроде бы потом ушли украинский, белорусский и русский языки – не существовало. Это миф, чрезвычайно выгодный россиянам.

Эти три языка – так, безусловно, родственные – развивались отдельно из общего русла праславянских диалектов. Унифицированный, единственный древнерусский язык просто не имел шансов образоваться при тогдашней феодальной раздробленности – национальные языки в современном понимании в Европе начали формироваться только в эпоху Возрождения, то есть в 15-16 веках… но и это - тема для отдельного сюжета. Любопытно? Пишите в комментарии.

А сейчас речь о Шевелеве, который, родившись в 1909 году в семье немецкого происхождения, где царил русский язык и культура, в конечном итоге стал убежденным патриотом Украины. Языковед основательно и очень увлекательно описывает этот процесс в своих воспоминаниях "Я, мне, меня и вокруг".

Первым шагом на этом пути было избавиться от привитого империей превосходства в отношении украинского языка. В этом подростку Юрию помог его кузен Толя Носов, ученый, единственный из их семей украинофил. Как-то в начале 20-х годов, когда он гостил у Шевелев в Харькове, Юрий пошел на провокацию и спросил: зачем ты разговариваешь на украинском языке – он же некрасив?

"Я надеялся на острый ответ, лекции, нотации, взрыва гнева, - вспоминает Шевелев. - Но Толя спокойно ответил: - Язык, на котором говорят миллионы людей, не может быть некрасивым". Очень мудрый ответ, разбивающий вдребезги русскую болтовню о смешном "хохляндском языке". Ведь язык – это прежде всего средство коммуникации, и на любом языке можно творить прекрасную поэзию, а можно кого-то оскорблять и унижать.

Это осознание стало для Шевелева откровением, и украинский язык стал его восхищением – но оно, в отличие от других подростковых увлечений, уже не прошло. Но его специальностью она стала уже позже. Стоит сказать, что украинскому языкознанию очень повезло, ведь если бы Шевелев родился на пять лет раньше или позже, его судьба могла сложиться совсем иначе.

Дело в том, что учился в университете, тогда ХИНО, Харьковском институте народного образования, в 1927-33 годах. С одной стороны, гайки закручивались уже тогда: если бы не это, Шевелев стал бы литературоведом, как мечтал с самого начала, однако к тому времени эта отрасль уже была сплошь заангажированной, и литературные критики были либо ожесточенными коммунистами, либо… заключенными и смертниками . Чувствуя интеллигентскую брезгливость к комсомольским лозунгам и уже тогда гнилой системе, Шевелев избрал языкознание, дышавшее по крайней мере немного свободнее.

С другой стороны, его выпуск был последним перед массовым сворачиванием украинизации и окончательным утверждением сталинского террора. Шевелев еще имел возможность учиться у мастеров своего дела, которых буквально за несколько лет репрессировали, и застал развитие национально-культурного возрождения 20-х годов. Вот как о причинах своего обращения в украинство пишет сам Шевелев:

"Помешало в этой продолжительности и преданности то, что было дальше: высокие постижения украинской культуры - "Березиль" Курбаса, писание Николая Хвылевого, ... стихи Павла Тычины, проза Юрия Яновского, открытие Шевченко в оригинале, а особенно, на первых шагах, открытие Леси Украинки с ее сочетанием европейскости с украинскостью, потому что я не был деревенщиной, и украинскость больше всего говорила мне через европейскость, но может и это не имело бы окончательного, решающего значения, если бы не позже, уже с конца двадцатых годов начато, а в тридцатых доказано гротескной трагедии преследования украинцев и украинской культуры. Теперь украинцы были превращены в то, что англоязычные народы очерчивают словом underdog, и теперь отойти от того, чем я восхищался в двадцатых годах, было бы позором и преступлением перед самим собой".

И немного дальше: "Мое давнее внутреннее неприятие советщины капризной психологической игрой вошло в ассоциации с состоянием украинской культуры: ее гонят и преследуют, значит мы сообщники". Прекрасная иллюстрация того, как принуждение и террор вызывают у людей обратную реакцию – запомните этот момент, это не последний подобный случай…

Поэты выбирают украинский!

Например, подобные рассуждения – пусть и неосознанные – подтолкнули к украинскому языку замечательную писательницу (и художницу), лауреатку Шевченковской премии Эмму Андиевскую. Родившись в Донецке в 1931 году, Эмма росла в обрусевшей среде и впервые услышала украинский язык в шесть лет, когда семья переехала в Вышгород.

Писательница вспоминает, что ее мама огорчалась и злилась на дочь за увлечение "мужицким языком", и этот униженный статус еще больше укрепил твердое постановление Эммы, которое она придерживается и сейчас: писать только на украинском. Да еще какой! Если вы хотите подтянуть свой словарный запас, читайте роскошные сюрреалистические стихи Андиевской. Ну вот например: (с.162)

Иначе ситуация, скажем, была у Леонида Киселева – украинского Рембо, который умер от болезни в 22 года, но успел состояться как поэт дважды – в русском языке, а затем и в украинском. Киселев писал с детства, сначала по-русски, ведь рос в пятидесятые годы в семье русского киевского писателя.

Впрочем антисистемность всегда была в нем: в шестнадцать лет в стихотворении "Цари" он высмеял рабское обожествление русскими царей, которое никуда не делось даже в советское время: "Раз все цари плохие, почему Царя Петра зовем Петром Великим И в Ленинграде памятник ему?" . Школьнику удалось поджечь жопу целому академику-пушкинисту Дмитрию Благому, который в своей рецензии плевался на протест Киселева "против одной из устойчивых традиций передового российского общественного мнения".

Неудивительно, что мятежный юноша ужасно увлекся Шевченко – и, вероятно, эта любовь сыграла свою роль в его языковом выборе. Киселев начал писать на украинском примерно за год до своей преждевременной смерти. Незадолго до того он написал эти очень известные в Украине и за ее пределами строчки:

Я постою у края бездны
И вдруг пойму, сломясь в тоске,
Что все на свете — только песня
На украинском языке.

Но настроение этого стиха – не торжественное и триумфальное: поэт скорее вкладывал в него трагический смысл, ведь чуть выше называет украинский язык "милым и полузабытым". Похоже, ему действительно болела целенаправленная русификация Украины советами, а зная о своем диагнозе и предстоящей смерти, Киселев тоже чувствовал себя "на краю пропасти". Как пишет Владимир Панченко в прекрасной статье для газеты "День",

"именно тогда его пронзило осознание: мир хрупок, угрожает, как... как украинская песня, язык! Вот это пронзительное осознание, думаю теперь я, многое может объяснить в языковом выборе Леонида Киселева 1967 - 1968 гг. Оно является психологическим ключиком в истории его перехода на украинский язык, перехода, состоявшегося "над пропастью", став жестом Лениной экзистенциальной солидарности с языком".

А как переходят на украинский сейчас?

К счастью, опасения Киселева относительно украинского языка не оправдались: он не просто пережил репрессии совка, но продолжает развиваться и постепенно отвоевывать свои позиции. Скажем, количество людей, которые считают украинский язык родным, выросло с 57% в 2012 году до 76% в 2022. Украинский – родной язык для большинства людей даже в наиболее обрусевших регионах, а еще радует, что самый большой процент тех, кто считает украинский родным – среди молодежи.
Еще более красноречивый показатель – это язык повседневного пользования: чисто русскоязычными сейчас себя называет лишь 18% людей, из этой категории люди двигаются в сторону двуязычия, а уже постепенно переходят исключительно на украинский.

И помните, мы говорили о том, что именно репрессии против украинского языка и культуры вызывают у людей сопротивление и побуждают выбирать этот путь? Так вот, это работает до сих пор: ведь кроме украиноязычных школ, квот на радио и телевидение и содействие украинскому книгопечатанию, похоже, больше всего наших сограждан побуждает переходить на украинский именно российская агрессия и желание путина защищать и освобождать русскоязычных.

Сколько бы на болотах не выли о пещерной русофобии, она, эта русофобия, абсолютно заслужена, ведь в Украине ее влекут за собой действия самих россиян. Так было в 2014-м, когда соседи отжали Крым и напали на Донбасс, так случилось и теперь, с полномасштабным вторжением. Я лично знаю нескольких людей, которые сейчас перешли на украинский, хотя даже не планировали этого раньше.

Переходят на украинский и художники – причем если большинство наших сегодняшних героев делало это в детстве или молодости, когда человек только ищет себя до сих пор восприимчив к различным влияниям, имена, которые вспомню далее, принадлежат взрослым сформированным личностям, а то и людям очень почтенного возраста. И я совсем не претендую на исчерпывающий список, только хочу дать несколько примеров.

Скажем, донецкая и раньше русскоязычная поэтесса Ия Кива, которая в 2014 году вынуждена была переехать в Киев, а в феврале 2022 – переезжать еще дальше, во Львов, начала писать и по-украински тоже: для нее это, цитирую, "важно, потому что это в определенной степени о причастности и присутствии". Последние ее стихи даже преимущественно на украинском, и реально очень сильны.

Поворотным в плане языка 2014 стал и для русскоязычного поэта из Одессы – Бориса Херсонского. По его словам, он пробовал писать на украинском языке еще в подростковые годы, но впоследствии стал известен именно как русскоязычный поэт. До 2014 года он "считал, что это не мое и мой уровень владения украинским языком недостаточен. Но пришел такой "учитель" украинского языка, как Владимир Путин, начавший войну, когда начались эти ужасы, он говорил, что защищает нас, русскоязычных. И это стало, пожалуй, моей нравственной реакцией на эту ложь".

За эти годы Херсонский успел выпустить несколько украиноязычных сборников, хотя – как признается сам – его украинский до сих пор не идеальный, и эти стихи нуждаются в редакторской руке. Я также не могу не вспомнить недавний скандал, когда Херсонский выступил в Италии на одной сцене с россиянином Гандлевским, а когда получил в соцсетях совершенно понятную волну хейта, объяснил, что это "хороший русский", уехавший из России и войну не поддерживающий, и что на том мероприятии они не представляли своих стран, поэтому это никакой не диалог с россиянами, который большинство украинского культурного сообщества – и я тоже – считает недопустимым.

Я не поддерживаю эти поиски хороших русских и считаю, что выступать с любыми россиянами на одной сцене – это подыгрывать нарративам о братских народах и этому навязчивому пренебрежительному желанию некоторых европейцев устроить нам публичное примирение, будто мы дети, которые не поделили совочек в песочницы. Но безотносительно к этому считаю, что когда русскоязычный поэт в шестьдесят пять лет переходит на украинский – это мощный поступок, достойный уважения.

Другой пример такого перехода – из области музыки. Речь идет об Антоне Слепакове, бывшем лидере днепровской группы "Я и друг мой грузовик", а теперь фронтмене "вагоновожатих", которых он основал в 2013 году с экс-гитаристом группы "Lюк". Конечно, в гражданской позиции Слепакова и до этого никто не сомневался, и в творчестве группы уже появлялись отдельные украиноязычные композиции, но в 2021 году выходит первый их полностью украиноязычный альбом "огнестрельное".

Почему это стало таким событием? Ну хотя бы потому, что в песнях "вагоновожатых" тексты очень важны и чуть ли не доминируют над музыкой: они имеют свою художественную стоимость, и, судя по отзывам критиков на альбом, новая языковая ипостась Слепакова оказалась вполне успешной. Как отмечает сам исполнитель, этот переход назрел вполне естественно, хотя и пришлось приложить усилия.

Конечно, мы любили его интеллектуальные тексты и мокро и драйв на концертах и до того, но сейчас творить на украинском – это об уважении к своей аудитории, а еще – как отмечает сам артист – о сознательной работе на развитие украинской культуры.

Надеемся, вам понравилась эта подборка украинцев по выбору, но мы уверены, что она далеко не исчерпывающая: пишите в комментарии, какие еще художники, особенно писатели, сознательно выбрали украинский, хотя он не был их первым языком?