Тюрьма – второй дом для русских детей. Если не первый

4 мая она радостно заявила в интервью РИА Новости об усиленном внимании властей к нуждам беременных женщин. Так, российская правозащитница анонсировала появление специальных мест для них в автозаках – зарешеченных фургонах для перевозки задержанных и заключенных .

Хотя точная дата запуска передвижных тюрем с удобствами для беременных неизвестна, московская защитница прав человека отмечает: российские власти планируют решать эту проблему комплексно. И мыслит шире, чем оборудование душа и туалета в автозаке. Например, упомянутая госпожа Потяева настаивает – российский гуманизм диктуется внутренними потребностями страны, а не какими-то требованиями Совета Европы и Страсбургского суда. По ее словам, российские власти прислушиваются к нуждам самих жителей следственных изоляторов, тюрем и колоний. Если уже беременные попали в тюрьму, новых граждан России они должны рожать в комфортных условиях.

Патриотический отдых за колючей проволокой

И не только рождаться, но и привыкать жить в местах лишения свободы. Первые системные шаги по тюремному воспитанию в России сделали два года назад. В книжных магазинах появилась книга “Тюрьмы и места лишения свободы. Энциклопедия для детей и подростков. Учитывая четко очерченное содержание издания название издательства достаточно красноречиво – "Банда уникумов" . Специализируется оно в большинстве своем на настольных играх, но пока недорабатывает – настольки, которая в игровой форме знакомит юных россиян с тюрьмой или местом лишения свободы, до сих пор нет.

Удивительно, потому что тема "хорошей тюрьмы" в России является элементом патриотического воспитания. В том же году, когда напечатана упомянутая тюремная энциклопедия для юношества, российским детям предложили развлекательный проект "Патриотические выходные". Их можно провести на базе отдыха села Ватнавалок в Карелии, где обустроили бутафорский концлагерь. Российские дети могут пожить за колючей проволокой в охраняемых бараках – так же, как в реальных тамошних лагерях жили малолетние заключенные финских переселенческих лагерей .

Показательно даже не место добровольного “заключения” - Карелия, аннексированная, читай – завоеванная и порабощенная русским царем Петром Первым триста лет назад. А тот факт, что приучать детей к условиям неволи помогает реализовать президентский грант. То есть проект одобрил и смету подписал лично Владимир Путин.

Но нынешние российские детишки играют не только у зэков. Не менее, а даже охотнее мальчики примеряют строи надзирателей-вертухаев – офицеров НКВД. Соответствующую одежду продают по поребрику через интернет в канун сакрального для россиян дня 9 мая. Подпись под изображением мальчика-модели красноречива: "Всем бояться!" .

Можно привести еще немало примеров искреннего увлечения русских детей тюремной культурой, которой не противятся, а также поощряют их родители. Но эти родители в свою очередь являются лишь потомками тех, кто эту культуру развивал, лелеял, олицетворял. Позволю себе вспомнить здесь русского писателя Сергея Довлатова, три года служившего во внутренних войсках и охранявшего места лишения свободы. Он не раз и два отмечал: современная ему Россия – а это 1960-1970-е – живет так, что непонятно, по какую сторону колючей проволоки неволя, а по какую – воля. Сидящие и охраняющие пользовались одинаковым авторитетом и имеют одинаковый общественный вес. Это уже не о прошлом, это о российском настоящем.

Культ смирения и насилия

В культурах многих европейских стран, не говоря уже о США, Канаде и Австралии, которую вообще основали каторжане, есть отдельные произведения соответствующей тематики. Стоит вспомнить хотя бы "Заметки" Видока - криминального преступника, создавшего розыскную полицию Парижа в XIX веке. Или автобиографический роман французского бандита Анри Шарьера "Бабочка", дважды экранизированный. Или роман-исповедь молодого итальянского мафиози Роберто Савиано "Гоморра", тоже не раз экранизированного, после публикации которого автор некоторое время вынужден был скрываться от своих персонажей. А в Японии есть якудза-романы и якудза-фильмы.

Но, во-первых, они есть в определенных сегментах. И совсем не романтизируют криминалитет и обычаи. А во-вторых, только в России криминальные традиции, криминализированное мировоззрение и "приблатненное" поведение давно стали системными. И, как вы можете видеть на нескольких красноречивых примерах, является почти официальной составляющей государственной идеологии. Места для беременных в автозаках – шаг к новой нормальности. Которая, отбросив наконец разные условности, легализует получение тюремного опыта буквально с молоком матери.

Этому активно способствует та же российская классика, вокруг которой сейчас в Украине продолжаются баталии, пусть в большинстве своем виртуальные. Следует полистать, скажем, издательский раритет моей личной библиотеки – сборник “Мурка! Русский воровский рассказ”. Хотя среди авторов и присутствует Исаак Бабель, уроженец Украины и создатель Бени Крика, доминирует все же подлинное русское наследие во главе с Максимом Горьким.

Вот более яркий пример – фильм Сергея Лозницы "Кроткая". Режиссер, который до сих пор позволяет себе украинофобские высказывания на международных площадках (за что исключен в апреле из Украинской Киноакадемии), взял за основу ленты одноименный рассказ Федора Достоевского. Оказывается, что во время написания оригинала (1876), что при создании фильма (2017) можно поменять сюжет – но дух не изменится. У Достоевского в оригинале нет ничего о тюрьме как центре Вселенной маленького российского городка и градообразующего предприятия. Зато у него есть о страданиях и неволе как благе русского человека. В данном случае – женщины, читай – матери. Лозница показывает это как российскую норму. Между строк, то есть между строк его ленты просматривается проекция такой нормы и на современную нам Украину.

Тюрьма в России – это путь вверх

Украинцы за три сотни лет российского и советского господства подвергались репрессиям и сидели в тюрьмах едва ли не чаще всего. Этот опыт породил множество воспоминаний – но ни в коем случае не был воспет или описан положительным. В то же время русское творчество, особенно песенное, породило сотни образцов так называемого "шансона".

Россия и здесь напомнила, нагло украла и испортила репутацию целого песенного направления. Ведь воспевание "прекрасной осени в лагерях" или "рюмки водки на столе" конфликтует с настоящим шансоном. Городским романсом, классиками которого являются Эдит Пиаф, Ив Монтан и Шарль Азнавур. На тюремной нормальности замешан огромный плат современной русской поп-культуры. Речь идет о “русском рэпе”, который, к сожалению и к несчастью, до сих пор звучит и в Украине.

Но в нынешнем украинском обществе культивированию тюремной культуры все же сопротивляются. В то же время российское общество нормально воспринимает ее уже в нескольких поколениях. Ничего удивительного, ведь в 1917 году власть в России захватили не политики, а реальные уголовники - грабители, разбойники, насильники и убийцы. Вот почему роды в автозаках и тюремные энциклопедии для юношества за поребриком возникают чем дальше, тем меньше вопросов. Ведь криминалитет в России – уже сто лет как актуальный социальный лифт.