Слова-гайдамаки

Еще немного и нам бы после зачистки школьных учебников от "травмирующих" текстов напечатали бы политкорректный "Кобзарь" без "пропаганды насилия". Впрочем, неизвестно, как оно будет после войны, когда возобновится продвижение европейских ценностей, под которые можно подтолкнуть даже беушный хлам, но сейчас у нас золотое время – не сдерживаться, говорить все, что мы чувствуем к оккупантам и тем, кто на выжженных руинах украинских городов и сел бормочет о какой-то неоднозначности и непротивлении злу.

Поэтому этот День рождения Шевченко мы можем встретить без табу. Вместе с поэмой "Гайдамаки", от названия которой враги Украины содрогались когда-то так же, как сейчас от слова "бандеровцы". Колиивщина сначала для Тараса была частью локальной истории, рассказываемой устами дедов, которые были детьми в 1768 году. И в послесловии поэт пишет, что не пользовался никакими историческими трудами, конечно, иностранных и колониальных историков, потому что других тогда просто не могло быть. Как тогда он сумел так правильно расставить акценты, что Колиивщина стала одним из этапов национально-освободительного соревнования украинцев за собственное государство без хлопа и пана? Поэма написана за 7 лет до Весны народов, которая разрушила рабство в виде крепостного права в Галиции и стала толчком к поискам языковой и национальной идентичности, то есть в 1841 году, когда автору было 27 лет. Всего лишь. Но цельная личность способна не только оценивать прошлое, но и проектировать опыт поколений на будущее. То есть время для нее не линейное, как для обычных людей, пространство не ограничено. Она существует в едином времени-пространстве.

Цельная личность способна не только оценивать прошлое, но и проектировать опыт поколений на будущее. То есть время для нее не линейное, как для обычных людей, пространство не ограничено. Она существует в едином времени-пространстве

Читайте также: От первого до последнего дыхания

У Мавриция Готлиба, художника из Дрогобыча, ровесника Ивана Франко, умершего в возрасте 23 лет от чахотки, есть картина "Праздник Йом-Кипур", где он изображает себя ребенком, юношей, зрелым мужем. В храме, что тоже важно. Так же в поэме "Гайдамаки" мы встречаем автора в разных образах и временных измерениях. Сначала это поэт, для которого слова — это посланники, воины, продолжающие дело национально-освободительной борьбы. Далее это безродный сирота Ярема, оторванный от своих корней, для которого желание мести за похищение любимой Оксаны перерастает в необходимость мести за всех порабощенных и обиженных украинцев, потому что безнаказанное зло становится сильнее. Мы, современные украинцы, знаем, что случилось с обещаниями, которые давали политики на обоих Майданах: "бандиты будут сидеть в тюрьмах". А еще он – старый слепой кобзарь Волох, развлекающий гайдамаков на кровавом пиру, ассоциирующемся с заклинаниями волхвов, хотя, конечно, это паронимы (слова, близкие по звучанию, но разные по смыслу). И те шутливые песни, которые он поет повстанцам, на самом деле магические заклинания. И наконец – подросток из Кереловки, ободранный, голодный, безоружный, который на вопрос повстанцев, кто он, отвечает: "Я – гайдамака". Те над ним смеются, потому что куда такому несчастью воевать, но парень упрямо называет себя гайдамакой, готовясь к продолжению борьбы за свободу.

Мы встретим этот день мистерией "Большой Лех", но не так, как несколько лет назад - бессильно склонив голову перед всепроникающим вирусом измены и колобранства. Без брома, потому что все эти жуткие кровавые жертвы не были бесполезны никогда – ими устлан путь к свободе

Читайте также: Синдром мнимой беспомощности

Этот эпизод из поэмы, в которой бурлит насилие, где гибнет все, что способно отравить будущее предательством и разорением, напоминает мне реальный эпизод со времен УПА. Село Верхние Рощи на Дрогобыччине. Энкаведисты оцепили криивку. Вдруг из-под земли выскочил мальчик лет 12-ти и бросился бежать. Его подстрелили. Затем офицер подошел к нему и спросил: "Ты хоть понимаешь, за что ты воюешь?". "Понимаю! – ответил парень. – Чтобы вас здесь не было."

Мы встретим этот день мистерией "Большой Лех", но не так, как несколько лет назад — бессильно склонив голову перед всепроникающим вирусом измены и колаборанства. Без брома, потому что все эти жуткие кровавые жертвы не напрасны никогда – ими устлана дорога к свободе. Еще никто не получал свободы вот так. А от ошибок тоже не гарантирован никто. Не потому, что уроки истории плохо изучены, а потому, что нужно одинаково хорошо владеть как тактическим, так и стратегическим оружием. Слов это тоже касается.

Специально для Еспресо.

Об авторе: Галина Пагутяк, писательница, лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко.

Редакция не всегда разделяет мнения, высказанные авторами блогов.