Полгода "спецоперации": стратегия тупика

Для абсолютного большинства украинцев психологически и мировоззренчески российско-украинская война началась только 24 февраля 2022 года. Хотя, конечно, аннексия Крыма и оккупация части Донбасса означают для этой войны более корректную точку отсчета.

Вообще, чтобы избежать терминологических споров, для того, что происходит у нас за последние полгода, уместно использовать достаточно устоявшийся в военном деле срок военной кампании. Война может состоять из одной кампании, а может из многих.

Мы знаем из истории Европы, что войны могут длиться и тридцать и сто лет. Российская империя, например, почти полвека воевала с местными народами на Северном Кавказе.

В историческом масштабе, даже если ограничиться формальной рамкой истории двух независимых государств, начало вооруженного конфликта между метрополией и бывшей провинцией можно отнести к инциденту вокруг острова Тузла в 2003 году. Или даже до 7 апреля 1992 г., когда Борис Ельцин издал указ о фактическом захвате Черноморского флота Россией. В этом контексте наша война уже тоже тридцатилетняя.

Но, понятно, что кампания 2022 года не идет ни в какое сравнение с предыдущими этапами российско-украинского противостояния. По масштабам театра боевых действий и их интенсивности ее вообще мало с чем можно сравнить в период после Второй мировой войны. И для такой кампании полгода – это очень много.

В истории вообще немного примеров, если бы военная кампания длилась более полугода. За пять месяцев 1648 отряд Богдана Хмельницкого вырос в целое казацкое войско и успел разгромить 30-тысячную армию Речи Посполитой. Полтавская кампания Карла XII продолжалась с начала апреля по конец июня. Ровно полгода продолжался российский поход Наполеона Бонапарта. Чуть больше 104 суток продолжалась советско-финская война 1939-1940 гг. Американская операция "Буря в пустыне" по освобождению Кувейта продолжалась с 17 января по 28 февраля 1991 года.

Даже если сравнивать нынешние военные действия с самыми масштабными конфликтами периода Второй мировой войны, то можно напомнить, что за полгода немецкие войска успели дойти до Москвы и были окончательно остановлены там.

Поэтому наша усталость от войны вполне естественна. Продолжать эту войну в том же темпе и с теми же потерями тяжело всем. Тяжелее всего, конечно, украинцам. Но нелегко также и россиянам, и даже нашим союзникам (или скорее симпатикам) – американцам и европейцам.

Настоящее отчаяние вызвано еще и тем обстоятельством, что этой войны, в том виде, как она происходит, никто не хотел и не ожидал. Украинцы восемь лет продолжали шутить по теме "Путин нападе" и рассматривали риторику Кремля и даже его видимые военные приготовления как элемент политического блефа. В самой России даже узкий круг посвящённых в план вторжения рассчитывали на скорую "сделку" по образцу крымской, после которой можно было бы отпраздновать "объединение славянских земель". На Западе уже готовились к новой геополитической реальности после быстрого поражения Украины.

А тут война, изнурительная и бескомпромиссная, жестокая и беспросветная.

Как можно в этих условиях прогнозировать дальнейшее развитие событий?

Несомненно, что каждая из сторон хотела бы закончить эту войну как можно быстрее. Но никто не может себе этого позволить. Потому что закончить эту войну по своей инициативе можно только ценой поражения.

Для Украины даже прекращение огня - признание новых территориальных потерь и создание предпосылок для нового российского нападения. Поэтому у Украины две ключевые задачи – освобождение своих территорий и уничтожение военного потенциала противника. И альтернативы им нет.

Для России возвращение к статусу кво по состоянию на 23 февраля (который, кстати, был гораздо выгоднее для РФ, с многих точек зрения) является признанием поражения "специальной операции" и ошибочного решения Путина. Этого режим себе, конечно, позволить не может.

Для Запада, который несет экономические потери, рискует своей энергетической безопасностью и увеличивает риск военного столкновения с ядерным государством, выход из войны возможен двумя способами. Первый – заставить Украину капитулировать и принять условия Кремля. Второй – заставить капитулировать Россию путем резкого увеличения военной помощи Украине и растущего экономического давления на РФ. Впрочем, оба варианта в краткосрочной перспективе выглядят маловероятными.

Поэтому война продолжается и продолжается по своей собственной логике.

Военная наука знает всего несколько рабочих сценариев вооруженного противостояния. Американский исследователь Уильям Линд выделил три известных способа ведения военных действий – расположение в линию и колонну, массированный обстрел и блицкриг. Поскольку Линд был футурологом, то в 1989 году предусмотрел также четвертый способ военных действий, который уже через два года был впервые продемонстрирован американцами на Ближнем Востоке (операция "Буря в пустыне"). Войны четвертого поколения должны быть быстрыми, высокотехнологичными, массированному поражению подлежат коммуникации, штабы, наиболее боеспособные подразделения противника, а гражданское население максимально находится вне контекста военных действий.

Поскольку российскому населению несколько лет рассказывали о невиданной силе российской армии, то в телевизоре "специальная операция" Путина должна выглядеть тоже чем-то вроде войн четвертого поколения. Для этого в РФ были даже созданы и срочно укомплектованы Силы специальных операций и целая армия телевизионных пропагандистов.

Но реальный план нападения Герасимова-Шойгу напоминает скорее классический блицкриг. Не только пропаганде им учиться у нацистов. Правда, к этому маневренному способу ведения боевых действий ни личный состав, ни техника, ни средства обеспечения россиян оказались не готовы.

Уже в ходе наступления выяснилось, что российская армия способна действовать только по образцам XIX столетия (расположение в линию и колонну). А когда и это не привело к успеху, россияне перешли к единственно доступному им и наиболее варварскому способу ведения войны – массированным обстрелам. То есть так, как они действовали в Чечне и Сирии. Собственно, так, как они действовали еще при Иване Грозном против Новгорода и Казани.

Китайский классик военных стратегий Сунь-Цзы перечисляет три варианта, как одержать победу. Наиболее успешной является стратегия Пути (Дао), которая использует естественное течение вещей и позволяет преодолеть противника, даже не вступая с ним в бой. Далее по степени эффективности следует атака на вражеские силы, имеющая целью либо уничтожение противника, либо его устрашение. И самый худший вид стратегии – осадка городов.

И то, что россияне вынуждены прибегать к этому способу ведения войны, является не свидетельством их силового превосходства, а признаком стратегического тупика, в который попал Путин. И речь идет не только о неопределенном характере и недостижимых целях данной военной кампании, а о провале так называемой "большой стратегии" (grand strategy), которую пытались примерить на себя кремлевские. Большая стратегия, как известно, охватывает задачи и военного, и мирного периода.

Война – продолжение политики другими средствами, говорил Клаузевиц. Истоки нынешней войны находятся в политике предвоенного периода. Ее главная предпосылка – курс режима Путина на восстановление имперского статуса России. Военная кампания 2022 года, которая много лет до этого готовилась и планировалась, преследовала цель выполнить три политических задачи.

Первое – дать результативный выход той внутренней патриотической мобилизации населения, которую путинские технологи определили главным средством сохранения власти режимом. Второе – кардинально усилить свои позиции в геополитических раскладах (сформировать реальную угрозу Западу, утвердить доминирование на постсоветском пространстве, показать свою ценность и союзническую способность Китая). Наконец, третье – решить "украинский вопрос", ликвидировав постсоветскую, "ложную", по мнению кремлевских идеологов, государственность Украины. Все три задачи, по сути, сводятся к главной цели – сохранению власти Путиным и ликвидации возможных внешних угроз дестабилизации РФ (главные среди них – влияние Запада и пример Украины).

Результат, можно сказать, превзошел ожидания Кремля. Все задачи выполнены наоборот. Все ужасы российского имперского сознания стали реальностью.

Враждебная и милитаризованная Украина становится источником постоянной опасности для России. Национальное самосознание и самоопределение Украины вошло в финальную фазу. При этом Украина уже фактически присоединилась к Западу, который также мобилизовался и начал еще больше презирать путинский режим. В этом отношении позицию Запада разделяет уже Китай и большинство развитых стран мира, за исключением Судана, Эритреи, Ирана и КНДР. Кто еще делает реверансы Путину, потому что планирует воспользоваться слабостью России, распродажей ее ресурсов, выводом ее капиталов, выездом ее программистов. Но общий вектор уже понятен.

Как говорил главный герой культового американского сериала "Карточный дом", если тебе не нравится, как складывается игра, то опрокинь игровой стол. Но дело в том, что Путин уже сделал этот трюк. И проиграл. Осознание этого факта будет неумолимо доходить до сознания российской элиты и правящего класса, которые по инерции и имперской привычке продолжают сохранять лояльность режиму, но в условиях неизбежной послевоенной демобилизации начнут задавать резонные вопросы. И это, кстати, одна из причин, почему Путин не торопится завершать войну. Он не сделает этого, пока не убедится, что внутри России не осталось уже ничего живого, критического и думающего.

Осознание совершённой вождем ошибки будет приходить к российскому обществу медленно. И оно вряд ли остановит горячую фазу войны. Но это понимание определит дальнейший вектор существования российской государственности на перспективу ближайших 10-20 лет. И нам нужно этим воспользоваться.

Путин свой выбор сделал. Теперь наш черед изучать Сунь-цзы.

Использованные фото Reuters