Почему "Матрица" – это гораздо больше, чем просто блокбастер

Если вы до сих пор не видели оригинальной трилогии – советуем сначала просмотреть ее, ведь этот текст переполнен спойлерами – иначе корней "Матрицы" не доискаться.

Если вам проще воспринимать информацию в видео- или аудиоформате, щелкните на это видео:

Тайна успеха "Матрицы", похоже, заключается в том, что авторы трилогии – сестры Вачовски – сумели настолько искусно соединить научную фантастику и религию, экшн и философию, роскошную визуалку и трансгендерный символизм, что в миксе этот коктейль просто срывает крышу!

В то же время "Матрица" – это клубок противоречий, распутывать который – это еще удовольствие. Это библейская история, рассказанная на языке киберпанка, боевик, основанный на постмодерной философии, критика капиталистического общества, которая помогла студии "Warner Bros." только на кинопоказах заработать более полутора миллиардов долларов!

Почему же Матрица стала столь популярной? Дело в том, что она собственным способом, просто гениально обыгрывает наши, то есть зрительские, противоречия. Мы любим сочетание нового и хорошо знакомого, ценим нестандартные ответы на стандартные вопросы. И Матрица дает нам все это в полной мере, а так же зачем – читайте дальше.

Была б ли "Матрица" без киберпанка?

Уильям Гибсон – писатель, которого часто называют классиком киберпанка, – в романе "Нейромант" употребил термин "матрица" для обозначения киберпространства, виртуальной реальности, коллективной галлюцинации многих подключенных к общей сети людей.

Тот же Уильям Гибсон признал, что фильм "Матрица" ему так понравился, что он даже пошел в кинотеатр во второй раз.

Комментируя сходство "Матрицы" с киберпанковым миром "Нейроманта", на котором не настаивал только ленивый, Гибсон сначала указал, что корни фильма скорее следует искать во вселенной другой легенды фантастики – Филиппа К. Дика. А потом добавил, что для фильма не найти первоисточник, ведь он в принципе построен на эстетике киберпанка.

Произведения в этом жанре изображают крайне технологизированный и безжалостный к людям мир будущего. Вездесущность высоких технологий в нем сочетается с бескомпромиссным капитализмом, доминированием транснациональных корпораций и бедственным положением большинства людей на земле.

Люди становятся похожими на машины, машины – похожими на людей, а мир окончательно превращается в мрачную антиутопию. Исследователь Прамод Наяр указывает на сюрреалистичность атмосферы в киберпанковых произведениях. Сочетание реального и вымышленного, технологий и религиозной символики, наконец, стирание границы между "высокой" и "низкой" культурой - классические признаки киберпанка.

И при этом главные герои киберпанковых произведений обычно – непримиримые борцы с системой, держащей большинство людей в рабстве. Как вы уже поняли – все это касается и "Матрицы". Нео, Морфей и Тринити – борцы с ужасающе рациональной системой матрицы, с миром машин, который порабощает человечество. Их тела – машинизированные, снабженные интерфейсами подключения к виртуальной реальности. А с другой стороны – программы типа Пифии, Архитектора или Агента Смита внешне не отличить от людей.

Сюрреализма в трилогии тоже хоть отбавляй – текучие зеркала и разнообразные оптические иллюзии не только указывают на призрачность мира Матрицы, но и подчеркивают убогость реального мира вне Матрицы, в котором живут и противодействуют машинам повстанцы.

В конце концов знаменитая черная одежда "в облипон", зеркальные очки, виртуальные драки и общая нуаровая атмосфера – это все производные эстетики киберпанка, которые суперорганично прижились и в "Матрице", снова и снова подчеркивая ее принадлежность к жанру.

"Философский масскульт" или игра в постмодернизм?

Философская подложка "Матрицы" так же чрезвычайно многогранна. Теоретик культуры Славой Жижек очень точно назвал "Матрицу" "тестом Роршаха" для философов. Ну, то есть, кто-то здесь увидит постмодернизм, кто-то - экзистенциализм, кто-то - марксизм. И каждый будет по-своему прав. Ведь проблемы, затрагиваемые трилогией, издавна интересовали вдумчивых людей. Что есть реальность, а что – иллюзия? Существует ли действительно свобода выбора или мы просто совершаем то, что нам диктует судьба?

Многие ученые, анализировавшие фильм, видели в нем прямые ссылки к теоретизации Рене Декарта о злом демоне, который насылает на нас иллюзию привычного повседневного опыта, и Иммануила Канта – о невозможности познать реальность с помощью чувств.

Славой Жижек сразу спрашивает, не повторяет ли "Матрица" в точности аллегорию платоновской пещеры (простой народ — пленники, крепко привязанные к своему месту, наблюдающие театр теней, который считают действительностью)? Существенная разница, по его мнению, заключается в том, что когда индивиды выходят из пещеры, то видят не залитую солнцем поверхность, высшее благо, а безрадостную "пустыню реального".

Может, потому усилия повстанцев в трилогии "Матрица" в борьбе с машинами за человеческие души – почти бесполезны? 99% подключенных к матрице людей никогда и не хотели бы быть освобождены от иллюзии… Вспомните – даже Нео испытал шок и отчаяние, когда на него подействовала красная таблетка и он выпал из Матрицы.



Кадр из х/ф "Матрица" (1999 г.), фото: Getty Images

А другой герой – Сайфер – так и не принял реальности. Даже понимая неподлинность Матрицы, он предпочитает вернуться в иллюзорный мир, стать известным актером, наслаждаться напитками и едой. Ну – точнее – призраками напитков и яств, в реальность которых его снова заставят поверить машины.

Экономист Питер Беттке считает, что выбор Сайфера указывает на одну из ключевых проблем человечества – на выбор жизненного пути, метафорически представленный синей и красной таблетками. Выбрав синюю, мы принимаем правила игры окружающего нас мира – быть пассивным, подчиняться правилам, проживать украшенную иллюзией жизнь, лишенную значения и влияния на действительность. Однако выбор красной таблетки подталкивает нас к жизни, полной сомнений и страданий, сложных моральных дилемм, требующих тяжелых решений. Но такая жизнь и есть настоящая, полнокровная, которую человек действительно переживает, а не проживает.

Но порой сестры Вачовски, кажется, выдают желаемое за действительное, играя в философскую сложность. Известно, что перед съемками они заставили актеров прочесть один из классических постмодернистских трудов – "Симуляция и симулякры" философа Жана Бодрияра. Эта книга, кстати, появляется и в самом фильме – в ней хакер Нео хранит какие-то информационные носители. Однако интересно, что сам Бодрийяр считал, что Вачовски не поняли его идей или как минимум несколько извратили их, добавив им гламурности и убрав очевидный пессимизм.

Славой Жижек в своем анализе "Матрицы" вообще не акцентирует на труде Бодрияра, вместо этого утверждая: "Мои друзья лакановцы говорят, что создатели фильма, видимо, читали Лакана [о символическом порядке]; поклонники Франкфуртской школы видят в "Матрице" отчужденно овеществленную социальную Субстанцию (Капитал), которая колонизирует нашу внутреннюю жизнь и использует нас как источник энергии".

Нео – Иисус, Морфей – Иоанн Креститель, Тринити – Троица, но "Матрица"... о буддизме!

Действительно, философских граней у "Матрицы" немало, хотя некоторые из них явно притянуты за уши. Не отстает в смысле эклектичности и религиозное первоначало трилогии, причудливо миксируя авраамические религии и буддизм в изрядный нью-эйджевый буравчик.



Кадр из х/ф "Матрица" (1999 г.): Нео (Киану Ривз) противостоит компьютеризированному Агенту Смиту (Хьюго Уивинг), фото: Getty Images

Начать следует с очевидного. Да, Нео действительно напоминает героя-мессию, эдакого Иисуса с кулаками, готового "летать и бомбить" зло ради победы добра – то есть освобождения человечества.



Кадр из х/ф "Матрица" (1999 г.): Тринити (Кэрри-Энн Мосс) контролирует состояние здоровья Нео (Киану Ривз) пока тот находится в Матрице, фото: Getty Images

Для того, чтобы создать этого квази-исуса, Вачовски насыщают кинополотно кучей аллюзий. Здесь тебе и непорочное зачатие – ведь он искусственно выращен машинами – и воскресение после поцелуя Тринити – то есть Троицы, являющееся еще одной отсылкой к христианству. И даже настоящую фамилию Нео – Андерсон – считывают как "сын человеческий", ведь корень "андр-" в древнегреческом языке означает "человек".



Кадр из х/ф "Матрица" (1999 г.): Лоуренс Фишбурн – в роли Морфея, фото: Getty Images

Морфей, по мнению исследователей, является неким персональным Иоанном Крестителем для Нео. Он также верит в его избранность, так же проповедует эту веру всем, кто готов слушать. И без этой веры Морфея жители Сиона (кстати, еще одна прозрачная религиозная аллюзия) вряд ли позволили бы Нео совершить его последнее путешествие, спасшее человечество. Исследователи сходятся на том, что архетипические образы Спасителя и мудрого наставника – ну то есть Нео и Морфея – добавили фильму значимости в глазах зрителей, по той логике, что хорошо забытое старое – отличная основа для нового.

А вот упомянутый предатель Сайфер – явная отсылка к другому архетипу, предателю Иуде, и в фильме есть немало намеков на эту его роль. В конце концов, если бы не усилия мессии-Нео, эта история точно закончилась бы апокалипсисом…

Однако при более глубоком погружении в проблематику фильма становится понятно, что от христианства "Матрица" берет скорее символику, а не смыслы, ведь кинотрилогия обходит центральную для христианства концепцию греховной природы человека и его отчуждения от Бога.

В то же время она сосредоточена на проблематике, которая роднит ее скорее с буддизмом. По мнению исследователей, саму матрицу следует сравнивать с сансарой – иллюзорным миром, который не является реальностью, хоть и искусно ее имитирует. Освобождение Нео из этой сансары-матрицы можно сравнивать с "нирваной" – это понятие, кстати, и означает "освобождение".



Кадр из х/ф "Матрица" (1999 г.): Нео (Киану Ривз) отстреливается от "агентов", фото: Getty Images

Впрочем, Нео должен время от времени возвращаться в Матрицу, но делает это он уже вооружен новыми знаниями, а главное – духовными практиками и дисциплинированным телом, что должно отсылать к тренировкам в буддистских монастырях.

Ну и любимый многими образ "нереальной ложки", доказывающий иллюзорность мира, коренится не только в философии, но и в буддизме. Об этом, в частности, свидетельствует внешний вид мальчика, гнущего перед Нео ложку силой мысли – ну вылитый тебе маленький буддист.

От доминирования крепких белых мужчин… до проблематики трансгендерности: перипетии трактовки "Матрицы"

Противоречивость "Матрицы" проявилась еще на одном уровне – гендерных идентичностей. Австралийский исследователь Джейк Питре пишет, что долгое время среди фэндома Матрицы преобладали мужчины, увлеченные этим фильмом как первостепенным агрессивным боевиком.

А действительно – разве эти бесконечные кунг-фу-файты и эпическая мясорубка в третьей части не являются стереотипно мальчишескими игрушками? Добавьте к этому главного героя – мужчину, который в течение фильма превращается сначала в идеальную машину для убийств, а впоследствии – еще и в летучего супермена.

Питре утверждает, что в фэндоме Матрицы выделилась даже определенная группа, которая трактовала сюжет где-то так: приняв красную пилюлю, Нео перестает быть офисной нюней в мире, где доминируют женщины, и становится настоящим бесстрашным мужиком, освобожденным от феминистской промывки мозгов.



Режиссеры Ларри и Энди Вачовски (архивные фото), Getty Images

Настроения в этом тестостеронном фэндоме кардинально изменились в 2012 году, когда Лоренс Вачовски публично заявил, что он теперь Лана, трансгендерная женщина.



Режиссеры Энди и Лана Вачовски во время пресс-конференции на Международном кинематографическом фестивале в Торонто, 2012 год; фото: Getty Images

Доподлинно неизвестно, как это пережили правые фанаты "Матрицы", однако версия о красной таблетке, освобождающей от феминизма, рассыпалась. А в 2016-м уже Эндрю Вачовски заявил, что он на самом деле Лилли. То есть и его гендерная идентичность не совпадает с биологическим полом.



Продюсер и режиссер Лилли Вачовски (2016 г.), фото: Getty Images

Естественно, эти события подтолкнули фанатов к переосмыслению символики "Матрицы". В двойной жизни офисной крысы и хакера Нео стали искать параллели с жизнью трансгендеров, которые должны скрывать идентичность. А красную таблетку трансфанаты стали трактовать как эстрогеновую таблетку с женскими гормонами, обычно принимаемыми при смене пола.

Возможно, эти догадки так и остались бы маргинальной версией трактовки сюжета блокбастера, если бы не его автор. В 2020 году Лилли Вачовски заявила, что идея трансгендерности в фильме действительно присутствует, больше того – была изначальной. Однако ее пришлось скрыть за намеками, ведь мир не был готов к теме трансгендерности в блокбастере.

Хотя гораздо вероятнее, что к этому не была готова студия "Warner Bros.", ведь именно там отвергли идею, чтобы Свич – одна из персонажей еще первой "Матрицы" – была мужчиной в реальной жизни, а в мире матрицы – женщиной.

История с трансгендерностью только добавляет "Матрице" баллов, ведь снова и снова показывает, насколько многогранный и насыщенный пусть и противоречивыми, но глубокими смыслами экшн мы полюбили на рубеже тысячелетий. Полюбили каждый за свое, так что будем благодарны, если вы напишете в комментариях – за что именно вы цените "Матрицу"?
 
Трейлер новой части "Матрица: Воскрешения".