Офицер батальона "Свобода" Андрей Ильенко: Вся эта война является сплошным просчетом Путина и Кремля

Прошло 4 месяца, как Вы на передовой. Сейчас много слышно разговоров об эмоциональных качелях на фронте среди бойцов. Лично Вы на себе чувствовали такие волны?

Конечно, я живой человек, и чувствую эти качели. Но у каждого – это условные качели. Потому что тебе может быть тяжело, тяжело, горько, больно, но мы все понимаем почему мы здесь, мы все понимаем, какая у нас цель, мы все понимаем, какая цена для нас поражения. Поражение для нас – это катастрофа, это уничтожение нашей страны, это уничтожение всего, что нам дорого, поэтому берешь себя, собираешь в кучу, берешь себя в кулак и идешь дальше. Здесь вариантов нет. Нет проблем больших в этом плане. Каждый, конечно, сам справляется. Если говорить обо мне, то я просто понимаю, что я там, где я должен быть сейчас. Это мой сознательный выбор и я полностью понимал, куда я иду, на что я иду, и у нас одна цель – Победа. Думаем об этом.

Среди гражданских очень часто распространяется в социальных сетях образ оккупанта – некоего "чмони". Насколько силен враг и их стратегии ведения войны? Какие действительно сильнейшие стороны у противника, и в чем его слабость?

Враг разный. То есть, конечно, что есть очень много "чмоней", "чмобиков", разного человеческого мусора, вызывающих отвращение персонажей. Но, конечно, есть и профессиональные убийцы, есть и, собственно, какие-то такие отмороженные персонажи, которые с нами воюют. Поэтому здесь я бы не стал обобщать. Это – война. Это яростная война. Врага нужно бить. Украинская армия это делает. Но я бы не стал делать такую шапкозакидательскую недооценку. Это то, на чем, в частности, моск@ли погорели, считая, что возьмут Киев за три дня, что Украина не продержится, все разбежатся, армии никакой нет, никто не будет с ними воевать, все испугаются и так далее. Так вот, нам не нужно недооценивать врага. Его нужно ненавидеть, его надо презирать, его точно не нужно бояться, но не нужно недооценивать. То есть надо понимать, что там мобики-чмобики, но все равно там какое-то большое количество солдат, которых нужно уничтожить. И все равно они вооружены, и все равно они стреляют. Поэтому, я бы вот такие акценты расставил.

Часто снова среди людей слышны такие высказывания: полный переход на украинский даже в быту – не ко времени, памятники Екатеринам II и Пушкиным сносить – не ко времени и тому подобное. Вот, мол, победим – тогда займемся и этим. Как, по-вашему, бороться с этой инертностью?

Я, честно говоря, вижу больше все-таки энтузиазма сейчас, а не инертности. Инертность обычно тоже присутствует. Это неизбежно. Но, в основном, я вижу все-таки энтузиазм, я вижу, как раз, попытки возможно даже наверстать то, что не делалось в прошлые годы со стороны многих людей. Переосмысление ценностей, которое сейчас происходит в украинском обществе именно в той части общества, которая не осознавала украинскую идентичность в полной мере, по крайней мере, до 24 февраля.

Но, если мы говорим о глобальном аспекте, то здесь очевидно об этих аргументах "не ко времени" и "какая разница" - мы это слышали с 1991 года, с начала Независимости. Поэтому, собственно, эта политика, эта позиция – она привела во многом к тому, что Россия, Путин и так далее, они оценили, что Украина вряд ли будет оказывать большое сопротивление, потому что там много вещей, свидетельствующих о том, что украинская идентичность не настолько распространена на всю территорию Украины, что есть отдельные регионы, где она почти не распространена, или мало распространена, что есть какие-то языковые вопросы, исторические вопросы, стоящие там какие-то памятники, типа памятника Екатеринине в Одессе и так дальше. Я до 2014 года – не беру эту дату. Там была вообще отдельная история. Поэтому, я считаю, что все абсолютно ко времени, и оно не просто ко времени, оно с огромным опозданием в 30 лет сейчас это все происходит. То есть все это должно было произойти в 1991, 1992 и 1993 годах. Это все переосмысление, к сожалению, не произошло, и потому мы так долго забуксовали, так долго не могли оторваться от российской империи. И она считала, что должна держать нас в своей орбите, потому что видит, что ситуация в Украине всегда какая-то неоднозначная.

Вот так, как поступали литовцы, эстонцы, латыши, поляки чехи после того, как упал соц. лагерь, Советский Союз, они сразу начали проводить декоммунизацию, они начали проводить люстрацию, они полностью перевели свои страны на национальные рельсы, скажем так. А у нас этого не вышло. У нас в 1991 году этого не произошло вообще. В 2014 году это произошло, ну… в таком ограниченном формате. И вот только сейчас мы уже переходим на тот уровень, на который мы должны были переходить сразу в 1991 году. Это все не просто не только ко времени, это, к сожалению, с большим опозданием на несколько десятилетий.

Боевые черти в рясе от московского патриархата и все эти переименованные ОПЗЖ-шники. Как вы считаете, что вы боретесь с этими Троянскими конями и что до сих пор они делают в Украине?

Я бы даже сформулировал это не как троянские лошади, потому что троянские лошади – это все же какая-нибудь обманка. Да? Это что-то враждебное, замаскированное под дружеское. А вот эти – это не маскируется под дружеское. Это открытые, откровенные враги. Московская церковь в Украине продолжает оставаться наиболее привлеченной сетью российского влияния в Украине. Все эти ОПЗЖ-шние обломки и "ошметки" – это открытая прямая кремлевская агентура, которая годами, десятилетиями работала на уничтожение Украины, на насаждение здесь "русского мира". То есть они все должны быть вычищены под ноль. Это моя точка зрения. Не должно им быть места в Украине. Они коллаборанты. И должны быть приняты соответствующие законы, которые (и "Свобода" об этом постоянно говорит) фактически поставили бы их вне закона. Потому что в нынешней ситуации позволять себе играть в какой-то либерализм, в этом вопросе это абсолютно просто смерти подобно. Это тоже кстати одна из фундаментальных ошибок, сделанных в 2014 году, когда на это все махнули рукой. Ну есть ОПЗЖ или ОППО-блок, ну и есть себе… Потом все эти регионалы снова идут в Парламент, снова становятся мэрами. А сейчас мы видим, кто коллаборант на оккупированных территориях. Представители всех этих пророссийских партий и московский патриархат. Это основные опоры оккупации. И в тылу тоже. Даже если они возможно где-то притихли, это отнюдь не означает, что они прекратили свою подрывную деятельность. Просто вспомнить, сколько было наводчиков и шпионов в московском патриархате, сколько всего этого было… Это просто должно быть уничтожено в Украине. Я считаю, что никаких аргументов здесь найти невозможно. Этого просто не должно быть.

Как изменила вас война с 2014 года и с 24 февраля 2022 года?

2014 год – это была ситуация, когда был Майдан, Революция Достоинства. Я был тогда максимально плотно вовлечен во все процессы Майдана. А вместе со Свободовцами я был тогда еще и Народным депутатом Украины. И я максимально пытался быть полезным, когда началась война в 2014 году, и как политик, продвигающий проукраинскую позицию, украинские законопроекты, в интересах армии, в интересах государственной безопасности и т.д. В медийном пространстве тоже. Я хотел быть максимально полезным для армии, у нас тогда тоже свободовцы воевали.

Тогда был народным депутатом и соответственно это была моя основная работа. Но я не скрываю, что все эти годы у меня было определенное ощущение какого-то не закрытого гештальта, и можно сказать, что сейчас я его для себя закрыл. Сейчас я в армии. Теперь я на войне. И я, в принципе, знал, но где-то даже себя внутренне готовил, что наступит момент, когда настанет и моя очередь. И вот, собственно, мой черед настал.

Каково было ваше первое боевое крещение?

Это были окрестности Горловки. Летом. Зайцево. Именно тогда, где находился наш батальон "Свобода" 4-й бригады Национальной Гвардии. Там выполняли боевые задачи.

Много ли на Донбассе "ждунов" российского мира? Их можно отличить от проукраинских граждан или они маскируются в поведении?

Да. Есть "ждуны". Их меньшинство. То есть большинство населения на подконтрольных территориях имеют проукраинскую позицию. Я постоянно общаюсь с местным населением. Я вижу людей. Я вижу, как они реагируют на украинскую армию, украинскую военную форму. Но, да, есть "ждуны" безусловно, они видны сразу. Самый характерный момент, когда ты идешь ему навстречу, "ждун" видит, что ты в украинской военной форме, и он будет отвращаться, не будет с тобой здороваться. Это такой вот первый признак "ждуна". Конечно, открыто они что-то декларировать не могут, потому что понимают, что таким образом получат определенные "санкции", если начнут пропаганду или деятельность проводить. На мой взгляд, в основном, это люди старшего возраста, которые выросли в таком формате "советском", и Украина так и не стала для них родиной, так они до сих пор живут в каком-то давно не существующем Советском Союзе. Хотя, это не значит, что все старики на Донбассе – "ждуны". Отнюдь. Но среди молодежи, среди других людей, среди социально активных – это все люди проукраинские.

Какие наибольшие потребности на фронте среди военных? И как они разрешаются?

Война – это огромная печка. Доменная печь, которая поглощает множество ресурсов. И постоянно все время все нужно. Начиная от теплых стельок для обуви и носков, заканчивая дронами и высокоточным оружием. Еда, медикаменты… Список на сотни-сотни позиций, что нужно на войне. Происходит обеспечение. Обеспечивает государство, обеспечивают и очень сильно помогают волонтеры. Как-то совместными усилиями общества и государства эти вопросы закрываются. Я понимаю, что все закрыть невозможно, и не всегда потребности опережают возможности, но обеспечение на уровне, на котором позволяют нам наши ресурсы для того, чтобы максимально эффективно выполнять задачи. Когда нам что-то очень критично нужно, мы всегда обращаемся к людям, к волонтерам. И даже несмотря на то, что война идет уже почти 9 месяцев, а люди финансово подвесились, и мы понимаем, что и экономика в стране сейчас не на лучшем уровне, и когда нам что-то очень критично нужно, мы обращаемся к людям, волонтерам, снова продолжают. люди помогают.

Утрата боевого товарища на фронте. Был ли у вас такой опыт? Можно ли привыкнуть к смерти?

Невозможно. Мой ответ таков: невозможно. Это очень больно. Но каждый раз, когда такая ситуация происходит, зажимаешь себя изнутри, и говоришь: "отгорюем уже после победы". Мы не можем сегодня позволить себе то, что мы в начале с вами говорили – "эмоциональные качели". То есть нам все же нужно быть все время собранными. И очень больно, очень горько, стараешься все равно держать себя… не давать себе выйти из равновесия, потому что на войне это нельзя.

Священная ярость украинца. По-моему, Путин очень ошибся с этим фактором, который не принял во внимание. Чем тяжелее украинцу, тем больше просыпается в нем именно эта священная ярость, в отличие от россиян. Действия РФ на истощение украинского населения в основном дают обратный эффект. Это у нас заложено на генетическом уровне? Нарратив россиян о "братских народах" рвется по всем швам.

Нарратив о братских народах – это имперская ложь русская. Мы никогда не были братьями и вообще называть народы братскими – это какое-то абсолютное безумие. Тем более, если мы говорим о м@скалях, то мы всегда с ними были злейшими врагами, а не братьями. Всю нашу историю.

А что касается ситуации, о том, что Путин проиграл или недооценил, просчитался… Мне кажется, что вся эта война – она вся единственный сплошной просчет Путина и Кремля. То есть абсолютно все, начиная от оценки настроений украинского общества, от оценки боеспособности украинской армии, от оценки готовности Запада помогать Украине и так далее. Каждый раз, когда Путин делает какой-то шаг, исходя из своих расчетов, в результате получается неудачно, потому что у него есть неправильная базовая установка, неправильная базовая информация. Путин, мне кажется, находится в плену собственной идеологии, а его идеология – это "русский мир", Российский империализм, не предполагающий существования украинцев вообще, как отдельного народа, как отдельного этноса, нации и так далее. И в этой парадигме он считает, что, как он говорит – "феечная, ложная страна", как она может сопротивляться, объединяться, вызвать эту священную ярость? Собственно, вся эта война об этом. Вся эта война о том, что они отказывают нам в праве на существование. И как только у них это чувство изменится, как только они признают Украину на фундаментальном уровне, как отдельное независимое государство, весь смысл этой войны становится абсолютно абсурдным. Потому, безусловно, это огромные просчеты.

Я бы даже сказал, что это разрыв всех шаблонов. Войну, которую они хотели выиграть... и даже войной не хотели это называть, какая-то там "спецоперация", до сих пор это делают, они считали, что три дня и все... Но в результате то, что видим сейчас, когда они вынуждены отступать, когда они проиграют, когда они теряют инициативу, фактически проиграют эту войну, конечно, это столь мощный удар. То есть Победа Украины в этой войне, и поражение России в этой войне – мне кажется она неизбежно обернется крахом России. Сломаются их все базовые установки. Это будет для них действительность, в которой они просто не сумеют существовать.

По Вашему мнению, существует "коллективный Путин", управляющий страной, или только параноик Путин?

Это всегда очень легкая попытка перебросить ответственность. Всегда можно сказать: знаете, это был один Сталин параноик, а вообще вот Советский Союз и Коммунистическая Партия и так далее… Ну вот был один диктатор-параноик и он их всех держал в страхе, и он один за все ответственен. И вот он умер и теперь все будет нормально. Или, как многие немцы говорили после 1945 года: "ну, это Гитлер, он один нас в это все втянул, за все понесет ответственность, а мы просто выполняли приказы". Эта логика очень ложна, потому что она фактически снимает ответственность с государства, снимает ответственность с народа за его преступление. Потому что, понятно, что не один Путин, который все это делает. Путин сам по себе – это как порождение русского народа, порождение империи. Путин сам есть тот, кто является, скажем так, определенным коллективным образом сегодняшней России. И потому говорить о том, что он один это все делает, а все остальные, таким образом, снимают с себя ответственность – это ложная логика. Безусловно, Путин – преступник, и он несет персональную наибольшую ответственность. Но это не снимает никак ответственности м@скалов и из Московии, которая этого Путина породила, и продолжает его держать и считать своим вождем. В этой ситуации вся ответственность распространяется теперь на них всех.

Вопрос об ужасном убийстве в Киеве военного Алексея Щербины. Как Вы думаете, сработают старые механизмы "отмазываний" убийц, или Украина и украинцы окончательно меняются в лучшую сторону и не дадут развитию подобного произвола?

Попытки "отмазывать" этих убийц были и они, к сожалению, продолжаются. Но благодаря общественной огромной огласке удалось погасить эти попытки. На данный момент они не удаются. Но мы понимаем, что у них расчет на то, что "уляжется" эта вся информационная волна, и в тишине снова что-то порешают. Так не выйдет. Мы будем держать это дело на контроле. Мы не дадим с нее слезть. И это точно невозможно в нынешней ситуации, когда происходит такое дерзкое убийство. Причем там потом вылезло, собственно, об этих убийцах… Кто они, что они… Там есть связи с Россией, и поездки в оккупированный Крым. То, что они уголовники-бандиты – это само собой разумеется, но там очевидный российский след, и в том числе один из них занимался в спортивных секциях, связанных с Медведчуком и Кивой. Это абсолютные отморозки, пророссийские тетушки, которые мать сидеть на пожизненном, и это должно быть уроком для всех, кто вздумает поднять на украинского военного руку в мирном украинском городе. Условно в мирном, как сегодня. Скажем так, в глубоком тылу.

Как изменится украинская политика после нашей Победы? Кто, по Вашему, должен остаться в политике, а кто – уйти?

Очень сложный вопрос. С одной стороны, я очень хочу, чтобы в будущей Украине, которая будет после Победы, у нас уже была совсем другая политика, совсем другие люди в политике. Но сказать, что я в этом на 100 процентов уверен… не готов так сказать. Потому что я понимаю, что все равно, пока есть очень много факторов, которые будут все равно работать на сохранение этих старых схем, на сохранение, несмотря ни на что, несмотря на войну, поры все эти страшные испытания, которые мы прошли, все равно будет очень многие, кто захочет оставить старые правила, сейчас пытаются их оставлять, кто захочет использовать эту ситуацию себе на пользу и так далее. Ну я не знаю… здесь все-таки мы должны показать… Знаете, вот мы на этой линии показали невероятное мужество и храбрость, и выносливость, это, что украинцы сейчас номер один в мире, без сомнения. Это весь мир признает, что Украина сегодня – это самая сильная, выносливая, самая храбрая нация в мире. Но мы должны стать очень мудрыми, взрослыми и ответственными в вопросах нашего политического выбора.

Я на это очень надеюсь. Но, честно говоря, я сейчас это говорю и ловлю себя на уме – о чем я вообще говорю? Я сейчас нахожусь здесь – на Донбассе, идет война, и я сейчас не хочу об этом думать… Меня сейчас интересует только то, что мы должны выиграть войну. А что потом будет? Думаю, что если мы с такой войной справились, и победили в этой войне, то мы и в других вопросах наверняка как-то быстро сможем сделать хорошее.

И все же, как видите модель Украины? Стоит ли жестко наказывать виновных? В качестве примера расхитители гуманитарной помощи военным.

Я знаю, что у нас одна из огромных проблем в Украине, хронических больших проблем, это было то, что в Украине не работала ответственность. Особенно если мы говорим о таких вещах, как коррупция, как государственная измена, коллаборационизм. То есть на это закрывались глаза. Вот все понимают, что он ворует, все понимают, что он предатель, агент Москвы и так далее… Даже после 2014 это было так. А вот мне кажется, что, наконец, должна быть ответственность. Для всех тех, кто звал сюда войну, кто работал на Россию и продолжает это, даже если он там притих временно, для всех тех, кто обворовывал нашу страну… Они все должны быть наказаны. Без этого мы не приступим к новому общественному договору в новой Украине, если мы не начнем наказывать преступников. Откровенных мерзких преступников. Потому что безнаказанность – это очень плохо. Это самое худшее, что может быть, потому что безнаказанность она потом лежит в корнях всех наших проблем. Да, я считаю, что все эти предатели, весь этот батальон Монако, все эти абсолютные упыри, которые десятками лет высасывали из Украины абсолютно все, обворовывали, приводили нас к слабости, делали нас слабыми, а тогда мы становимся потенциальной жертвой агрессии. Никто не нападает на сильных. Нападают на слабых или на того, кого считают слабым. Они нас ослабляли все время. Экономически, политически. И вот эти все, кто сейчас убежал, они не должны возвращаться. Они не должны возвращаться и снова избираться в Верховную Раду, снова быть здесь миллионерами и миллиардерами, владеть здесь стратегическими предприятиями, телеканалами, медиа, они должны от этого избавиться. Их не должно быть здесь вообще. То есть, они, сволочи, обворовывали страну, а когда в стране началась беда – они скрылись. И они просто сидят и ждут того момента, когда мы здесь сделаем им всю работу, а потом эта мерзость сюда вернется в Киев, и думает, что она будет дальше на что-то влиять и чем-то руководить. Ничего не будет. Всех запомним и всех спросим. И тут будем спрашивать очень жестко.

По вашему мнению, если бы к власти пришли военные, какой стала бы страна?

Я не стал бы сейчас вот так делать акценты. У власти должны быть люди, которые достойны того, чтобы быть у власти. Конечно, фактор того, что человек был на войне, служил в армии во время войны – это, безусловно, огромный плюс для любого человека, и в том числе для потенциального политика. Но, все же, я бы не стал делать здесь какой-то абсолютный водораздел: если человек был волонтером или гражданским, или просто занимался какой-то другой деятельностью тоже полезным для страны, но не служил в армии – то все, он не может пойти в политику. Я такого мнения не поддерживаю, хотя я сейчас военный. Но я понимаю, что нам, безусловно, нужно военно-патриотическое правое крыло украинской политики. Оно должно быть после войны очень сильным. То есть оно должно быть одним из решающих, если не решающим в украинской политике. Я на это очень надеюсь. И мне кажется, это будет очень важно для Украины. Такая вот сильная милитарная правильная консервативная правая сила национально ориентирована – она должна присутствовать. И очень мощная.

Ваши планы максимум и планы минимум?

Все абсолютно мои планы, все мои мысли… почти все, кроме каких-то личных, которые только меня касаются и моих близких людей… они сейчас о войне и о Победе. Я не хочу сейчас слишком много думать о том, что будет после. Это отвлекает. Мы здесь и сейчас. Нам здесь и сейчас нужно решить важнейшую задачу нашей жизни и, пожалуй, важнейшую задачу украинской истории. Потому, ну о чем здесь можно думать? Только о том, как каждый день и каждую ночь приближать нашу Победу. Больше здесь не о чем думать. Это и есть мой план. Это и есть наш общий план.