Неожиданные победители

"Was, die Franzosen auch? Die haben uns noch gefehlt! (Что, и французы здесь? Этого еще не хватало!)" - по распространенной легенде именно такой была реакция фельдмаршала Кейтеля, когда он увидел, что капитуляцию Германии в Карлсхорсте среди других победителей будут принимать и французы. Кейтелю было чему удивляться – ведь официально Франция сама капитулировала еще в 1940 году, и режим Виши (или "Французского государства"), признанный не только Берлином, но и большинством тогдашнего мира, был пусть и невоюющим, но сателлитом Третьего Рейха.

После появления союзников в Нормандии Шарль де Голль, конечно, создал новое правительство, но его полномочия на самом деле оставались под вопросом. В Реймсе, например, где капитуляция вермахта была подписана сначала, ее принимали представители только американо-британского и советского командования, а французы были лишь "свидетелями".

Читайте также: Таблетки от жадности

На самом деле и до 1945 года были случаи, когда представители побежденной страны внезапно появлялись по другую сторону стола переговоров. Изобретателем этого "ноу-хау" был тоже – по странному стечению обстоятельств – француз. Шарль Талейран. Многолетний министр иностранных дел Наполеона I, он вовремя перешел на сторону Людовика XVIII. И уже в этой роли настоял, чтобы правительство Бурбонов другие "великие государства" признали участником совместной борьбы против "узурпатора" - а значит… победителем Бонапарта. И таким же участником послевоенного обустройства Европы, как Британия, Россия или, скажем, Австрия. Последняя, в конце концов, тоже успела побывать наполеоновской союзницей. И перешла на другую сторону только в 1813 году – по сути, только накануне победы. Чем Франция хуже?

Что могли возразить союзники Талейрана? Они ведь сами объявили целью войны возвращение к власти Бурбонов как "законного" правительства. Требовать лишить это правительство его "законных" прав, а тем более наказывать его за преступления "узурпатора", лишившего Бурбонов власти, действительно казалось нелогичным.

Собственно, сам принцип легитимизма, предложенный Талейраном в Вене, предполагал, что у одного государства может быть две ипостаси – плохая и хорошая. До нас эта эквилибристика дошла в форме "должен ли отвечать целый народ за действия деспотической власти, от произвола которой он страдает так же, как и его соседи".

Эту хитрость раскусил уже Бисмарк. Который не далразыграть сценарий "плохой Наполеон III и непричастные к его действиям французы". И настоял, чтобы мир с Германией был подписан от имени всего народа избранным им Национальным собранием.

Вскоре выход Талейрана, правда, пригодился и самим германцам. Проигравшим мировую войну. Поэтому виновником войны объявили… кайзера, в то время как перемирие, а затем и мир подписывали власти уже новой, Веймарской республики. И это был аргумент в пользу того, чтобы мир не был столь обременительным для Германии (да он и не был таким обременительным, как, например, Трианонский договор для Венгрии).

Читайте также: Когда Русь стала Украиной

Однако это дистанцирование от "предшественников", полезное на определенном этапе для веймарской власти, в конце концов сыграло против нее. Ведь соотечественники обвиняли вожаков Ноябрьской революции в том, что они нанесли удар в спину победной кайзеровской армии. Версальский мир называли вообще позорным.

Реваншизм породил Гитлера. Гитлер привел Германию к еще более позорному и еще более разрушительному поражению (капитуляцию Кейтель, а перед ним Йодль подписывали после падения Берлина, в то время как Первую мировую немецкая армия завершила на чужой территории).

Победители, которые во время войны настаивали, что ведут войну именно с нацистским режимом, а не немецким народом (даже коалиция была "антигитлеровской", тогда как коалиции против Наполеона известны как "противофранцузские"), после войны, однако, не посадили немцев за стол переговоров.

Новые германские государства, однако, даже на конституционном уровне позиционировались как "альтернативные Третьему Рейху". Разве что ФРГ искала корни в Веймарской республике, а восточногерманское коммунистическое образование – в "марксистско-ленинской" мифологии. Однако показательно, что в обеих республиках цветами флага были "веймарские" – а не цвета, скажем, Второго (бисмарковского) Рейха.

Сегодня изобретением Талейрана пытаются воспользоваться "хорошие русские". Выдавая себя за альтернативу путинским властям и даже меняя национальную символику (я лично, между прочим, против "бело-сине-белого" флага ничего не имею, скорее наоборот) они все равно требуют учитывать "законные" интересы России. И даже намекают на что-то вроде "плана Маршалла" - но не для разрушенных их государством соседних стран, а для их родины – виновницы агрессии.

Очевидно они действительно рассчитывают, что во время капитуляции "московский кейтель" (хотел написать Шойгу или Герасимов, но не уверен, что те до капитуляции дотянут) воскликнет что-то вроде "неужели и Навальный с Ходорковским здесь?".

Вот только позволят ли это украинцы?

Специально для Еспресо

Об авторе. Алексей Мустафин, украинский журналист, телевизионный менеджер, политик, автор книг научно-популярного направления

Редакция не всегда разделяет мнения, высказанные авторами блогов.