Можно ли понять диктатора?

А на практике хоть и невозможно принять, скажем, существование диктатур в XXI веке, но они существуют, и, кажется, нынешним правителям плевать на то, что происходило на протяжении истории человечества с их предшественниками из разных стран и режимов и как они завершали свои жизни .

Мне хотелось бы размышлять о другом, о чем угодно, а не о диктатуре, насилии и терроре, но на этой неделе сложно не возвращаться мыслями к этим темам. Причина очевидна, и ее даже можно не озвучивать. Заголовки новостей в медиа пестрят информацией о соучредителе сначала ютуб-канала, а затем телеграм-канала NEXTA Романе Протасевиче. Возмущение дипломатов, интеллектуалов и вообще людей доброй воли со всего мира в связи с его задержанием в Беларуси, которое фактически сразу было названо пиратским похищением, дает надежду на то, что благодаря неравнодушию мировой общественности, которая следит за развитием событий, Протасевич таки выберется на свободу. Отнимает же эту надежду то, что диктаторы руководствуются какой-то своей, только им, кажется, понятной и доступной логикой. Точнее, во многом они действуют бесконтрольно и непредсказуемо. Им безразличны человеческая солидарность и неравнодушие, а солидарны они могут быть, кажется, только с подобными себе: жестокими и равнодушными (хотя не уверена, что их связь с себе подобными можно обозначить словом "солидарность").

Диктаторы не знают словосочетания "человеческое достоинство", и это незнание действует в обе стороны: они не видят в другом человеке личности, наделенной достоинством, а скорее трактуют ее как объект, который, одно из двух, либо препятствует правлению диктатора, либо не представляет опасности для него, и одновременно сами теряют достоинство человека - если речь идет о полноте человечности и человечества.

Мне сложно понять, почему все диктаторы так держатся за власть. Почему им хочется обеспечить ее себе фактически пожизненно? Или их просто толкает вперед страх за то, что в случае потери власти придется ответить если не за все, то по крайней мере за часть совершенных преступлений, если когда-нибудь наконец дойдет до их расследования? Или им приносит удовольствие именно знание того, что они могут управлять сотнями тысяч или миллионами людей, дарить или отнимать у кого-то жизнь? Или им не страшно, что когда-то - по крайней мере перед Богом - таки придется ответить за реки крови, которая течет по их приказу? Они когда-нибудь об этом хоть на мгновение задумываются?

Наверное, никогда не получу ответа на эти вопросы. Тоже никогда не пойму, какое диктаторам удовольствие от раболепия тех, кто перед ними выслуживается. Что приятного в том, чтобы быть окруженным рабами, а не свободными людьми? Неужели диктаторам никогда не становится приторно от мертвенности культа, который они сами же выстраивают вокруг своей личности и который потом в течение десятилетий не дает вздохнуть всей стране полной грудью?

Почему-то недавно - еще до свежих белорусских событий - вспоминала мемориал жертвам Холокоста в Берлине в центре города. Это огромный лабиринт из серых бетонных плит разной высоты: первые из них, когда только входишь в лабиринт, достигают, наверное, косточки на ноге или середины икры, но чем дальше идешь, тем больше углубляешься под землю, а плиты становятся выше человеческого роста. Когда я впервые попала туда, была поражена масштабом мемориала, но только теперь, через много лет после того, как я впервые оказалась там, осознала, какой путь надо было пройти Германии, чтобы в центре Берлина почтить таким мемориалом жертв преступной нацистской идеологии, взлелеянной на немецкой земле. Назвать свою вину и признать ее как таковую, засвидетельствовать, что мы раскаиваемся в содеянном и просим прощения за массовое уничтожение людей, которое себе позволили наши родители, - вот о чем этот мемориал. И, наконец, о том, что, устанавливая его, отдавая дань погибшим, немецкий народ не позволит себе повторить нечто подобное.

Нужна смелость, чтобы признать свою вину и попросить прощения за содеянное. Но когда видишь этот мемориал, сначала воспринимаешь его как должное: как нормальную реакцию того, кто упал, но нашел силы подняться и больше не ступать на путь, приведший его к преступлению. Мысли об отваге приходят тогда, когда переводишь взгляд на другого монстра, на другую преступную идеологию ХХ века - коммунизм, от которого не дождаться раскаяния. Невозможно представить себе в центре Москвы мемориал жертвам Голодомора или сталинских репрессий ... Зато к могиле Сталина в день его смерти до сих пор несут цветы и культ этого тирана, кажется, переживает новый расцвет; в той же Москве время от времени всплывает инициатива о том, чтобы восстановить демонтированный ранее памятник Дзержинскому. Даже не приходится комментировать. Жизнь в России вроде бы продолжается, но что это за жизнь ... Такая же печальная, как и в Беларуси, где свободу до сих пор трактуют не как базовых ценность, а как угрозу. Где за то, что хочешь быть свободным, могут упрятать за решетку, побить или даже отнять жизнь.

Не знаю, доживем ли до времен, когда и на этих землях больше не будет диктаторов. Когда те, кто придет когда-нибудь на место нынешних правителей в России и Беларуси, наберутся мужества попросить прощения за многочисленные преступления, совершенные во имя сохранения власти и во имя ложных идеологий. В конце концов не знаю, случится ли это вообще когда-нибудь. Сегодня такое развитие событий кажется утопией, но мне хотелось бы, чтобы наступили такие времена. И в Минске, и в Москве нашлось бы место не на один мемориал.