Мир должен готовиться к войне с Путиным, – политолог Морозов

Ключевая история – то, что произошло в России после псевдопутча, неудачного путча или водевиля в форме путча. Путин формально остался у власти. Путинское «политбюро» словно укрепилось при той же власти. Разворачивается все сильнее военный сценарий.

Что интересно – до путча, до того, как состоялся этот странный марш на Москву, в течение трех месяцев господин Пригожин беспощадно и злобно критиковал и министерство обороны, и генштаб, и наконец уже и администрацию российского президента вспоминал. В его словах уже звучало осуждение Путина как человека, который, будучи верховным главнокомандующим, плохо проводит военную кампанию. Скажи нам, кричал Пригожин, обращаясь к Путину, война эта должна идти до уничтожения Украины, до полного уничтожения как государства? Или нужно сейчас остановиться, закрепиться на достигнутом и защищать это? В своей статье в апреле Пригожин так это и сформулировал. И это и есть центральная тема путча.

Надо сказать, что этот вопрос сорвался, потому что Пригожин этот путч не смог завершить прилично. Посреди путча понял, что зашел слишком далеко, выбрал личное бегство. Но вопрос остался и является основополагающим в повестке дня, если смотреть на это со стороны Кремля. Путин пока не отвечает. Мы видим, и это видят все эксперты, наблюдатели военные и политические в разных странах, видят продолжение обеих тенденций. То есть, с одной стороны, хорошо видно, что Кремль усиливает оборону. В то же время, продолжают громко звучать голоса. Это и Медведев со своей только что обнародованной статьей в «Русской газете», и профессор Высшей школы экономики, один из главных российских внешнеполитических специалистов Сергей Караганов, поразивший всех своим призывом бросить ядерный заряд прямо на Польшу – Познань. То есть эти две линии и дальше звучат. Путин, как до путча, так и после, на мой взгляд, так и не ответил на вопрос своему окружению и руководящим российским кадрам, какова дальнейшая логика войны.

Мы слышим голоса Караганова и Медведева, и такое впечатление, что им делегировали определенные функции – озвучивать то, что называется нынешней национальной российской идеей: ужаснуть Познань ядерной бомбой. Ничего другого я не увидел. В то же время в медведевской статье есть дополнительная опция «мы не так уж требовали от НАТО, чтобы оно собирало манатки и убиралось на границы 1997 года». Здесь он начинает несколько по-иному формулировать, а может, и существенно по-иному.

Карагановская позиция и медведевская несколько отличаются друг от друга. И статьи Медведева вышли, несмотря на ужасную уличную брань, которую он направляет в адрес руководства всех стран мира. Но там есть и нота почти пригожинская – призыв к Путину, вопрос: может быть, нужно переходить к какому-то другому сценарию, а не к дальнейшей эскалации?

Но в чем проблема, если сформулировать просто? Дело в том, что когда случился 2014 год и аннексия Крыма, мы вроде бы поставили точку в топографии и спрашивали себя – где та вторая точка, через которую будет проходить прямая линия? Вторая точка прошла: это был 2020 год, когда Путин принял конституционные поправки и обеспечил себе пожизненное правление. И встал вопрос: где третья точка? И вот она свершилась: это 2022 год. Прямая агрессия, фронтальная война, ужасающая по своей стилистике и последствиям. И главное, что война против Украины превратилась для Кремля уже в войну со всем Западом.

У нас здесь три точки на прямой линии. Значит, там есть и четвертая точка. И как это ни печально осознавать, но четвертая точка, безусловно, является точкой эскалации. Там нет дальше, если смотреть по линии этих трех точек, то после того, как эволюционировал путинизм последние 10 лет, там невозможно прогнозировать ничего, кроме ужасной эскалации, благодаря которой Путин будет стремиться выбраться на берег. То есть Путин не пойдет на мирный договор, перемирие, компромисс, ни на одну концепцию – ничего подобного. А если это следующая точка эскалации, то очень многим сегодня в мире приходится готовиться к этому, думать об этом и не просто опасаться этого, а готовить определенные ресурсы, определенные возможности, чтобы противостоять этой четвертой точке.

Какие могут быть варианты эскалации? Первый – о котором намекал президент США Джо Байден: использование тактического ядерного оружия. Но мы сейчас делаем поправку на ситуацию на ЗАЭС. Российские интервенты там готовят что-то очень неприятное, потому что вывели из состояния холодного останова в состояние горячего останова еще один реактор. Возможно, таким образом готовится техногенная катастрофа на одной из крупнейших ядерных станций на континенте. Формально это ведь не удар по Познани тактической ядерной бомбой, но последствия будут не меньше. Тогда Запад оказывается перед большой дилеммой: как отвечать на подобное? Потому что мы услышим бэканье-мэканье Пескова или еще кого-то, которые скажут: нет, это не мы, это что-то случилось. Их отмазки мы знаем, никто в это не поверит, но протокол ответных действий меняется.

Да, это самый главный вопрос сейчас. И дело не в том, произойдет ли сейчас теракт непосредственно на Запорожской АЭС. Ведь после подрыва Каховской ГЭС открылась дверь ко всему. Тут очень много сценариев, я бы сказал, что три, если отвечать на вопрос, какой эскалации Кремль ожидает. Тут есть три возможности. Одна из самых безопасных для Кремля: мы хорошо видим, что все кремлевские эксперты хорошо посидели на своих диванах и ждут, что Запад треснет, произойдет раскол по разным причинам – экономическим, или какие-то страны не выдержат длительного напряжения, связанного с войной, возможно, какие-то европейские сообщества отдельных стран. Кремль очень ждет этого, давая социологии такие сведения о том, что уже последовательная поддержка Украины не воспринимается населением этих стран. Весь этот комплекс вместе с паническими инициативами третьих стран и является тем первым моментом, на который Кремль рассчитывает. Эскалация тогда пойдет через различные формы триумфа по поводу краха Запада, его исчезновения, что Запад отходит на второй план по сравнению с воображаемым альянсом Ирана, Китая и, возможно, еще двух-трех стран, который конструирует в своей главе Кремль.

Второй момент заключается в том, что нельзя сейчас исключать, и многие данные свидетельствуют о том, что все же эти 6 месяцев, хотя на первом медийном плане были вагнеровцы, но за спиной, позади, российский генштаб вел переподготовку резервистов и контрактников и на территории Беларуси, и не только. И те, кого мобилизовали в сентябре – с тех пор уже прошло полгода, и они уже подготовлены. Плюс, как я слышал из данных украинской разведки, 50-тысячный контингент какой-то сконцентрирован российским генштабом в районе Бахмута. Иными словами, вполне возможно, Кремль пойдет по пути наступления.

Потому что Сергей Шойгу после этого устрашающего путча, этого стыда находится в тяжелом положении и Герасимов тоже.

Путин, конечно, выкрутится, у него хорошая позиция всегда, он всегда присваивает результат, у него такое место в этой политической системе: что бы ни случилось – все ему на пользу. У них проблема: они должны нести на блюде Путину какой-то военный успех. Иначе будет странная ситуация. Пригожин, вроде бы добивавшийся военного успеха, по крайней мере, так говорил, - на этом выстроил свой политический взлет, свой рейтинг, и довольно высокий, но был выбит с политической «поляны». Герасимов с Шойгу ничего не могут предложить. Это очень опасные вещи, и они вынуждены в такой ситуации стремиться к наступательной операции, потому что это будет очень тяжелая история.

Они предпринимали титанические попытки реализации своих монструозных планов. ВСУ и наш Генштаб остановили их, выбили и начали контрнаступление.

Это не об успехе, а о том, что будет попытка, возможно и неудачная, но кровопролитная точно. И третий сценарий связан с каким-нибудь очень резким ходом внутри гибридных действий. Конечно, такая техногенная рукотворная катастрофа относится к гибридным действиям. Потому что действительно в гибридных действиях Кремль успешно избегает какой-либо ответственности, заявляя, как вы сказали: «А это не мы», «А чего это мы?», «А где ваши доказательства, что это мы?». А когда им дают доказательства, они начинают сразу показывать куда-то в сторону и говорить: ну, может быть, это кто-то из нас, но это не мы лично. Много у них такой риторики, мы эту риторику видели в Кремле еще со времен сбитого боинга, и в этом смысле вся их риторическая стратегия не изменилась. И здесь, возможно, правильно все ждут и готовятся к тому, что среди гибридных действий может быть и подрыв оптоволоконных кабелей на дне океанов, и масштабная атака на глобальный банкинг. Это может быть также довольно опасный, не обязательно ядерный взрыв близко возле себя, скажем, в акватории Балтийского моря, с большими последствиями. То есть там, где человеческие жертвы будут минимальными, а последствия радиации ударят по общественному мнению 10-12 стран.

И так далее, и так далее, не хочется перечислять все эти многочисленные фокусы, которые обсуждались в разное время в российских медиа.

А надо сказать, что в российских медиа, и особенно на политических ток-шоу, идет бесконечный конкурс проектов, каким образом можно продолжать идти по пути эскалации до безумного уровня.

И это не просто слова, потому что если до вторжения в феврале 2022 года можно было говорить, что это постмодернизм, упражняются эти клоуны на телевидении. Теперь, когда прошло полтора года войны, всем вполне понятно, что это никакая не клоунада, и там прокачиваются реальные сценарии, и в конце концов какой-то из них реализуется.

Отличается ли то, о чем говорят на этих всех безумных шоу, от того, о чем говорят в бункере? Медведев – это не просто полная отсебятина, он уловил основные тренды, основные месседжи, которые и озвучил в довольно экзотичной форме.

Он озвучивает готовность к саммиту НАТО, который 12 июля начнется в Вильнюсе. Высокий градус присылает этому сообществу в статье: «мы вас всех ненавидим», «вы нам ничего не сделаете», «вы ничего не сможете», - и это главный пафос. Если у Караганова главный пафос состоит в том, что «мы вам еще ударим», то у Медведева скорее пафос такой: «и не пытайтесь, вы нам ничего не сделаете». Естественно, это показывает и позицию самого Путина. Риторика самого Путина стилистически иная – обычно он делает вид, что ласково шутит, но говорит то же самое. Он исходит из мнения, что коллективный Запад, как это говорят обычно в таких случаях, или глобальный альянс поддержки Украины в этом случае, не сможет сломить кремлевскую волю к самоубийству.

Все ясно видят, что с такой же риторикой, как Медведев, ранее выступал президент Ирана Ахмадинежад, буквально очень близко, посылая проклятия прямо с трибуны ООН – часть зала вставала и уходила, чтобы не слушать. Но ведь Иран не был в положении члена Совета Безопасности ООН, не был ядерным государством. И в этом смысле тут реальная проблема, потому что весь мир смотрит и думает о том, что у этой проблемы есть короткое и беспощадное решение, но воплотить его в современной реальной политике невозможно и никто из руководителей стран, входящих в глобальный альянс, не даст согласия на такое решение, хотя оно было бы кратчайшим и правильным. Ну, исчез бы один человек с мировой площадки, и ситуация начала бы двигаться в более рациональном направлении, по крайней мере градус этого самоубийства, этой самоубийственной попытки самоутвердиться на мировой арене путем веерного шантажа, естественно, снизился бы. Никто не рассчитывает, что РФ обретет демократическую форму, пойдет по демократическому пути развития, но по крайней мере остановится эта непрерывная эскалация. Однако такой путь невозможен. Следовательно, остается один-единственный сценарий медленного наращивания возможностей Украины для дальнейшей борьбы.

А что на это коллективное «политбюро» – те люди, которые делали вид, что ничего не знали о замыслах Пригожина? Формально Пригожина – на самом деле я даже не представляю, кто стоял за Пригожиным, насколько глубоко. Есть глава ФСБ Бортников, есть секретарь Совбеза Патрушев, и я не могу поверить, что они не знали, не готовили сценарий. Либо полностью разомкнут управленческий контур, либо они достигли своего, единственное что – не добавили сценарий отставки Хрущева. Вылетел бы Путин еще куда подальше на пару дней подольше – и все, не вернулся бы?

Если анализировать, глядя на хронику этого путча, то, с одной стороны, очевидно, что не могло быть такой ситуации, при которой две недели готовился какой-нибудь марш. 5 тысяч человек участвовали, техника – это не могло быть решением одного дня. Это означает, что руководство ФСБ и военной разведки, и, несомненно, руководство ФСО должны быть проинформированы. Однако мы так и не знаем, кто и о чем докладывал Путину в подготовке этой ситуации. Возможно, были какие-то колебания, но это демонстрирует, что в этой системе управления уже очень тяжелая, дырчатая, болотистая среда, никто не хочет докладывать о плохом «царю», как они его называют. Все перекладывают друг на друга ответственность, это очевидно. Пригожин двинулся – хорошо видно, что министерство обороны думает: это не наша проблема, это ФСБ или росгвардия должны заниматься, это уже на территории Ростовской области. Росгвардия, соответственно, ждет, что ФСБ проинформирует президента, например, и только после этого будут указания, а те почему-то не информируют.

Словом, этот весь узел удивителен. Все ведь хорошо видно, что нет никакого условного альянса, состоящего из конструкции Чемизов – Кириенко – Шойгу или подобной. Его по-другому можно сконструировать, если брать «политбюро», могу представить конструкцию из 3-4 человек в разном составе, которые говорят, что пора брать на себя ответственность за ситуацию, которую Путин завел слишком далеко. По хрущевской модели, действительно. Но это не проявилось ни во время путча, ни потом.

Так что я не сомневаюсь, что Путин уйдет, что ему положат на стол результаты опросов, разговоров, которые сейчас ведут с большим кругом людей работники военной и генеральной прокуратуры и ФСБ,

чтобы понять, что предъявлять по итогам этого путча населению и всем руководящим кадрам, кто это все. Пока неизвестно, какой выбор сценарий, в любом случае это не произошло. Если говорить об этом «политбюро», то можно четко сказать, что оно дезориентировано и не может сдвинуться с той точки, в которой находится. Вероятно, все эти люди собираются дальше двигаться в геену огненную вместе с Путиным, в омут, не собирается ни один из них создавать…

…коалицию заговорщиков. Но есть еретичное предположение: возможно, они действительно добились, чего хотели? Мол, давай, Пригожин, свистни, потому что ты глупее. И Пригожин побежал, все расступились, Пригожин добежал ровно туда, куда хотел, а они получили дезориентированного фюрера, который не уверен в том, на кого он может положиться, и не знает вообще, что и как делать. В этом случае они могут начинать предлагать дополнительные кейсы, комбинации, кадровые перестановки и т.д.

Такое описание ситуации близко к тому, что сейчас многие говорят в московских коридорах разных уровней власти. Несомненно, с точки зрения судьбы Пригожина, его биографии, он потерпел поражение, но в то же время очевидно, что именно подавление этого путча укрепляет позиции тех, кто проявил большую лояльность в этой ситуации. Они оказались бенефициарами этого на длительное время. Мало того, что бенефициарами в российской политике будут все участвовавшие в этой военной кампании, независимо от должностей и званий. Но плюс к этому эти якобы «подавители» путча, или кто хотя бы проявил лояльность к Путину, сейчас они не просто получают от Путина бонусы, но и закрывают Путина в «коробке», «пакуют» его. Если, конечно, ситуация не изменится, но это будет очень тяжело,

ибо Путин действительно слаб и в критические моменты никогда не принимал быстрых решений.

Это многие помнят из его политической истории. К тому же он невероятно высокомерен, самоуверен нарциссически, считает, что никогда не ошибается. Это все вместе в мирное время по-другому было бы, но сейчас война и у него в то же время путч. И он, и окружающие его сотрудники ФСО не слишком уверены в том, кто кого здесь будет в дальнейшем слушаться. Пока Путин не может чувствовать себя так уверенно, как 10 лет назад, в ситуации, когда ему тогда докладывали, что ведутся какие-то разговоры в ближайшем окружении и вот распечатки этих разговоров. Тогда он мог посмеяться, но сейчас его положение совсем другое: он находится в войне и каждый критический момент угрожает ему настолько, что он сорвется со скалы вместе со своей военной кампанией.

Поэтому я думаю, что, к сожалению, если окончательно сформулировать, весь путинизм представляет собой ползучий правый переворот, растянутый во времени, не однодневный, а частями, через точки. И это еще одна итерация, еще один ход направо. Но хорошего тут мало, потому что все-таки ядро тех людей, которые останавливают Пригожина, тоже являются «ястребами»: с одной стороны, сторонники дальнейшей эскалации, а с другой – сторонники того, чтобы все это российское общественное болото окончательно зачистить. Либералов уже зачистили, теперь очередь слишком громкоговорящих ура-патриотов, которые высокопоставленных эфесбешников уже раздражают. Но в итоге из этого нового правого переворота вырастет цветок зла, а не какая-нибудь «оттепель» и не поворот к более рациональной политике.