Максим Розумный: Основные сценарии продолжения российской агрессии

Следует признать, что карты на руках у Кремля оказались слабенькими. Признание ОРДЛО в качестве двух независимых государств - это довольно сомнительный козырь, который уже давно ждал своего использования, но, очевидно, откладывался до худших времен. То, как фальшиво и поспешно была разыграна сцена "украинской угрозы" и последующего "эпохального решения", показывает, что решение принималось спонтанно и скорее от безысходности, чем в рамках предварительно утвержденного плана.

Геополитический шантаж, газовая удавка для Европы, окружение Украины войсками должны бы завершиться какой-то стратегической победой Путина. Неважно, будь то "новая Ялта", или "новый Хельсинки", или просто сцена с подписанием Путиным и Байденом какой-то бумажки, российский обыватель получил бы очередную дозу имперского величия, которого должно было хватить до выборов 2024 года. А если бы еще и Зеленский пошел на новые уступки "для достижения мира", то под этим прикрытием можно было потребовать снятия всех санкций и ограничений, а также снятия с повестки дня вопроса Крыма.

Но расчет Путина не оправдался. Новых уступок и символических побед добиться не удалось, поэтому пришлось срочно доставать карту признания "народных республик".

Заседание Совбеза РФ, транслируемое в записи по телевидению, свидетельствует о двух обстоятельствах. Во-первых, внутренний пропагандистский эффект от признания является главной мотивацией Путина. Во-вторых, далеко не все влиятельные в России силы в восторге от этого решения. Сцена унижения главного разведчика Нарышкина и вырезанное выступление генерального прокурора указывают на вероятную оппозицию к нынешней линии Кремля.

Существует все большее подтверждение того, что Кремль сознательно избрал курс на политическую самоизоляцию и возвращение в состояние холодной войны с Западом. Именно в такой модели Путин и его окружение видят наилучший способ сохранить власть в России. Естественно, что перспектива оказаться в подводной лодке вместе с параноидальным вождем и его чекистской стаей вдохновляет далеко не всех представителей российской элиты.

Все, кто привык свободно пользоваться благами западной цивилизации, вряд ли будут рады такому добровольному заключению. Очень показательными в этом смысле были выступления Медведева и Нарышкина. Первый выразил оптимистическую надежду, что Запад посердится и перестанет. И все будет как раньше. А смятение второго было обусловлено более реалистичной оценкой будущих перспектив.

Но решение принято и, похоже, что для "лучших людей России" обратного пути нет.

Теперь о перспективах Украины. К сожалению, приходится констатировать, что наша роль в этом сюжете продолжает быть ролью статиста, хотя и очень важного. Нам остается стоять на своем и по возможности избегать слишком тяжелых потерь в этой острой фазе противостояния. Ход дальнейших событий будет зависеть от решений Путина и от реакций на них Запада.

Ситуация может развиваться по нескольким базовым сценариям. Первый и наиболее оптимистичный для нас - это замораживание конфликта на Донбассе. Российские войска становятся на передовые позиции вдоль линии разграничения и в какой-то момент обе стороны перестают стрелять. Не исключено, что подобную перспективу россияне донесли Зеленскому через Ермака (или через американцев), и этим объясняется очень осторожная и умеренная реакция президента на последние события.

Выигрыш Украины от такого варианта очевиден. Признавая факт новой территориальной потери, мы освобождаемся от необходимости выполнять политическую часть Минских договоренностей, получаем долгожданное "окончание войны" и двигаемся (хотя и довольно длинным путем) в направлении НАТО-ЕС. Байден становится "тем, кто остановил Путина". А российское общество уходит в летаргический сон авторитаризма с осознанием того, что они "спасли Донбасс".

Этот win-win-win в теории выглядит очень привлекательно, но на практике у каждого из участников может возникнуть соблазн сломать игру - либо для того, чтобы сорвать больший куш, либо чтобы просто навредить своему визави. И возможностей для этого есть множество. Россия, например, в любой момент может разыграть "наступление Украины" с последующим вторжением по образцу операции 2008 года в Грузии.

Тогда наступает черед второго сценария, сущность которого заключается в нанесении удара по Украине без ликвидации ее государственности. Первым объектом атаки в этом случае становится группировка войск в зоне ООС. Поскольку наступление с Донбасса через минные поля и пристрелянные украинцами позиции является самоубийством, речь идет о попытке окружения двумя основными силами - из района Харькова и из Крыма и азовского побережья. Военная наука говорит, что при этом необходимо парализовать центральное командование, а значит, удар по Киеву. А это уже масштабная наземная операция.

Дальше наступает черед внутренней дестабилизации и подрыва государственных институций, вплоть до ситуации безвластия. Разрушение инфраструктуры и новые территориальные потери финализируются глубоким экономическим кризисом, включая прекращение поставок газа. В таком искалеченном виде страна теряет привлекательность для своих западных партнеров, теряет управляемость и субъектность.

Предыдущий опыт и характер военных приготовлений Москвы, очевидно, побудил наших союзников (американцев и британцев) рассматривать этот сценарий как базовый. И нынешняя осторожная реакция Вашингтона и Лондона на признание Россией ДРН-ЛНР говорит, что опасность его реализации сохраняется. Именно из этого сценария, похоже, взята первая часть путинского обращения от 21 февраля, которая звучала как оправдание нападения на Украину, а не как прелюдия к признанию своей оккупации Донбасса.

На этот сценарий ориентируется определенная часть путинских силовиков. На заседании Совбеза сторонником жестких действий показал себя министр внутренних дел Колокольцев. Вероятно, подобного подхода придерживается ветеран путинских спецопераций Патрушев, начальник Росгвардии Золотов и, конечно же, Кадыров. То есть крови хотят в первую очередь стервятники.

Есть принципиальное согласие на нападение, очевидно, и в армии, и в ФСБ. Хотя именно армия в этом случае больше рискует. Сопротивление украинских Вооруженных сил может резко повысить цену для этого варианта стратегии, которая наверняка очень нравится Путину лично. Поэтому можно предусматривать разногласия между политическим руководством и действующими генералами, на которых потом и свалят все жертвы и возможные неудачи.

Собственно, эта угроза непопулярных потерь и надежда на то, что "наказание" за признание псевдореспублик будет незначительным, и останавливают пока Путина от перехода ко второму сценарию.

Наконец, третий сценарий, который могут рассматривать в Кремле по отношению к Украине, заключается в создании в Киеве марионеточного правительства, формально независимого, но вполне лояльного к Москве. То есть речь идет о возвращении Украины в союз братских народов.

Похоже, что такой сценарий существует только в виде общей идеи, лишенной реалистических путей осуществления. Но кто-то близкий Путину наверняка продвигает подобное видение, опираясь больше на идеологические и эмоциональные мотивы, чем на трезвый расчет. Что-то подобное может предлагать патриарх Кирилл или главный коммунист Зюганов. Вероятно, с недавних пор этот подход получил своего горячего поклонника в лице Лукашенко.

Признанием ОРДЛО Путин в значительной степени отрезает себе путь к реализации плана возвращения Украины, поскольку сознательно толкает ее в объятия евроатлантических партнеров и фиксирует украинский социум в состоянии враждебности к России. Однако логика насильника может предполагать когда-нибудь в будущем переход к этому плану, например после реализации сценария нападения.

Между этими тремя сценариями - "заморозка", "нападение" и "возвращение" - будет колебаться политика Кремля по отношению к Украине. На окончательный выбор будут влиять многие факторы. Среди них стойкость самой Украины, ее готовность дать отпор агрессору будут иметь определяющее значение. На втором месте по важности будет реакция Запада. И на третьем - внутренние процессы в российской власти, обусловленные конфликтом интересов и позиций разных групп влияния.