Ловушка добросердечного пацифизма

Однако эти марши имели лукавого вдохновителя – Советский Союз, который, не выдерживая экономически гонки вооружений, стремился к передышке и разрядке. Этих подспудных расчетов христиане Европы предпочитали не видеть: для них Кремль был поборником мира, а потому союзником в христианском миротворстве. Парадоксальность ситуации заставила группу политзаключенных ГУЛАГа (в частности, и автора этих слов), которых бросили в карцер только за молитву в пасхальное утро, обратиться к Папе Иоанну-Павлу II со словом предостережения перед слепым пацифизмом:

Ваше Святейшество! Людям, так или иначе выступившим против апокалиптического зла в его твердыне, трудно понять смысл христианского смирения. Мы не можем и не хотим нести к кесарю то, что по праву принадлежит Богу. Большинство из нас видят смысл своей жизни в том, чтобы открыть миру истинную природу болтливого советского "голубя" с атомной булавой. Осознают ли участники пасхальных маршей на Западе, которых так активно поддержала коммунистическая пропаганда, что в те же апрельские дни в советском концлагере заключенных, которые ищут Духа Святого, та же коммунистическая власть бросила в карцер? Мы просим Вас, Ваше Святейшество, сообщить им об этом.

С тех пор прошло 40 лет, изменились политические декорации, однако обстоятельства снова вывели миролюбивых европейцев на старые позиции. Их добросердечное человеколюбие и стремление мира любой ценой таит в себе и опасность, поскольку справедливого мира не достигают ценой отречения правды, ценой нравственного поражения. Поскольку за кулисами искреннего, хоть и часто наивного миротворства снова, как и в прошлом, просматривается Кремль, ныне выступающий лукавым вдохновителем "мира без всяких предусловий", даже не очень скрывая свои неизменные геноцидальные намерения.

Эти пацифисты не замечают одного важного парадокса: тот народ, который больше всего страдает от войны и больше всего нуждается в мире, – украинский народ – почему-то единодушно отказывается идти на компромисс с Россией, предполагающий потерю территорий и ограничение суверенности.

Так в чем ошибка европейского пацифизма?

Я осознаю, что политический ответ не будет иметь особого смысла – он повторен уже не раз, но и дальше будет неубедительным. Следовательно, следует искать какие-нибудь другие аргументы. Пацифизм, по крайней мере формально, опирается на христианские аргументы. Всегда ли правильно? Что по этому поводу могут сказать христиане, в частности, христиане украинские?

Евангельский императив миротворчества

Казалось бы, какие могут быть дискуссии, если Иисус в Своей Нагорной проповеди сформулировал однозначный императив: "Блаженны миротворцы, ибо они наречены сынами Божьими" (Мф. 5, 9)? Мол, из этого должны сделать вывод: мир превыше всего. Однако всякое ли миротворство способствует установлению Божьего мира?

Дадим слово украинскому церковному иерарху прошлого, пережившему две мировые войны, а именно: праведному митрополиту Галицкому Андрею Шептицкому (1865–1944):

Ибо каждый понимает, что мир, который не считался бы с потребностями народов и при котором народы считали бы себя обиженными и ими бы в действительности были, не был бы никаким миром, а скорее причиной новых все худших осложнений и взаимных ненавистей, которые должны бы были привести к новым войнам [1].

Убедительный ответ христианским пацифистам дают и современные украинские богословы и публицисты:

Мир есть следствие Божьего порядка… Мир — не отсутствие войны, а позитивное понятие с собственным содержанием… Божий мир несовместим со злом! Нельзя терпеть грех и говорить о Божьем мире. Божий мир всегда есть плод отречения от зла и соединения с Богом. Именно к этому ясному выбору призывает Иисус словами о разделении (Лк. 12, 51). Либо мы на стороне Бога, либо мы выбрали сторону зла… [2].

Правители, принадлежащие тьме, творят мир, исполненный злобы, лжи и несправедливости. В таком мире истинного мира быть не может, а попытки умиротворить таких правителей желаемого результата не дадут… Так что христианам следует проповедовать такой мир, в основе которого лежат правда и справедливость: "Вот что вы должны делать: говорите правду друг другу, судите по правде, чтобы мир был во вратах ваших" (Зах. 8, 16) [3].

Именно поэтому Иисус не мирился с грехом, гнездившимся в синедрионе того времени, и публично разоблачал его, даже понимая, что ему этого не простят. Он не был против диалога с синедрионом, но настаивал на том, что этот диалог должен происходить в истине. Отсюда и исходит это явно непацифистское: "Не думайте, что я пришел принести мир на землю. Не мир пришел я принести на землю, но меч" (Мф. 10, 34).

Ни мировые демократии, ни Церковь не могут одобрять мир, делающий агрессию успешным методом присвоения чужих территорий. Только справедливый мир является миром длительным. Как сказала Роберта Мацола, глава Европейского парламента, "без свободы и без справедливости вообще не может быть мира".

Евангельский выбор в пользу ценностей

Чем больше военных преступлений Россия совершает в Украине, тем весомее становятся этические аргументы в оценке событий. Поэтому мировые демократии должны правильно решить знаменитую дилемму "безопасность vs ценности".

Я осознаю, что эту дилемму решить нелегко, однако невозможно и не заметить, что мир потерял по меньшей мере 8 лет, пытаясь задобрить агрессора. В этом кажущемся миролюбии как раз и состоит опасная ловушка: игнорирование ценностей вносит в жизнь мира такие нарушения, в результате которых под угрозой оказывается именно то, что хотят защитить, а именно: безопасность. И мы неизменно находим этому подтверждение: сегодня мы ближе к Третьей мировой войне, чем в 2014 году.

Чем больше политики игнорируют ценности через несправедливые уступки агрессору, тем более высокомерным он становится, и все меньшую безопасность мы получаем. И именно Иисус предупредил нас об этом: "Кто хочет спасти свою жизнь, тот погубит ее; а кто душу свою за Меня погубит, тот найдет ее" (Мф. 5, 34). Поэтому Он сам не жертвовал ценностями даже ценой своей жизни.

Итак, мой вывод таков: мы не можем построить действенную систему безопасности – то есть справедливый мир – путем искажения или игнорирования ценностей.

Евангельская осторожность перед этницизмом

Во время войны люди, в ужасе от ее трагедий, инстинктивно могут стать пацифистами. На фоне такого спонтанного пацифизма, как уже было сказано, Украина может выглядеть "партией войны". Мол, ну разве вы не можете отдать России часть вашей территории и тем самым прекратить это бесконечное кровопролитие?! Что ж, с горькой иронией я хочу напомнить, что сперва таким пацифистом был наш президент Владимир Зеленский. Именно он начинал свое президентство с двусмысленной фразы: "Чтобы прекратить войну, нужно перестать стрелять". Однако 24 февраля, в день массированной атаки россиян, он надел свою знаменитую зеленую милитарную футболку, осознав, что Путин не оставил ему выбора: Кремль хочет уничтожить Украину как государство, а украинство – как идентичность.

Впрочем, оказывается, что именно в этих понятиях христианские пацифисты имеют концептуальные оговорки. Для них эти понятия отдают национализмом и потому ведут к вражде. А государственные границы и национальная идентичность в их воображении – изменчивы, а потому взаимозаменяемы.

И снова в Евангелии находим, казалось бы, однозначный императив: "Нет ни иудея ни грека, нет ни раба ни свободного, нет ни мужчины ни женщины, ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Гал. 3, 28). Нечего греха таить, именно Восточная Церковь в истории часто грешила чрезмерным этницизмом. Более того, до сих пор грешит. Так почему бы нашим пацифистам не выступить официально против этницизма русской церковной доктрины "русского мира", который из чрезмерного стал уже преступным, поскольку освящает использование оружия для принудительного сбора в одном государстве всех говорящих на русском языке? Не является ли это прямой аналогией с преступной нацистской доктриной?

Но, к сожалению, нет: европейские пацифисты в упор не видят ереси официальной доктрины РПЦ. Не видят и лукавства Кремля, забывая предостережение Клаузевица: "Захватчик всегда миролюбив. Он хочет захватывать максимально 'мирно'". В то же время подозрительно поглядывают на очевидную жертву этой войны, которая стремится обезопасить свою национальную идентичность и свою государственность.

Однако во всех ли случаях Иисус отрицал акцент на национальности? Нет. Он сам говорит: "Я послан только к погибшим овцам дома Израиля" (Мф. 15, 24). Однако ключевым здесь слово не "только", а "погибших". Ибо "Что вы думаете? Если кто-то имеет сто овец и одна из них заблудится, - не бросит ли он девятьдесят девять в горах и не пойдет искать заблудившуюся?" (Мф. 18, 12).

Именно опасность гибели, перед которой стоит жертва, дает христианам моральное право делать "выбор в пользу жертвы", и примеров тому не счесть. Уже в новейшее время, руководствуясь именно этой логикой, Джон Кеннеди прилетел в осажденный Западный Берлин и заявил: "Ich bin ein Berliner! (Я – берлинец!)". Почему же сегодня, например, руководство Сообщества святого Эгидия не может приехать в Киев и солидарно заявить: "Я – украинец!"?

Но тут кроется еще одно препятствие в понимании этого конфликта. Поверхностно сказать, что украинцы не хотят мира, потому что они националисты. Украинцы, даже русскоязычные, ведут войну не просто за свою территориальную целостность, а за общечеловеческие ценности, против авторитаризма и навязывания целого образа жизни, от которого мы с трудом пытаемся избавиться с конца советских времен, войну за право быть свободными. Клеймить все это как "национализм" означает просто играть на руку тем, кто хотел бы восстановить имперскую и тоталитарную систему. Чтобы понять живость и откровенность дискуссии внутри украинского гражданского общества и попытку превратить трагедию войны в возможность нового общественного консенсуса, укрепляющего основы подлинной демократии, приглашаю вас прочитать книгу "Новое рождение Украины: манифест конституционализма".

Нравственная природа войны

Не я первый подметил еще одну важную проблему, а именно проблему симметричности в представлении русско-украинской войны. Правила политкорректности побуждают многих европейцев трактовать обе стороны как политически и морально равные, игнорируя реальные обстоятельства, а потому обрекая себя на нравственное поражение. Это поражение детерминировано тем, что российско-украинская война радикально отличается от военного конфликта в Мозамбике, где община святого Эгидия сыграла важную миротворческую функцию. На самом деле, нынешняя война на Востоке Европы является конфликтом идентичностей с нулевой суммой, который не может быть решен в принципе. Нельзя объединить, с одной стороны, стремление украинцев сохранить свою свободу и государственную независимость, а с другой – стремление России лишить украинцев их государственности и возродить свою империю. В этой ситуации невозможно сохранить нейтральность, вместо этого нужно сделать выбор в пользу ценностей: "Не можете служить Богу - и маммоне" (Мф. 6, 24)

Короче говоря, они, кажется, забыли слова епископа Десмонда Туту: "Если вы держите нейтралитет в ситуациях несправедливости, то вы встали на сторону угнетателя".

Примечания:

1. Митрополит Андрей Шептицкий. Документы и материалы 1899-1944. - Львов: Издательство "АРТОС": т. 3. Пастырские послания 1939-1944 гг., 2010, с. 290.
2. о. Юрий Щурко. "25-я неделя после Пятидесятницы. Среда. Настоящий мир (Лк. 12:48–59) "
3. "Тоска по правде, которая освобождает"

Источник

Об авторе: Мирослав Маринович - украинский общественный деятель, член-основатель правозащитной Украинской Хельсинкской группы, советский диссидент и политзаключенный