Кшиштоф Занусси: Украинцев от россиян отличает Майдан – способность к бунту, которой всегда обладала Запорожская Сечь

Господин Кшиштоф, с вашего позволения, сделаю небольшое вступление, расскажу нашим зрителям, что хорошо с вами знакома. И не как журналистка. Можно сказать, что вы являетесь большим другом нашей семьи. В 2014 приспешники Януковича похитили с Майдана моего брата, который тогда учился на актера в Киевском университете им. Карпенко-Карого и, как многие другие студенты, был участником Революции Достоинства. После ему пришлось бежать в Польшу и уже там продолжить обучение. Он не знал языка. Не знал там никого. Моя коллега, журналистка из Беларуси, предложила познакомить брата с господином Кшиштофом, мол, тот всегда помогает молодым творческим людям, которые имеют позицию. Тогда это казалось удивительным: потому что где мой брат, а где известный режиссер. Но дом Кшиштофа Занусси, как мы теперь уже знаем, действительно является своеобразным приютом для молодежи из разных стран. После Остап, так зовут моего брата, еще и снялся в одной из главных ролей в художественном фильме господина Кшиштофа. Это совместная украино-польская лента "Эфир", которая вышла на экраны в 2018 году. В конце концов, господин Кшиштоф побывал у нас в гостях на Львовщине - городке Ходоров, откуда мы родом, и в Буче, где мы жили до того, как туда пришли оккупанты. Собственно вы, наверное, помните, как гостили у нас в Буче, это было летом, еще до того, как началось полномасштабное вторжение, до него оставалось каких-то полгода, возможно, месяцев семь. Могли ли вы тогда поверить, если бы кто сказал, что Буча станет таким болезненным символом борьбы украинцев с россиянами, что будет оккупирована, что россияне будут насиловать женщин, убивать обычных невооруженных людей, стрелять в детей? Было ли у вас такое предчувствие?

Нет, не было и вы знаете, мне кажется, что тогда мало кто в Европе предполагал, что мы вообще еще раз доживем до того, что уже было в нашей истории. Я могу помнить, потому что уже достаточно стар, так что знаю, чем была Вторая Мировая война. Но то, что мы доживем до новой войны в Европе, - это казалось нам невозможным, казалось, что это уже прошло навсегда. А, как видим, не прошло. И поэтому мне трудно себе представить, что это реально, что это не мир на экране, что это не виртуальный мир, а тот правдивый, что все это на самом деле. Это очень больно. И досадно признавать, что наша надежда на прогресс человечества, немного так преждевременно, навырост, так сказать. Прогресс достаточно медленный, а, может, вообще сомнительный.

Война в Украине началась в 2014-м году и, собственно, на момент полномасштабного вторжения продолжалась уже 8 лет, неужели мир не был готов, что Россия может совершить нечто подобное с Украиной, которое началось 24 февраля 2022-го?

Вообще, подобные мнения, что в тесной Европе (потому что мы живем относительно тесно по сравнению с другими континентами), что в тесной Европе будут какие-то коррективы границ с применением силы, насилия, казалось, что это уже в прошлом, что это какой-то XIX век, когда что-то подобное было. И действительно, кажется, что то, что происходит в Украине, это как бы последняя колониальная война, которая ведется, потому что все другие колониальные конфликты разрешились, иногда даже очень больно - к примеру, как это произошло с Францией, которая уступила Алжиру, не глядя на то, что эта земля веками была заселена французами. Однако надо было эту страницу пролистать… А теперь совсем рядом происходит такое, что одна страна не хочет допустить, чтобы другая страна была суверенной и самостоятельной. Это как по мне исторический анахронизм, будем так на это смотреть, но это также страшная боль для тех, кто является жертвой того анахронизма.

Фото: Getty Images. Разрушенное здание гимназии в городе Изюм Харьковской области

Собственно, та одна страна, которая хочет уничтожить другую, всегда повторяла, что имеет великую культуру. И не только Россия говорила о своей культуре, но мир это повторял. Как же люди такой большой русской культуры могли допустить и полномасштабную войну, и ту, которая началась в 2014-м? Как россияне могли совершать такие зверства, варварство, которое почувствовали на себе люди в Буче и других украинских городах и которое украинцы испытывают до сих пор?

Вы знаете, мы уже размышляли над этим после Второй мировой. Ведь какую замечательную культуру создали немцы! Но вместе с тем немецкий народ на демократических выборах избрал Гитлера и, в принципе, поддержал его предложения. Поэтому культура есть то, что действительно имеет огромное значение и имеет отношение прежде всего к какой-то части общества, но иногда, когда стремления масс, желающих найти свое место в жизни, становятся явными, - она подводит. Я думаю это трагически, что мы узнаем в самой прекрасной русской культуре также источники и начала тех мыслей, которые просматриваются в этой войне. Но, собственно, в этом, пожалуй, и состоит какая-то такая сложность человека, что из тех же мыслей, идей он может сделать разные выводы. Выводы, которые можно сделать на основе русской культуры, должны быть совсем другими, ведь это культура великого гуманизма, это культура, в которой Чехов или Толстой, не говоря уже о Достоевском, показали всю глубину человеческой души и всю глубину такой разной потенциальной подлости, которая кроется в человеке. Впрочем, это не предостерегло других. Люди, видимо, недостаточно увидели себя в своем собственном зеркале, которым является русская культура.

Фото: Getty Images. Уничтоженный храм возле Донецка

Но осуждается ли подлость в их произведениях?

Я думаю, что да. Я не сомневаюсь, что Достоевский является суровым судьей (своего народа), а прежде всего самого себя, кого, собственно, и изображает в своих произведениях. Поэтому я бы не говорил, что здесь есть какое-то лицемерие. Разве что действительно прочитывается какое-то поощрение к пассивному взгляду на жизнь, то есть скажем, что ничего нельзя сделать, что человек безрадостный относительно своей собственной подлости, которая должна ему подчиниться. А это – неправда. И вся западная культура пронизана мнением, что полностью зло в этом мире побороть невозможно, но его можно ограничить, ему можно сопротивляться. Зато, безрадость, разведение руками, мол, так должно быть, потому что такие уж мы есть, - это, к сожалению, очень плохое наследие восточного мышления, которым пропитана Россия. Вероятно, это влияние монгольского нашествия - откуда и взялись убеждения, полностью отличающиеся от западноевропейского типа мышления, которое, наоборот, предполагает, что человек ищет реализации, чтобы каждый имел площадку, где сможет что-то изменить в своей жизни. И, собственно, я думаю, что это очень важно сегодня помнить, что мы все-таки можем изменять мир, хотя иногда это требует огромных жертв.

Господин Кшиштоф, вы лично знаете Путина...

Ну, могу так сказать, но всегда возникает вопрос, знает ли Путин меня. Я встречался с ним несколько раз, может быть, пять или шесть. Однажды я сидел рядом с российским президентом во время Московского кинофестиваля. Это было много лет назад, кажется, где-то в 2002 году. Так что могу так сказать, что я имел с ним немного более близкий контакт, хотя на самом деле незначительный.

Что можете о нем сказать после тех встреч: какой он человек? Понимаю, что это не было близкое общение, но, тем не менее, какое впечатление он произвел на вас как на режиссера?

Вы знаете, мне очень тяжело оценивать человека, особенно политика. Все политики имеют наработанные маски, за которыми прячутся. Наверное, как человек, который ищет себе актеров для театрального представления или кинофильма, я бы сказал, что президент Путин, в известной степени, является мрачной фигурой. И этот мрак ощущается. Но это очень типичный мрак для людей, связанных со спецслужбами, очень много таких людей носит в себе клеймо той очень опасной профессии. Собственно, это сразу бросается в глаза. А все остальное… Это такие банальные вещи, как например то, что он человек интеллектуальный, очень замкнутый в себе, но это уже такие черты, которые видны в его каждом публичном выступлении.

Кшиштоф, но кроме того, что вы имели возможность несколько раз видеться с Путиным, вы также знаете многих российских режиссеров, актеров, поскольку работали над совместными польско-российскими фильмами. Поддерживаете ли и сейчас связь со знакомыми художниками из России?

Эти отношения стали теперь очень сложными. За последний год я получил несколько звонков и электронных писем на свой день рождения, и это были такие формальные знаки, что мы еще друг друга знаем. Но по-другому, пожалуй, и быть не может, потому что наша коммуникация не так свободна, наверное, все наши разговоры записывают, и их тоже. Кроме того, из моих знакомых только Никита Михалков – человек, который откровенно стоит на стороне власти. С ним наверняка было бы сложно общаться, хотя мы всегда знали, что он живет тем мифом имперской России. Может быть, это разъясняется его происхождением, тем, что он из боярской семьи и отец был также служащим, находился на службе у Сталина, на службе того устройства.

Меня, прежде всего, негативно поражает то, что в России не было переосмысления лет коммунизма, что не признано никого виновным. И речь не только о тех, кто посылал людей в ГУЛАГ, но и о тех, кто принимал решения неудачной, плохо продумывающей индустриализации. Просто в условиях диктатуры, где нет критики, где нет конкуренции, - все тогда происходит таким деформированным способом. Россия не переосмыслила прошлое, не пересмотрела причины своей отсталости, почему она не настолько развита, как Соединенные Штаты Америки, потому что должна быть такой. И только тогда можно говорить о таком правдивом критическом взгляде, который позволяет двигаться вперед с какими-то новыми идеями. Потому что для России есть место в мировом сообществе, для России есть место в Европе, которое нуждается в том восточном легком, как когда-то сказал Иоанн Павел II. Но Россия не переосмыслила свое собственное прошлое, и это – огромная потеря для самой России. Это нужно принимать во внимание, как несчастье, которое постигло этот народ, ибо если бы они проанализировали свою историю, то понимали бы, что там плохого произошло в прошлом, а следовательно, им было бы гораздо легче смотреть в будущее.

Фото: Getty Images

Хотела уточнить о Никите Михалкове: связывались ли вы в последнее время с ним - после 24 февраля или разговаривали?

Нет-нет вообще никакого контакта. Уже собственно после 2014-го - ни одной близкой беседы.

Вы сказали, что Россия не переосмыслила свое коммунистическое прошлое, но теперь ей нужно будет переосмыслить новые ошибки, новые грехи, я имею в виду эту войну, которую она начала против Украины и которая продолжается?

Это точно, но для переосмысления нужна свобода, а свободы Россия себе сама никак не может получить, что также тормозит ее творческую силу. Это все же очень важно, чтобы народ мог выразить свою творческую силу, чтобы люди не выезжали за границу, когда они в какой-то полемике, а чтобы они могли участвовать в ней, будучи внутри страны, а не вне ее. Тогда они служат своей стране. Множество людей из России, творческих людей, уехали из страны. Я их встречаю в странах Балтии, Грузии, Германии, Австрии – огромное количество эмигрантов и это, как правило, интеллигенция, молодые творческие люди.

Собственно, они уезжают, а кто же тогда должен освободить Россию, если остаются только те, кто поддерживает Путина и идет воевать против Украины, или те, которые говорят, что не интересуются политикой?

Но мы уже знаем из истории, что не получится говорить, что это политика, которая меня не касается. Политика касается каждого! И так, как было во времена разных тоталитарных режимов в Европе, а прежде всего гитлеровского тоталитаризма, все немцы были в определенной степени ответственны, потому что не оказывали сопротивления. Поэтому это ошибка, большая историческая ошибка, когда люди не противятся злу. Против зла нужно бороться!

Вы вспоминали Иоанна Павла II, вы тоже человек верующий… Хотела бы поговорить о нынешнем Папе Франциске. Он постоянно во время полномасштабного вторжения делает какие-то странные обращения и заявления, которые украинцы не совсем понимают, не понимают зачем и для чего. Недавно Папа обратился к русской католической молодежи, я зацитирую: "Никогда не забывайте о наследии. Вы - наследники великой России: великой России святых, правителей, великой России Петра I, Екатерины II, той империи - великой, образованной, великой культуры и великой человечности" - вот что он на той встрече сказал. Конечно, Ватикан сразу начал разъяснять, что Папа не восхищается российским империализмом, но не только украинцы возмутились этим словам в обращении к российской молодежи, в других странах, которые на собственном опыте убедились, что такое Россия - также. Как вы оцениваете слова и действия нынешнего Папы Римского?

Я думаю, что они продиктованы той его американской перспективой восприятия, он мало знает европейскую историю и это чувствуется. Ибо ни Екатерина II, ни Петр I не являются людьми, которые послужили христианству, скорее наоборот. Поэтому мне кажется, что это очень неудачное высказывание и мне очень досадно как католику. Но я знаю, что вопреки догматам Папа может ошибаться в таких делах. Просто выступил очень неудачно, потому что мне кажется, как я это понимаю, что он хотел выразить свое почтение тому положительному вкладу, который Россия внесла в историю человечества, но скорее не благодаря империи, Петру I и Екатерине II, не благодаря своим правителям, а больше благодаря своим художникам, талантам, ученым. Тот вклад в человеческое достояние в конце концов велик, а Папа это очень неудачно сформулировал. Мы знаем, что он тогда импровизировал, но импровизация эта, по-моему, была неудачной.

Украинский римско-католический священник отец Игорь Гнюс, после того, как Папа Франциск в очередной раз говорил о России, Украине, войну сказал, что в старые добрые времена Папа объявил бы Крестовый поход.

Это уже немного преувеличения, потому что Крестовые походы объявлялись для обороны территорий, на которых жили христиане и атаковали ислам. Так что, после того Крестовым походам было приписано много нехороших черт, некие справедливо. Хотя следует помнить, что рыцарский кодекс создался благодаря Крестовым походам, и Европа определенным образом определила себя именно благодаря им. Но это оставим историкам, я сам не историк. Наверное, в ватиканской традиции есть определенное такое течение ostpolitik еще со времен кардинала Казароли, и я думаю, что она иногда возвращается. Хочется надеяться, что это был только досадный инцидент и ничего больше.

Ларс фон Триер, известный режиссер, тоже в последнее время сказал какие-то странные вещи о войне в Украине, обратился даже к нашему президенту Зеленскому, к Путину, а также к госпоже Фредериксен. Это было собственно тогда, когда обсуждали предоставление Украине F-16, и вот Ларс фон Триер написал, что жизни россиян также имеют значение. На Западе есть люди, которые считают, что эта война – на руку именно США. Как мы должны реагировать на подобное?

Я думаю, что это очень упрощенные мысли, есть такие разные течения у западных левых. Я знаю фон Триера, он был когда-то моим студентом и он талантлив, но я бы не очень хотел полемизировать с его взглядами. Часто они дерзкие, а иногда даже скандальные. Был уже когда-то такой случай во время фестиваля в Каннах, после которого фон Триер должен был уехать, потому что сказал то, что недопустимо в дискурсе, где обязательно определенное приличие, не политкорректность, а просто приличие. Поэтому я бы на это не обращал внимания и не беспокоился о суждениях господина фон Триера, зато с интересом смотрю его фильмы.

Впрочем, подобные взгляды исповедует множество людей. Почему, по вашему мнению? И что нам сделать, чтобы они увидели, где зло, а где добро?

Это очень сложно и, собственно, это роль медиа, чтобы доносить правду. Люди очень часто не хотят знать правду, потому что она для них неудобна. Они хотят тешить себя наивными представлениями о таком мирном мире, где все через диалог будут улаживать свои конфликты. Зато природа человека другая, и об этой природе стоит поразмыслить и задуматься, что у нас есть такого внутри, что мы проникнуты и фанатизмом, и какой-то воинственностью. Это касается всей природы, всего живого, но есть вопрос, может ли культура все это как-то предотвратить? И уже казалось, что Европейский Союз будет примером для мира, когда можно мирно решать разные наши конфликты, в конце концов какие-то внутренние небольшие. Вдруг оказалось, что более полувека мира, когда в Европе не было войн, вызывают вопросы, оказывается, что все не так, как мы себе думали, наконец распад Югославии был первым сигналом того, что мирно люди не умеют найти понимание.

А когда вы слышите подобные мнения, что продолжающаяся в Украине война на руку Соединенным Штатам Америки, что все не так однозначно, что россиянам тоже тяжело, что вы тогда отвечаете? Знаю, что вы встречаете разных людей на фестивалях, общаетесь со студентами, что в таком случае, какие аргументы вы им доносите?

Вы знаете, трудно говорить об аргументах, потому что вообще это такие суждения и рациональные выводы, которые возникают из какой-то предварительно взятой эмоции, здесь невозможно дискутировать и вообще дискутировать о фактах, потому что как-то говорят: в приличном обществе джентльмены о фактах не дискутируют, факты должны быть проверены и непоколебимы. Но мне кажется, что это образ такого сытого общества, которое хочет легких решений и не смотрит на то, что мир этим легким решениям не подчиняется. А то, что ценности, которые именно в этой войне защищает Америка, такие, как право народов на национальное самоопределение и т. д. - это универсальные ценности. И ради этих ценностей мы строим нашу надежду, и если кто-то этому отрицает, то, по-моему, лишает нас этой надежды, которая нам очень нужна, потому что о чем-то надо мечтать, во что-то надо верить, потому что если мы отчаяемся, то будем в состоянии разложения.

Знаю, что вы, когда началась полномасштабная война, приютили у себя беженцев из Украины, шесть семей, почему вы это сделали? Почему когда-то помогали моему брату? Почему помогаете сейчас, ведь вы человек – очень занятый, у вас много дел, вы читаете лекции, путешествуете по миру, снимаете фильмы, а тут еще и находите время на наших соотечественников, которые спасаются от войны? Зачем?

Вы знаете, здесь нет ничего героического, мне просто удалось иметь лучшие условия, так что было где приютить тех людей, была возможность немного им помочь. Это было огромное движение в Польше и все упорно помогали, не помню даже такого, чтобы кто-то отказался помогать. Нам полякам самим вспомнилось, когда мы были в затруднении едва каких-нибудь тридцать лет назад, когда было военное положение и нам помогали люди с запада, присылали посылки, приезжали автомобилями. В тот момент это и ожило, видимо, мы загрустили по этому, потому что человек хочет быть добрым, человеку даже выгоднее быть добрым. Это приятное ощущение, когда мы с кем-то делимся, это не что-то, что дорого стоит, только надо найти что-то, что не вызывает сомнений, а помощь соседям именно такова. Мы как соседи очень сложные страницы прошлого с Украиной, и очень хорошо, что сегодня мы, поляки, признаем тоже свою вину. Именно таким образом можно искать понимания, когда знаем, что мы не были стороной, которая была совсем невинной, я имею в виду те века нашего соседства, где на землях в большинстве жили именно украинцы или, как тогда они назывались, — русины, и это уже такое наше историческое возмездие. Я с радостью говорю о работе Ежи Гофмана, будучи из тех восточных краев, сыграл большую роль в переосмыслении нашей исторической памяти, и, делая фильм по Сенкевичу, он очень часто отходил от автора, пытался исправить его историческую тенденциозность и показать, что и поляки приобщились к тому, что совместная жизнь этих двух народов на одной территории оказалась невозможной. Это такие наши исторические дела, которые есть у всех по отношению к своим ближайшим соседям. Я так это чувствую, поэтому симпатия к своему соседу есть естественным.

Большое спасибо за помощь нашим землякам! Можете ли вы поделиться с нашими зрителями, кто те люди, что это за семьи, как они к вам попали?

Ой, вы знаете, это тогда было таким массовым, кто мне позвонил, кто попросил. Я вспоминаю как мужчина, водитель, у которого парализованы ноги, привозил с границы убегающих от войны украинцев. Сам человек с инвалидностью, но сразу бросился помогать. Это мне очень импонировало: собственно, такие люди, которые сами нуждаются в помощи, мне кажется, больше всего могут помочь другим. Капиталистическое общество является обществом, ориентированным на прибыль, однако когда оно открывает, что можно, что-то давать и что это приносит еще больше радости, чем иметь, то это уже хорошее доказательство прогресса и это меня очень радует.

Мы, украинцы, раньше часто слышали от представителей других стран, что украинцы и россияне - это один народ. Россияне постоянно, в конце концов, повторяют, что мы подобны, что нет никакого украинского языка. Я знаю, что вы владеете многими языками, в частности русским, поэтому на слух можете различить, где какой язык. Как вы считаете: украинцы действительно настолько похожи на россиян? Почему мы таки не являемся с ними одним народом?

Я очень часто слышал этот вопрос в России, еще до недавнего времени, и всегда отвечал, что тем, что отличает украинцев от россиян, есть Майдан - способность к бунту, которую всегда имела Запорожская Сечь, которую уничтожила Екатерина II, но тот дух независимости, дух сопротивления, который также устремлялся против поляков, был духом народа, который всегда любил свободу. Я знаю на русском такое очень мрачное выражение: "Нужна ли рабу свобода?". И окажется, что тот, кто имеет рабскую душу, душу раба, тот не будет бороться за свободу, а тот, кто имеет душу, уже почувствовавшую вкус свободы, тот к ней будет всегда стремиться. И несомненно Украина - это та часть Европы, где стремление свободы очень сильно и оно, пожалуй, больше всего отличает украинцев от россиян.

Украинцы стремятся быть свободными и борются за это, отдавая свои жизни, но россияне, как видим, не стремятся к той войне заканчивать, хотя тоже гибнут на ней. Выиграем ли мы эту битву или сохраним свою свободу?

Я думаю, если в более длинной исторической перспективе, то нет никаких сомнений. Удастся ли это теперь - того не знаю, это уже расчеты, в которых я не понимаю. В то же время история говорит, что сегодня империи стали уже не нужны, из-за технологической революции и развития происходящей информатики территории перестали играть ту роль, как прежде. Империи являются анахронизмом, чем-то совсем ненужным, поэтому это своеобразная проба сохранения империи, которая обречена на поражение. Но сколько это будет продолжаться, сколько еще жертв это будет стоить, мучений, терпения – этого я не могу предвидеть.

Фото: Getty Images

Учитывая, что никто не знает, сколько это может потерпеть, останется ли мир в этой борьбе с Украиной?

Мир эгоистичен, мир тоже имеет свои маленькие, мелкие интересы, мир только когда уже испугается, то готов от чего-то избавиться, но это тоже уже такой вопрос: что победит в людях, что победит в людях того сытого общества? Иногда людей к добру направляет даже страх, потому что когда испугаются, тогда готовы жертвовать, но на самом деле это мелкие жертвы, материальные, где надо что-то отдать на то, чтобы война закончилась. И таким миром, который сможем назвать справедливым.

Ваши земляки очень помогают Украине и украинцам, и мы за это вам очень благодарны, но также замечаем усталость от войны, от того количества украинских беженцев, понимаем, что Польша имеет и свои проблемы, вызовы, каждый человек имеет какие-то собственные проблемы и вызовы.

Да, имеем проблемы.

...чувствуете ли вы, что поддержка уменьшается?

Я надеюсь, что нет, но она действительно естественным образом поддается определенной усталости. И это тоже такая черта человека. Мы это понимали с самого начала. Но я бы радовался, что та усталость приходит медленно, совсем не так быстро. Потому что война продолжается уже долго, и Польша жертвует очень много, и эта позиция "не помогать" не доминирует. Конечно, есть такие силы, которые распространяют определенный вид малодушия и эгоизма, и это я не хочу показывать пальцем, но это очень подозрительные силы, часто черпающие свое вдохновение не из польских национальных интересов. То же самое мы видим на Западе. Да, это попытка выиграть там, где мы можем быть слабы, но надеюсь, что нашим противникам это не удастся.

Польша на пороге выборов, может ли что-то измениться в помощи Украине после выборов? Как вообще проходит предвыборная кампания?

Я не отношусь с энтузиазмом к нашей политической ситуации в Польше и считаю, что она могла бы быть гораздо лучше, но убежден, что если победит демократическая оппозиция, то отношение к Украине останется на том же уровне солидарности, на котором оно есть и сейчас. Поэтому я считаю, что здесь никаких существенных изменений не будет.

Немного об изменениях в Украине, что нам нужно изменить, когда война закончится?

О Боже, это целый процесс! Если война ведется за то, чтобы Украина присоединилась к демократическим, свободным странам, тогда есть целый список проблем, связанных с властью олигархов, связанных с неслыханно укорененной коррупцией, которая берет свое начало, еще со времен царской России. И надо перестроить всю систему, государственный аппарат, судебную систему, которая очень легко испытывала влияние, когда после телефонного звонка выносила приговор так, как нужно. Это требует долгих лет труда, чтобы изменить ментальность, чтобы настолько полюбить волю и справедливость, чтобы сказать: да, несем потери, жертвы, но изменим наш образ мышления и положим конец тому страшному взяточничеству, тому кумовству и протекции своих людей во власти, будем стараться справедливо разделить общественные блага, принадлежащие каждому. Одним словом, должна состояться огромная реформа мышления и надеюсь, что она состоится – ради лучших, более высоких ценностей, чем те, которые есть теперь, а именно: коррупция, откровенная политическая недобросовестность, плохая судебная система, недобросовестная конкуренция, тормозящая развитие страны – все это нужно будет менять, так же, как мы должны это менять в Польше. Каждая страна может стать хуже, и поэтому нужно ее постоянно обновлять.

Я также надеюсь, что так и будет, потому что, собственно, воюем не только против России, но и за то, чтобы Украина была лучше. Спасибо за общение, за то, что согласились на интервью. Напоследок спрошу: есть ли у вас, может, в планах снять еще один общий польско-украинский фильм?

Я бы очень хотел, но война это не то время, чтобы снимать фильмы. Но я бы с большим удовольствием вернулся к такому соседскому сотрудничеству, у меня очень хорошие воспоминания из предыдущих раз, поэтому я открыт к предложениям. Сил мне еще хватит, хотя я уже очень старый человек – мне уже восемьдесят четыре, но, пока у меня есть силы, то еще хочу что-то делать. И, если бы была такая возможность, то с удовольствием поработал бы с украинцами.