Константин Москалец: Обязанность быть

Поражению подлежат не только боевые машины и личный состав, но и детсады, больницы, библиотеки, дети, женщины, немощные люди и старики. Для войны не существует разделения на гражданских и военных. Она действует как осатаневший, лишенный каких-либо пут дух техники, не заботясь ни о каких моральных предосторожностях и запретах. Мы все для нее объекты на дисплее наводки, а значит, все без исключения подлежим уничтожению. Разрушая наши города, насилуя женщин и детей, истязая и убивая безоружных, российские захватчики сами являются бездушными техническими агрегатами, боевыми роботами, не имеющими никакого понятия о боли, сострадании, недопустимости тех или иных поступков. Может, поэтому, когда видим сводки об их потерях и фото, которые при других обстоятельствах казались бы жуткими, не возникает никаких чувств. Это просто груды обгоревшего железа. Они сами пришли сюда за этим. Так им и надо.

Мы ни при каких обстоятельствах не должны соглашаться на отведенную нам войной роль объектов. Обязанность быть суверенными субъектами, обладающими разумной свободной волей и руководствующимися исключительно ею, во время войны становится еще более жесткой и требовательной, чем обычно. Каждый находит свой путь к утверждению моральной автономии. Так, скажем, моя жена, как и миллионы других украинских женщин, печет сейчас паски, готовясь к Пасхе. Это первая Пасха в нашей жизни, когда ежедневно летят ракеты, когда вражеская артиллерия сеет смерть и разрушение; но мы будем ее праздновать, обязательно, потому что это наш праздник, неизвестный боевым роботам и другим железякам, праздник воскресшего Бога, несущий неистребимую надежду и мертвым, и живым, и нерожденным.

А соседи привезли трактор навоза, разбрасывают по огороду, удобряя землю, собираясь садить картошку. Думаю, Кант, с его пафосом автономии в противоположность гетерономии, гордился бы ими как истинным воплощением неподвластности чужим и лживым идеологиям. Моя старенькая мама, как и каждую весну, сажает петуньи, достает из погреба луковички гладиолусов; глядя на взлелеянные ее трудолюбивыми руками крокусы и гиацинты, я хорошо понимаю, что такое мужество и обязанность быть. Мужество – это сажать цветы в то время, когда над головой летят российские ракеты. Эти цветы беззащитны перед огнем и железом, как и все мы, но они стоят, гордо подняв красивые чаши, маня первых пчел и шмелей, и их не столкнуть в этом порыве к бытию. “Сколько разных трав! И у каждой – свои цветы. Это и есть подвиг", – писал мой любимый Мацуо Басё. Этого подвига и этой жизненной установки никогда не понять российским оккупантам, которые добиваются, чтобы все говорили на одном языке и были на одно лицо. Для этого они, доведя до запустения и загадив собственные земли, принесли нам террор, страдания и разруху, заминировали поля, где мы собирались сеять хлеб и подсолнухи, на каждом шагу оставили смертоносные устройства. Могут ли иначе поступать агенты смерти и хаоса?

Российская армия разрушила нам критическую инфраструктуру, однако никогда не сможет разрушить наши души, нашу веру, язык и традиции. Хотя фотографии уничтоженных черниговских библиотек вызывают боль в наших душах, но все же мы снова напечатаем эти книги, и Стуса, и Симоненко, и многих других писателей. И новые напишем, хорошие, умные книги, где, в частности, пойдет речь и о несломленном духе украинского народа, о его мужестве и выносливости в ожесточенной борьбе с многовековым проклятым врагом. И стихи и песни сочиним непременно - о любви к Родине и к красивым нашим женщинам. И разрушенные церкви отстроим,  а как же, как бы они кое-кому ни мозолили злого глаза, для достойного прославления Бога, ради зримого свидетельства нашей национальной идентичности и принадлежности к христианским ценностям, к христианскому миру. Мы призваны строить, а не разрушать, как они. Потому что мы – не они. Невероятно горько и обидно было читать слова Папы Франциска о том, что якобы "мы все виновны" в зверствах, совершенных россиянами на украинской земле. Как раз мы – не виновны, нечего объединять жертв агрессии с агрессором в непостижимой и лживой постмодерной амальгаме, где черное все равно что белое, где самоотверженная помощь европейских стран украинским беженцам трактуется как проявление расизма. Пора говорить правду, отстаивать правду, жить правдиво. На этом фоне, кстати, не может не вызывать беспокойства и безосновательное отключение нескольких патриотических каналов, в частности, "Еспресо", от эфира и недопущение к участию в телевизионном марафоне, пренебрежение многочисленными обращениями и протестами. Такое поведение проникнуто тоталитарным духом, присущим как раз российскому менталитету и политике. Но мы – не они. Мы – другие. И мы добьемся восстановления справедливости в вопросе с отключенными телеканалами тоже.

А пока готовимся к Пасхе и работаем на победу, каждый на своем месте, с которого нас не убрать никаким злым вражеским силам.