Когда шел на смерть, улыбнулся, – мама Виталия Скакуна о героизме сына. Спецпроект "Украина: цена свободы"

Он взорвал вместе с собой Генический автомобильный мост, чтобы замедлить наступление оккупантов. За несколько дней до Дня Независимости, 19 августа, мог праздновать свое 27-летие. Уже 26 февраля Виталия Скакуна посмертно наградили званием Героя Украины и орденом "Золотая Звезда". Его именем назвали мост в Праге. В Украине в честь погибшего воина переименовывают улицы. В частности, улицы Виталия Скакуна появились в Киеве, Мукачево и родных Бережанах.

Фото: мама Виталия Скакуна Орыся Качмарык

Мама Героя Орыся Качмарык, работавшая учителем, никогда не сомневалась в героичности своего сына и вспоминает, что он с детства был слишком правильным в жестоком окружающем мире.

Еспресо расспросил Орысю Качмарык о сыне и какую цену свободы платят украинцы за свое будущее.

"Я не хочу быть там рабом, я хочу жить в Украине"

Расскажите, каким сын был в детстве: чем увлекался, как учился, что уже тогда было для него важным?

В тот день, когда Виталик родился, он уже был настоящим казаком. Так говорила о нем родная тетя, как увидела в роддоме. С детства главным для него были семья и друзья, которым всегда старался угодить, особенно соседским девочкам. В школе любил читать исторические книги. Когда прочитал всю домашнюю библиотеку, то скачивал любимую литературу на электронную книгу. Я всегда ему говорила: сынок, ты, как вырастешь, должен быть или священником, или генералом. Он был слишком правильным для этого мира. Таких людей мало, и им очень тяжело. Еще одним детским увлечением было рисование. Принес мне в школе портрет Тараса Шевченко и спрашивает: "Мам, похож?" - "Конечно, похож", – говорила я, у него были незаурядные способности к рисованию.

Фото: мама Виталия Скакуна Орыся Качмарык

Виталий был скорее творческим человеком. Почему решил стать военным? Вы вообще когда-нибудь предполагали, что сын свяжет свое будущее с армией?

После окончания львовского колледжа, где учился на сварщика, поехал работать за границу - в Польшу. Но долго там работать не смог. Пробыл год, вернулся и говорит: "Мама, я не хочу быть рабом, я хочу попробовать себя здесь". Устроился на работу во Львове, но там ему тоже не пошло. У него было острое чувство несправедливости, и его это очень тревожило.

Фото: мама Виталия Скакуна Орыся Качмарык

Однажды он узнал, что его добрый товарищ Богдан отправился служить в морскую пехоту. И, вероятно, этот шаг его подтолкнул стать военным. Просто пришел в один день и поставил меня перед фактом, говорит: "Я прошел медосмотр и подписал контракт".

И как вы отнеслись к его выбору? Не пытались отговорить?

Конечно, я, как каждая мама, была против. Плакала, не хотела в это верить и хотела более простой судьбы для своего ребенка, но вместе с тем понимала его выбор. Своих детей всегда поддерживала и не возражала против их планов. Никогда не ставила ультиматумов. Но в этом случае даже просила, чтобы его отец поговорил с ним. Но это тоже было бесполезно.

Рассказывал ли что-нибудь о войске? Предполагал, что будет полномасштабная война?

Думаю, что Виталик знал о полномасштабном вторжении, но об этом не говорил. И об армии не рассказывал ничего. Наверное, не хотел, чтобы я волновалась. Но однажды пришел в отпуск и показывает мне медаль. Как я потом узнала, он уже к тому времени был 8 месяцев в АТО, а я об этом ничего не подозревала. Только сестра его, то есть моя дочь, знала. Служил в Херсоне, возле Геническа. Мне говорил, что на полигоне. Прошло 3-4 месяца, а я удивлялась почему так долго на полигоне. Это они уже вели активную подготовку.

Фото: мама Виталия Скакуна Орыся Качмарык

Последняя встреча с сыном

Ваш сын погиб как настоящий Герой, весь мир говорил о его поступке. А как о нем вы узнали?

Когда мы виделись в последний раз, был снежный январь. Я специально приезжала на три дня, чтобы увидеться с сыном дома. Он тоже приехал ненадолго. Провожала его, как уже оказалось, в последний путь из дому. Вышли из своего двора на улицу, а мама его товарища, которая тоже вышла своего сына провести, даже не могла говорить, когда меня увидела – из-за сжимавших горло слез. Уже тогда мы знали, что войска подходят к границам.

В феврале, 23-го числа, я ему звонила, так в голосе было слышно грусть и беспокойство. Я спросила, что нового, а он молчит. Я переспросила, все ли так плохо. Он молчал. Пыталась успокоить, что, мол, нам помогут международные партнеры, а он после долгого молчания ответил: "Нам никто не поможет, мы должны отбиваться сами". Услышав эти слова, я действительно поняла, что будет дальше. Утром мне позвонила мама и сказала: война. Я сразу же бросилась искать сына (каждая мама в тот момент искала своего ребенка, чтобы услышать хоть голос), звонить ему, писать на все соцсети, а его к тому времени уже не было.

Фото: мама Виталия Скакуна Орыся Качмарык

Пыталась успокаивать себя, зная его, что он на задании, не может ответить, не взял телефон. Но в такие моменты начинаешь верить в какие-то знаки сверху. Когда в тот страшный день собиралась пойти в церковь, выходила из дома, а на балкон прилетел голубь. Их никогда там не было. После увиденного у меня появился страх. По возвращении начала писать и звонить в больницы, дочь всюду звонила по телефону, известия не было. От усталости я на час заснула и сын пришел ко мне во сне. Он был в белой футболке, а вокруг него сияние. Что-то мне хотел эмоционально рассказать, а я с ним ссорилась и спрашивала: где он, почему так долго не отвечал, объясняла, что я очень волновалась. А потом уже по телевидению мы узнали, что он погиб. Долго его ждали. Эта боль не пройдет никогда. Плачешь, сходишь с ума и кспокаиваешь других матерей, которые тоже стараются не сойти с ума. Трудно найти слова, но должен поддержать. Потому что через это трудно проходить, кто-то ждет в этот момент хотя бы слова поддержки.

Погиб Виталий Скакун с улыбкой

Общались ли вы с побратимами Виталия после гибели?

Общалась, нашла парня, Саша зовут, который был с ним под мостом. Он рассказывал, что когда минировали мост, было все хорошо. Но в какой-то момент что-то не сработало. Они были в шоке, не понимали, что происходит. Присели и сидели молча. А потом Виталик подорвался и побежал, ничего не сказав. На бегу обернулся и улыбнулся. Затем последовал взрыв. Этот парень рассказывал, что долго не мог прийти в себя, пока побратимы не забрали его. Испытал ужасный шок. Я спрашивала, остались ли какие-нибудь вещи, но не осталось ничего. То, что у него было, почти все было в части. По сей день часть в оккупации в Геническе. Саша говорил, что у него был рюкзак и некоторые вещи, хотел передать родственникам, но получили приказ вещи выбросить, а в машины брать гражданских людей.

Есть люди способные на геройские поступки, а есть такие, которые нет. Можно ли было с детства предположить, что у Виталия есть этот героизм?

Без сомнения. Еще с детства в нем был виден бесстрашный герой. Я подсознательно знала, что он у меня такой. Он был слишком справедливый и слишком добрый.

Фото: мама Виталия Скакуна Орыся Качмарык

Это, пожалуй, тот случай, когда время не лечит раны.

Я все еще думаю, что, может, он жив и вернется, что мне позвонят и скажут, что это была ошибка. Ведь его не видела в гробу, потому что сына разорвало на мосту - нет ничего от него. Никакой вещи не осталось. Другие мамы как увидят, и это осознание может придти быстрее, а ко мне оно долго не приходило.

А вот на годовщину смерти в поезде приснился, когда ездили на открытие памятной доски на часовне на Аскольдовой могиле. Снится, будто в полутемную комнату заходит колонна ребят и идет последний. Они все мимо меня проходят, а мой садится возле меня и молча сидит грустный. Ребята идут и идут друг за другом, а я его спрашиваю: "Ну что сынок, тебе надо идти? Догоняй их". Он встал и ушел. Мне кажется, что подсознательно я его отпустила.

"Родная земля – это все, что у нас осталось".

Украинцы платят чрезвычайно высокую цену за свою волю, как думаете, какой должна быть после этого всего наша страна?

Я хоть сейчас за границей, но обязательно вернусь жить в Украину. Когда приехала домой, думала, мне полегче будет там. Но захожу в его комнату – все его, а его нет. Сердце от этого разрывается. Должна была хоть на немного уехать, чтобы не сойти с ума. Но на чужбине не легче.

После войны люди должны понять, и я в частности поняла, что моя, наша земля – это только наше и никому ее нельзя отдавать. Надо выстоять, даже заплатив жизнью родных. И, если нужно, я бы тоже отдала свою жизнь ради…

На тот момент Виталик определенно понимал, что он должен сделать то, что делал. И он сделал это сознательно. Такая фраза здесь как раз очень кстати – если не он, то кто. Мы должны завоевать себе эту свободу. У нас родная земля – все, что осталось.

А что нам всем следует сделать для победы, а чего не стоит совсем делать?

Прежде всего, все без исключения украинцы должны работать на эту победу: один молитвой, другой - деньгами, третий - булочками, кто-то добрым словом - это все помощь. И верить, что будет победа, что смерти закончатся. Больше всего меня просто убивает, что до сих пор есть люди, к которым не пришло осознание войны. Их не задело. Это больно.