Как сбываются пророчества: случай крымских татар

Недавние сетевые дискуссии вокруг крымских татар и темы автономии Крыма вынесли на поверхность одну преинтересную претензию к крымтатарам со стороны как минимум части украинской общественности. Если сформулировать коротко, то, скорее всего, получится вопрос: "А где крымскотатарский батальон?".
Что ж, он существует – речь идет о батальоне "Крым". Кроме того, немало кырымлы защищают Украину в рядах ВСУ. Если кому-то плохо все это видно, то советую заняться интересной арифметикой – вспомнить, что кырымлы в Украине всего около трехсот тысяч, и посчитать, сколько составит один процент от этого количества. Этот процент – это условная "армия мирного времени". Ладно, время войны, увеличиваем это количество пусть и в десять раз. И получаем... тридцать тысяч. После сравнения этой численности с численностью ВСУ станет понятно, что претензии на основании личного опыта в стиле, "а я вот ни одного из них в ВСУ не видел" – нерелевантны. Что доказывается математически.

Правы те крымтатарские активисты, которые предостерегают, что бесконечными придирками в вопросе отдельных подразделений кырымлы украинское гражданство может спровоцировать самосбывающееся пророчество о крымскотатарском сепаратизме.

Но это – только часть дела, вершина айсберга. Основное, как и у настоящего айсберга, скрыто под водой. Знание о сути этого "под водой" провоцирует желание жахнуть некоторых земляков по голове учебником украинской истории ХХ века. Но я ограничусь констатацией того факта, что абсолютно правы те крымтатарские активисты, которые предостерегают, что бесконечными придирками, в частности, в вопросе отдельного батальона, украинское гражданство вполне может устроить себе самосбывающееся пророчество о крымскотатарском сепаратизме. И это понятно каждому, кто внимательно вчитывался в суть тактики украинского же освободительного движения. Собственно, этот текст я пишу, чтобы показать, как украинцы таки могут навлечь себе на голову дополнительную проблему на ровном месте.
Не открою Америки, если скажу, что когда наши земляки обвиняют кого-то в "неправильных" контактах с врагом, то имеют в виду идеал казачества, воинов армии УНР и УПА в той части, где речь шла собственно об отчаянной упорной борьбе до конца. Но есть одна деталь – в обеих итерациях украинского освободительного движения было своеобразное предисловие в виде отдельных украинских легионов в составе других армий. Именно в тех поколениях, к чьему опыту мы апеллируем в своих требованиях героизма от всех вокруг.

Украинцы создавали автономные военные структуры УСС не для демонстрации лояльности "августейшему императору", а для борьбы за Украину против Российской империи, и после краха Австро-Венгрии они стали костяком новой вооруженной силы.

Такая тактика имеет отдельное название – "легионная политика". Лично у меня впечатление, что все те, кто требует от крымских татар отдельного легиона, кажется, крайне плохо себе представляют, что такое "легионная политика". И уж совсем не представляют, для чего создавали свои легионы наши деды и прадеды. Легион Украинских Сечевых стрельцов в августе 1914 года создавали не столько для демонстрации лояльности "августейшему императору", сколько для борьбы за Украину против Российской империи. Классический вариант "Красной калины", которая теперь звучит "из каждого утюга" – именно об этом: "Маршируют наши добровольцы / На кровавую сечь / Освобождать братьев-украинцев / От московских оков".

Примерно в 1916 году исчерпались остатки лоялизма против "бабушки Австрии", а с 1917 года уже было очевидно, что "усусы" являются потенциальным зародышем украинской армии на случай развала "своей" империи, кризис в которой был слишком очевиден. Что и реализовалось в ноябре 1918 года.

Другой пример украинского "легионизма" – Дружины Украинских Националистов, они же "Нахтигаль" и "Роланд". ОУН (б) пошла на их организацию по простой причине – нехватки собственных квалифицированных военных кадров в разгар большой войны. Расчет оправдал себя в той мере, на которую можно было в той ситуации надеяться, – "Нахтигаль" обеспечил провозглашение Акта восстановления Украинского Государства, то есть, правовой преемственности украинской государственности, а позже его бойцы стали живым костяком командования УПА и "держали фронт" еще десять лет после окончания Второй Мировой.

Как свидетельствует опыт национальных подразделений в составе "не своих" национальных армий, от Юзефа Пилсудского до Богйока Аун Сана, наличие собственной национальной вооруженной силы очень стимулирует усиление уже реальных сепаратистских настроений.

Как свидетельствует опыт УСС и "Нахтигаля", да и других национальных подразделений в составе "не своих" национально армий, от создателя независимой Польши и ее армии Юзефа Пилсудского до создателя независимой Бирмы и ее армии Богйока Аун Сана, – наличие собственной национальной вооруженной силы очень стимулирует усиление уже реальных сепаратистских настроений, которыми так любят пугать противники крымскотатарской национально-культурной автономии. А если их нет – то резко возрастает риск, что раньше или позже кто-то спросит: а оно нам надо, постоянно тянуть кота за хвост в столице, когда можно с оружием в руках на местах все сделать методом свершившегося факта?

Легионизм часто сопровождался показной лояльностью на грани лести. Националистам совершенно не кривило руки и рты восхвалять под небеса в 1940–1941 годах немцев, а после Второй Мировой войны – западных союзников. Достаточно сравнить, к примеру, злосчастный третий пункт Акта восстановления Украинского государства, где речь идет о союзе с Германией и вступление в "Акт 30 июня 1941 года", где США и Англию именуют "величайшими мастерами государственного строительства". Что одно, что второе, с точки зрения морали – бесстыдное заискивание чистой воды.

Может стоит включить здравый смысл и не творить себе опасных граблей в виде этнических вооруженных формирований на территории воюющей Украины?

И очень значительной частью ответа на вопрос "зачем все эти церемонии", было – "чтобы с помощью сильного ситуативного союзника создать костяк собственной армии". Институциональным выражением этого "костяка" должен был быть отдельный национальный батальон или же – в случае собственной подпольной армии – материальная и профессиональная помощь этой самой армии.

В конце концов, у меня вопрос – нам действительно надо наступить на эти замечательные грабли? Это точно то, чего не хватает в украинско-крымскотатарских отношениях? У меня очень серьезные сомнения. Особенно, что война все сильно упрощает и ускоряет. Или все-таки лучше включить здравый смысл? Тем более, что мы в свое время сами учились на примере народа, который, получив государство, никак не хотел давать нам автономии. Да, я о межвоенной Польше.

Специально для Эспрессо.

Об авторке: Олеся Исаюк – историк, доктор гуманитарных наук, научная сотрудница Центра исследований освободительного движения и Национального музея-мемориала "Тюрьма на Лонцкого", исследовательница нацистских и советских репрессий в ХХ веке.

Редакция не всегда разделяет мнения, высказанные авторами блогов.