Как хотели уничтожить Мариуполь. Неизвестные детали обстрела 24 января 2015 года

7 лет тому назад, ранним утром 24 января 2015 года, было совершено одно из самых жестоких военных преступлений гибридной войны России против Украины - обстрел реактивной артиллерией, в том числе РСЗО БМ-21 "Град", жилых кварталов микрорайона "Восточный" Мариуполя. Тогда погибло 29 мирных жителей и около сотни были ранены. В мае 2018 года Служба безопасности Украины і Bellingcat опубликовали результаты расследования, которые чётко свидетельствовали: к жестокому военному преступлению против человечности причастны 11 человек - семеро кадровых российских военных и четверо граждан Украины, боевиков незаконных вооруженных формирований в ОРДЛО. Все они объявлены в розыск, а все материалы расследования переданы международному правосудию. С журналистом, бывшим директором Департамента коммуникаций МВД Украины Артемом Шевченко, автором документального фильма "Мариуполь. Город непокоренных", который снимается по заказу Министерства культуры и информполитики, своими уникальными воспоминаниями о тех трагических событиях впервые поделился Энвер Цкитишвили, генеральный директор меткомбината "Азовсталь" группы "Метинвест". Его рассказ открывает до сих пор неизведанные страницы тех трагических событий. И во многом объясняет - почему старшие офицеры российской армии оказались прямо причастны к преступлению. Оно было настоящей заранее подготовленной военной операцией, целью которой было - не только запугать и уничтожить мирное население, но и разрушить инфраструктуру и промышленность города на Азове, чтобы спровоцировать гуманитарную катастрофу и массовый поток беженцев. Публикуем его рассказ от первого лица. Он особенно актуален сейчас, когда весь мир с напряжением следит за наращиванием Россией войск по периметру украинских границ, и гадает - решится ли Москва на большую войну.

Я уверен в том, что у Мариуполя спокойное и мирное будущее. Да, он к фронту близко. Да, это накладывает отпечаток на всю нашу жизнедеятельность. Но почему я так думаю? Всё же решают в первую очередь люди. Когда мы построили тут укрепления, когда мы их построили вокруг Волновахи, когда мы не убежали и не испугались… Я вам скажу у нас был момент с августа по середину октября 2014 года, когда каждый день городские жители звонили моим сотрудникам разным на оба завода и говорят: директора на работе? Да. Значит город не сдают. Если директора 2Метвинвеста" приехали на работу - они будут держаться. Военные не бросят. Потом стало звонков меньше, они поверили нам. Наконец уже на самый безопасный район мы попросили жителей прийти поучаствовать в постройке укрепрайонов. Это в сентябре 2014 года. И когда они начали выходить, мы поняли, что мы ситуацию начали переламывать. Люди поняли, чем нам грозит эта "дэнээрия" - это полная изоляция, это тупик, это конец развития цивилизации. Но они не оставили попыток. Когда противник понял, что прямым военным путём ничего  сделать не могут, они задумали ряд террористических актов.

В середине декабря 2014 звонит мне начальник милиции генерал Вячеслав Васильевич Аброськин и говорит: "Подъедь, есть интересная вещь, не знаю, как на это реагировать, хочу посоветоваться с тобой и бери Юрий Анатолиевича Зинченко, директора комбината Ильича". Приезжаем к генералу, сели в кабинет. Он открывает компьютер и говорит: "Мы сделали перехват телефонного звонка террористов на той стороне, включает его». Звонит человек кому-то и говорит:

- Петрович, привет!
- Привет.
- Это я.
- Я узнал.
- У меня всё есть по "Азовстали".
- Ну молодец, приезжай. Всё.   

Аброськин спрашивает: "Что это может быть"? Я говорю: "Не знаю". "Что значит: "всё есть по "Азовстали"? "Даже не знаю". И тут открывается дверь и заходит командующий сектора М. И спрашивает: "Что скажете по поводу услышанного?" Я ответил, что надо подумать, мы посоветуемся, но они что-то хотят сделать с заводами. "А почему ты так думаешь?" Я говорю: "Я в месяц беру примерно 500 тысяч тонн руды с Криворожского бассейна, угля везу примерно 300 тысяч тонн к себе. Юрий Анатолиевич Зинченко покупает руды ещё 500 тонн на завод Ильича. Мы работаем предприятиями, платим налоги, всё двигается, под нас подвязаны все структуры мелкого бизнеса. Потому что в город везде заходят деньги в виде зарплаты, потому что платим её день в день, час в час. Мы платим налоги - живут государственные структуры, учителя, врачи, то есть инфраструктура продолжает жить. И люди уверены в завтрашнем дне. Им надо остановить предприятия! Единственный выход: силой взять не могут, значит надо взорвать что-то, чтобы стали предприятия. Люди покрутятся, и через какой-то промежуток уедут. Всё начнёт падать. Армия задаст вопрос: что мы здесь делаем? Они активизируются здесь, город падёт. Не мытьём, так катаньем возьмут!» Вячеслав Васильевич спрашивает: «А какие для нас важные коммуникации?" Приезжаем ко мне вечером. И мы понимаем, что единственная железная дорога через Камыш-Зарю, это узкое горлышко, это была всегда второстепенная часть Донецкой железной дороги, через которую проходило в неделю ну может 10-20 составов. Они даже не знали, что такое загрузка, не основная.

Второе. Газ на комбинат "Азовсталь" подавался со стороны России. То есть, если они перекрывают природный газ, я должен буду погасить доменные печи. Потому что не сразу так быстро всё могу переключиться. Город получает со стороны Украины газ, но не может мне его передать. То есть нет соединения труб. Комбинат "Ильича" получает газ со стороны города, не может мне его передать и не может городу его передать. Так построена инфраструктура. Поэтому это фраза с перехвата, что, мол, "мы всё знаем и понимаем про Азовсталь" значит то, что наш завод выбрали как самое уязвимое место.

Поговорили, будем думать, надо что-то строить. Я собираю своих инженеров, Зинченко своих, мы устраиваем мозговой штурм и понимаем: есть место, которому не предавали значения, но мы можем подключиться к городской линии, это примерно около 20 метров. А под Павлополем находится компрессорная установка - три водовода, которые качают воду только для меня. Если Павлополь закрывается, я остановлюсь, потому что нету воды на охлаждение форм и доменных печей. Всё уязвимо - боевики, видимо, где-то взяли план всего этого.

Итак, мы понимаем, что есть три вещи: газ, вода и железная дорога, без которой мы не сможем жить. И есть мост, который связывает два завода: Азовсталь не может жить без агломерата завода Ильича, а тот не может жить без моей части сырья, которое я ему поставляю. То есть если перерезать, два комбината останавливаются, без воды я точно остановлюсь. "Азовсталь" - самое уязвимое место! И мы за два дня строим эту траншею, укладываем её. Я собираю семь человек своих людей и говорю: ребята, пока вы будете здесь работать, скажите женам, что уехали в командировку, домой не ходите, по телефону не разговаривайте, ничего это на карту не наносите. Чтобы мы могли подсоединиться к воде города, к воде завода Ильича, газу города и к газу завода Ильича - сделать резервные пути снабжения, это было в декабре 2014-го. Мы отработали и разработали план Б, как я его называл: если что-то случается, то есть один человек, которому я звоню, он зовёт остальных, они приезжают и делают переключение. И вот 24 января 2015 года, в ту чёрную субботу в 06:05 мне позвонил диспетчер комбината и говорит: "Энвер Омарович, вражеская артиллерия снесла один из двух работающих водоводов, а третий резервный. Но одним обеспечиваем себя полностью, насосная качает". Хорошо. То, что артудар был нанесён по водоводам, а не по самой насосной, которая в Павлополе, я понял, что они решили перерубить. Где-то в 7:40 позвонил диспетчер снова и говорит: "Перебили второй водовод и перебили резервный". Я говорю: "Позвоните такому-то человеку и скажите ему: план Б". Диспетчер: "И всё?" Я говорю - да. Он говорит: "У нас в башне на 3,5 часа воды конверторному цеху, может мы пойдём на остановку?" Я говорю: "Не надо, скажите, что у них есть полтора часа. Они всё знают, скажите просто - план Б".

Эти люди быстро на свои машины, приехали в одно место, переключение сделали, вторые приехали в то место и перекрыли часть перебитого, чтобы она не пошла в обратку. Через 40 минут диспетчер позвонил и сказал, что подача газа была прекращена по трубе со стороны России. Я говорю: "Этим же людям позвоните и скажите - план "В". Он говорит: "Хорошо". "Мы работаем?" "Да, Энвер Омарович, мы работаем".

И когда к 9 часам утра мне снова позвонил диспетчер и со слезами в голосе сказал, что по городу нанесли удар по жилому микрорайону «Восточный», мы понимали, что это уже вторая часть, заключительная - они ударили по городу. То есть, сначала они начали бить по критически важным для нас коммуникациям. Они хотели остановить завод. А потом панику в городе создать, чтобы люди поехали отсюда

А потом через 5-15 минут мне позвонил Ринат Леонидович Ахметов и говорит: "Обрисуй мне ситуацию". Я рассказываю: "Восточный район, сильный удар артиллерией, Градами, жертв много. Сегодня суббота, людей на заводе нет, но мы к этому моменту подготовили наши бомбоубежища. Если что, я готов людей принять туда". "Сколько ты примешь?" "Согласно плана - 12006 человек". Он говорит: "Открывайте проходные - всех берем, там есть вода, есть люди, можете не сомневаться, всех примем. По заводу Ильича такая же система: бомбоубежища, всех людей, кто придёт готовы принять. А что вызывает опасения у вас?", - спрашивает.  Я говорю: "Мы боимся, что медперсонал не сможет обслужить в больницах, не знали же ещё сколько раненных". Ахметов говорит: "В кассе завода берите деньги, покупаем любые лекарства в аптеках. Рыженков (гендиректор группы  "Митинвест") выезжает к вам для организации этого всего. Если надо, позвоните в банк, он выдаст под честное слово, чтобы купить, поехать, привезти, если врачи не были бы готовы к этому всему".

Всего у меня погибло 18 азовстальцев во время этого удара, есть страшные вещи. Но оно всё было страшное. Например, выходит человек из дому, приехала семья: жена, дочь, зять и двое внуков, останавливаются, он выходит из дому, зять закрывает машину и снаряд попадает в соседний дом через улицу, крыша выдерживает основной удар, а шрапнель летит через улицу и все четверо на его глазах умирают. Был человек у нас он сам азвосталец, сын его азовсталец, ему 86 лет, а его сыну 56, и он погиб в квартире в кухне, разорвался снаряд и 6 попаданий на глазах у отца. За двумя тяжелоранеными присылали вертолёты фонда Ахметова, они были тяжёлые, мы их сразу забирали в Запорожье. Я был на похоронах всех, я не мог по другому, мы все азовстальцы. У нас говорят: бывших ильичёвцев и бывших азовстальцев не бывает.

А за месяц до этого 23 декабря 2014 был взорван важный железнодорожный мост, убит один наш человек из охраны, ранен другой, диспетчер быстро позвонил мне, я ночью Аброськину и командующему сектора М, они подняли спецназ и остальные три мостау не взорвали. То есть враг постоянно предпринимал попытки угробить экономику города. Он понимает, как только станут предприятия, в городе станет всё остальное замирать, мы же долго не протянем. И люди начнут искать какой-то выход из положения, другую жизнь, будут уезжать. И морская блокада со стороны России для этого же. Раньше мы в Мариуполь получали большее количество грузов, свободный доступ, я даже на свой порт получал грузы, сейчас мы этого не делаем. Только по суши транспортируем. Поэтому мост они перерезали и пытались взорвать все мосты, под тремя остальными уже была взрывчатка. Они просто туда уже не успели попасть - так быстро отработали силы МВД и ВСУ в ту ночь. Сейчас мы уверено смотрим в будущее, а тогда мы не знали, как сложится.