Если Путин не потеряет власть после деоккупации Крыма, то война затянется надолго, - Яковенко

Путин и вся его военно-преступная клика провели расширенное заседание минобороны. Ключевой вопрос – принципиально новая фаза русско-украинской войны. В частности, речь идет о том, что они собираются увеличить поголовье отмобилизованных до 1,5 миллиона человек. Так называемые цели войны, кроме тех или иных геноцидальных практик – уничтожение присутствия украинцев на отдельно взятых территориях, которые Россия хотела бы оккупировать, – они не озвучили.

По-прежнему Шойгу говорит о том, что вместо миллиона армии должно быть полтора миллиона, вместо 400 тысяч контрактников нужно 600 тысяч. Такой инерционный, я бы сказал жуковский, подход – попытка завалить трупами. Численность вооруженных сил в нынешней войне, конечно, имеет большое значение, но не решающее. Ведь какое значение для «хаймарса» имеет количество живого мяса, которое он превратит в мясо мертвое, если речь идет о столкновениях в нынешней войне. То есть это снова попытка заваливать врага трупами. Эта попытка имела какой-то эффект во время Второй мировой войны, но сейчас война совсем другая. На самом деле мы действительно видим войну совершенно иного типа, это, наверное, будут еще много изучать военные аналитики и историки. Но уже видно, что соотношение живой силы не является решающим. Поэтому то, что происходило сегодня на заседании министерства обороны, свидетельствует о том, что Путин, не говоря уже о министре обороны, на самом деле никакого отношения к происходящему на войне не имеет…

Интересный момент: Шойгу руководит минобороны, Шойгу проводил консультации с Путиным, в частности речь идет об их рандеву в тайге, я не знаю, что там происходило, но, как говорится, это дело прошлое. Он был среди инициаторов, вдохновителей, а сейчас такое впечатление, что его немного подвинули, и начальника штаба Герасимова тоже, потому что появились новые фавориты. Пригожин уже словно начинает подруковаживать целым направлением. Но все равно Путин вытаскивает и Шойгу, и Герасимова.

Что касается ставки Путина: он совершенно очевидно не будет сдавать ни Шойгу, ни Герасимова, потому что это будет означать публичное признание своего поражения. О Пригожине в первую очередь можно сказать, что это настоящая опричнина, когда существование такого внесистемного игрока  как Пригожин, например, стало уже не просто заметным, но и определяющим. Ведь Пригожин имеет собственную частную армию, имеет совершенно уникальные полномочия, как приходить в тюрьмы и открывать двери ногами, то есть забирать любое количество уголовников, в основном рецидивистов, убийц, серийных убийц, профессиональных убийц-наемников, забирать их в свою частную  армию, освобождать их от наказания. Это уникальное, не прописанное ни в одном законе полномочие частного лица, ведь Пригожин не имеет никакого официального статуса. Он получил такие возможности.

Прежде всего, это объясняется тем, что с самого начала войны было понятно, что министерство обороны не справляется с этой войной, не в состоянии каким-то образом эффективно воевать.

Это стало ясно буквально в первые дни войны. Если вы помните, с самого начала Пригожина не пускали на эту войну, его не позвали на эту войну, хотя он уже долгое время воевал на стороне России на Донбассе, в Сирии, Африке. Но здесь его почему-то не пригласили. В первые же дни оказалось, что российская армия воевать не может, в том числе и поэтому пригласили Пригожина. Его ЧВК, то есть бандформирование, является одной из наиболее эффективных частей русской армии. Хотя он и молодец против овец, а против молодца и сам овца, что стало видно, например, в столкновении в Бахмуте, где он в течение нескольких месяцев пытался взять Бахмут, но наткнулся на профессиональных военных украинской армии и разбил себе лоб. Хотя во время посещения Зеленским Бахмута он кривлялся на другой стороне фронта и говорил: «Владимир Александрович, дружище, иди к нам, мы тебя ждем с морзянкой», – устраивая одновременно какие-то клоунские демонстративные выстрелы в сторону украинских войск. Но это все ужимки, фирменная фишка Пригожина, ужимки и насмешки преступника над оппонентом. Это уже факт его биографии, о котором он может рассказать на трибунале – если доживет, конечно.

Эта война России против Украины не просто преступна – она имеет определенное иррациональное измерение. Сейчас эта иррациональность усугубляется инерционным процессом. Понятно, что Путину смерть его сограждан не болит, он, наверное, будет готов в стиле маршала Жукова забрасывать и забрасывать трупами. Как социолог, какие вы видите сейчас основные тренды (в частности, речь идет о поддержке внутри РФ сценария большой войны, длинной войны или возможности выхода войны с помощью каких-то пропагандистских трюков)?

Первое: в тоталитарных фашистских режимах, таких как Путинский в России, не может быть опросной социологии вообще. Данные любых социологических опросов имеют ничтожную значимость. Ведь когда человека в Третьем Рейхе, или в сталинском СССР, или в путинской России спрашивают на улице или по телефону, как они относятся к политике Адольфа Гитлера, или Иосифа Сталина, или Владимира Путина, естественно, что он отвечает: конечно, хорошо, конечно, поддерживаю, товарищ майор, разрешите быть свободным, товарищ майор. То есть, это вполне очевидная реакция, и мы ее видим. Отделить искреннюю поддержку от демонстративной сложно.

Есть очень красноречивые данные: более 90% опрашиваемых отказываются отвечать на вопросы социолога. Отказываются отвечать. И какова ценность оставшихся 5% непонятно.

Потому что это еще вопрос, что в головах более 90% отказавшихся, а социологи об этом не знают. Поэтому забудем о массовых опросах. Есть косвенные улики достаточно убедительные, социология в России возможна, но она не опросна. Есть опосредованные доказательства, такие, например, которые называются «демонстративное поведение», то есть ношение знаков. Во время оккупации Крыма символом поддержки оккупации Крыма была георгиевская лента. Я эту ленту видел в огромном количестве в метро – на рюкзаках, в петлицах, в волосах у девушек, на портфелях, сумочках и на машинах. В огромном количестве. Это был действительно символ поддержки. «Крым наш» – это была массовая эпидемия. Относительно этой войны ее символом является полусвастика Z. Вот этой полусвастики я не видел ни в метро, ни на машинах. Больше всего – на административных зданиях, вот там их полно. На тех редких машинах с полусвастикой, которые я сам видел, разбивалось стекло, ломались дворники. То есть такой поддержки, как оккупация Крыма, у этой войны не было.

И второй показатель – это соотношение мобилизованных и отправившихся в противоположном направлении людей: 320 тысяч мобилизованных на примерно миллион людей, которые просто взяли и уехали за границу. Бегство от мобилизации, то есть в противоположную сторону, можно по-разному оценивать, это отдельная история, что в головах у бежавших от мобилизации – нежелание убивать украинцев или скорее нежелание умирать в украинских черноземах, но в любом случае это неподдержка войны. По разным опосредованным признакам можно сказать, что соотношение поддержки войны и неподдержки склоняется в сторону неподдержки. В публичном пространстве сейчас в основном истеричная поддержка войны, и больше всего кривляются, насмехаются и юродствуют сторонники войны, а это свидетельствует о том, что публичное пространство полностью монополизировано государством, пропагандой, информационной войной, где именно ее участники и фигурируют.

Путин, Шойгу, Герасимов и вся эта преступная свора надеются, что этот инерционный процесс будет длиться сколько им нужно – год, два, три. Что здесь, по-вашему, может стать определенным моментом кристаллизации? Какие вещи могут повлиять и вообще о каком числе убитых российских военных может идти речь для того, чтобы повторился афганский сценарий? В частности, речь идет о выводе советских интервентов из Республики Афганистан.

Расставим точки над «i». Политическое решение о выводе войск из Афганистана принимал Горбачев. Горбачев не принимал решения о вводе войск в Афганистан. Согласитесь, есть даже нечто удивительное в том, чтобы сравнивать Горбачева и Путина. Горбачев не был ответственным за афганскую войну, так что для него это было вполне естественно. Я могу уверенно сказать, что Путин не отдаст приказ о выводе войск с территории Украины, по крайней мере, я не вижу такой возможности. Есть достаточно неприятная для меня новость: российское публичное пространство, российский телевизор, российские власти практически не отреагировали на освобождение Херсона. Я думал, что это будет удар достаточно мощный. Российский телевизор, российские власти этот удар выдержали достаточно легко. Весь вопрос в том, насколько серьезным будет удар, связанный с освобождением Крыма. Это серьезный вопрос. Я думаю, что этот удар путинский режим все же не сможет выдержать так легко, ведь Крым – это абсолютно знаковое явление и так легко проглотить освобождение Крыма, как проглотили освобождение Херсона, наверное, режим не сможет.

Сценариев я вижу два. Разница между ними условна, тем не менее, я вижу два сценария. Первый сценарий: Путин после поражения не будет отводить войска, войска Украина может выбить с территории. То есть не нужно рассчитывать на то, что Путин при каких-то обстоятельствах выведет войска.

Это не означает завершения военной части.

Я именно это хотел сказать. Первый сценарий – украинская армия выбьет российские войска на границу 1991 года. Если Путин при этом сохраняет свой режим, свою власть, это не означает завершения войны. Война изменится, линией фронта станет российско-украинская граница. Эта гигантская российско-украинская граница вся станет линией фронта.

Эта война может занять очень много времени. Слухи о том, что в России закончатся ресурсы, не подтверждены и, на мой взгляд, вредны и наивны, потому что выглядят как шапкозакидательство.

Нет, не кончатся. Россия располагает достаточно большим мобилизационным ресурсом, официально он составляет 25 миллионов. Генерал Залужный определяет его как 1,5-2 миллиона, но это все равно большой ресурс, к тому же возобновляемый. Поэтому я считаю, что война в таких условиях может продолжаться довольно долго. Она изменит свой характер, но это будет долгая, длительная война.

Второй вариант – это все же тотальное поражение (а деоккупация Крыма и Донбасса – это тотальное поражение для Путина), которое повлечет за собой разрушение путинского режима через, прежде всего, возмущение в армии. Был такой афганский синдром, и каждый, кто жил в Советском Союзе в то время, знает, что это такое. Это когда из Афганистана приходили очень сильно травмированные люди, которые не понимали, что с ними сделали, почему они там умирали, почему они лежали в кишках – собственных и своих боевых товарищей, за что с ними такое произошло, почему они потом ушли. То есть эти отравленные войной травмированные люди пришли в Россию. Кто-то из них стал профессиональным убийцей, кто-то спился, начал употреблять наркотики. Украинский синдром, угрожающий России, будет многократно губительнее для России. Те люди, которые вернутся живыми с фронта и не останутся в украинском черноземе, будут представлять собой воспламеняющийся материал для гражданской войны, для смуты. Это примерно то же самое, когда миллионы русских солдат вывезли из немецких окопов во время Первой мировой войны, они приехали в Петербург и Москву, приняли участие в октябрьском перевороте и устроили такое, что на 74 года стало проклятием нашей страны. Приблизительно такая же ситуация вполне возможна после поражения.

Я согласен, но есть определенная специфика. Я читал переписку военного министра царского правительства Сухомлинова с начальниками штабов. Там были колоссальные проблемы, потому что речь шла о потерях на миллионном уровне, речь шла о погибших, раненых, дезертирах и о сдавшихся в плен. Это был огромный масштаб. А здесь этот маховик только разворачивается с учетом гитлеровских или сталинских планов по общей мобилизации в России. Здесь, наверное, ключевой момент – уровень абсорбции трупов, то есть категория, которая может определять резко негативную реакцию со стороны населения по поводу войны и конкретно ведения боевых действий.

Первое: Россия (я имею в виду не только государство, не только Путина, но и Россию как население) имеет абсолютный иммунитет к количеству погибших. Более того, в России нынешний – это принципиальное отличие от советской России – сформировался принципиально другой антропологический тип: в отличие от «человека советского» это «человек путинский». В России сегодня не имеет никакого значения, сколько погибло, – напротив, количество погибших является предметом гордости: чем больше погибло, тем величественнее подвиг.

Поэтому Путин может извести в этой войне триста тысяч, может, миллион – никакой реакции на это не будет.

Реакция будет на потерю территории. Россия, как имперское государство, это фактически государство, служащее для охраны этой огромной территории. Россияне гордятся своей территорией, своей огромностью и ради этой территории готовы идти на жертвы, конечно, на чужие жертвы. Поэтому на количество погибших никакой реакции не последует. Реакция будет на потерю территории, потеря территории вполне может повлечь за собой что-то в вооруженных силах, в силовых структурах, при том, что с самого начала руководство, генералитет не поддерживали эту войну, понимали, что это глупость. Путин принял – подчеркиваю и настаиваю на этом – единоличное решение о начале войны и в результате имеет то, что имеет. Я думаю, что это другой сценарий. Первый сценарий – инерционный, делающий войну застойной, затяжной, где линией фронта будет российско-украинская граница – международно признанная, подчеркиваю. Не линия столкновения, как было восемь лет, а международно признанная граница будет являться линией фронта. Второй вариант – это погружение России в смуту. И это вполне реальный вариант, который грозит и неизбежно закончится распадом России. Это третий исторический этап развала российской  империи, закономерный итог существования российского проекта в истории.

Как социолог, как исследователь России, я утверждаю, что именно этот сценарий будет реализован.

Возможно, не сразу, за какой-то период длительной войны, но, я думаю, распад Российской империи неизбежен. Сроки назначать – безответственно, это не предмет чётких прогнозов. Но в какой-то недалекий период Россия как исторический проект в тех пределах, которые мы видим сегодня, перестанет существовать. Такое случается, империи смертны. Причем особенно такие империи, как Российская империя, всегда смертны внезапно.

Происходят определенные, чрезвычайно болезненные для российского режима моменты, в том числе загадочные взрывы на аэродромах стратегической авиации. В свое время произошел казус летчика Матиаса Руста, приземлившегося на Красной площади. Соответственно сейчас произошло то, чего, по мнению Путина и российской противовоздушной обороны, быть не могло: прилетели беспилотники на стратегические аэродромы.

Одним из первых важных успехов Украины было уничтожение флагманского крейсера «Москва», и он был уничтожен именно украинским оружием, морской ракетой украинского производства. И здесь то же: это украинские беспилотники уничтожили, или по крайней мере повредили, два тяжелых бомбардировщика в аэропорту недалеко от Саратова. Аэропорт, военный аэродром называется «Энгельс-2», это принципиальная вещь. Сейчас очевидно, что у Украины есть ресурсы, позволяющие уничтожать военные объекты в глубине России. И то, что сейчас эти военные самолеты, стратегические бомбардировщики, перенесены, если не ошибаюсь, в аэропорт в Мурманске, все меняет. Там гораздо более тяжелая логистика, их сложнее использовать для ударов, например, по Киеву. Хотя эти удары продолжаются и достаточно эффективны, но это в основном благодаря иранской помощи. Поэтому ситуация усложняется для России, перенос войны на территорию России уже работает, и это коренным образом изменяет дальнейший рисунок войны, это уже совсем другая история.