Довженко и Сталин: как "украинский вопрос" превратил дружбу в ненависть

Сегодня, в день рождения Александра Довженко, рассмотрим сложные отношения советской империи и украинского кинематографа на примере его непростой судьбы, в которой была и дружба, и вражда с кровавым вождем Иосифом Сталиным.

А в конце объясним, как именно вы можете защитить институт, названный именем одного из самых известных украинских гениев мирового искусства – Александра Довженко – то есть Довженко-Центр.

Или – смотрите в видео, если привыкли к такому контенту

Триумф и разгром "Земли"

В 1958 году на Всемирной выставке в Брюсселе были названы 12 лучших фильмов всех времен и народов. Одной из попавших в список лент был фильм "Земля" украинского кинорежиссера Александра Довженко. И такое решение не было сенсационным: в 1930 году этот фильм имел грандиозный успех в Европе. К примеру, после премьеры в Берлине об Александре Довженко появилось 48 статей, в Венеции итальянские кинематографисты назвали Довженко "Гомером кино".

Известный любитель кино Иосиф Сталин также проникся уважением к довженковскому таланту, но не увидел в фильме пропагадистского пафоса. В советском союзе "Земля" выдержала всего девять дней в прокате - а затем ее запретили. Официальная причина — натурализм и покушение на обычаи. Интересно, что современная рецепция этого фильма склоняется к подобной оценке. Так, согласно характеристике Довженко-Центра, "Земля" "полна лирического пантеизма, и в то же время утопической экзальтации, она продемонстрировала всю неоднозначность украинского цивилизационного выбора 1920-х, кульминацией которого стала драматическая коллективизация".

Затем в "Автобиографии" Довженко писал о случившемся с ним после запрета "Земли": "Радость творческого успеха была жестоко подавлена чудовищным двухподвальным фельетоном Демьяна Бедного под названием "Философы" в газете "Известия". Я буквально поседел и постарел за несколько дней. Это была настоящая психическая травма. Сначала я хотел умереть".

Несмотря на поразительную критику на родине, в 1930-м году Довженко укрепляет собственный мировой авторитет, читая лекции о мировой кинематографии перед другими мастерами и кинокритиками в Париже, Лондоне, Праге и Берлине. Там же при его участии проходят показы "Земли" и двух предыдущих его работ - фильмов "Звенигора" и "Арсенал", которые также вызывают восхищение у публики. И это совсем не удивительно.

"Звенигора" - несмотря на то, что завершается сценами триумфа социалистической промышленности, прежде всего проводит зрителей двумя тысячелетиями истории Украины, а объединяет всю ленту в целостное полотно образ деда, олицетворяющего патриархальное крестьянство. И этим пиететом к украинской народной мудрости, который ярко проявился и в "Звенигоре", и в "Земле", Довженко ярко отличался на фоне других советских кинематографистов. В то же время это уподобляет его другим всемирно известным украинским авангардистам, таким как Казимир Малевич, Давид Бурлюк или Александр Архипенко, также черпавшим вдохновение в традиционной украинской культуре.

Принуждение к дружбе… со Сталиным

Но вернемся к непростой судьбе Довженко. После разгрома "Земли" он ясно понял: чтобы сохранить жизнь, он должен идти на уступки. Поэтому в начале тридцатых снимает значительно более слабій, чем знаменитая поэтическая трилогия фильм "Иван" о строительстве Днепрогэса. А в 1934 году вообще переезжает в Москву. По его словам, он написал письмо Сталину с просьбой "защитить его и помочь творчески развиваться".

Уже в этом факте ощущается все отчаяние художника при столкновении с советской репрессивной машиной. Однако он, похоже, отдавал себе отчет, что физически уничтожить его система не сможет - слишком уж громкий успех имел фильм "Земля" во всем мире. Осознавал это и Сталин, поэтому решил держать Довженко поближе к телу. В буквальном смысле.

История общения Довженко со Сталиным – очень интересный феномен. Поговаривают, что Сталин сделал Довженко своеобразным "исповедником", "ночным другом". Он часто вызывал художника среди ночи, чтобы прогуливаться по Москве и "говорить по душам". Он же заказал Довженко и две следующие пропагандистские агитки - "Аэроград", построенный уже на сибирском материале о борьбе со староверами и японскими диверсантами, а также "Щорс", об этаком украинском Чапаеве.

Что там говорить – вот эти фильмы советским кинокритикам уже показательно понравились. За первую неделю "Щорса" просмотрели около 31 миллиона зрителей по всему Советскому союзу. Как для 1939 года – колоссальное количество. Этот фильм принес Довженко не только славу, но и статус в номенклатуре: он стал депутатом, руководителем Киевской киностудии и членом президиума комиссии по присуждению Сталинской премии.

С началом войны Довженко не отсиживался в эвакуации, а попросился на фронт, где стал корреспондентом одной из газет. За опубликованный в ней рассказ "Ночь перед боем" даже получил благодарность от самого Сталина... Параллельно с тем он ведет дневник и пишет киносценарий "Украина в огне", фрагменты из которого читает Хрущеву. Поэтому сценарий понравился, о чем он через несколько лет искренне пожалел.

"Украина в огне" как долгожданное прозрение

Отрывки сценария появились в печати в сентябре 1943 года, вызвав возмущение русской пропаганды. А 26 ноября 1943 года Довженко запишет в "Дневнике": "...моя повесть "Украина в огне" не понравилась Сталину, и он запретил ее для печати и для постановки".

В тот же день он снова вспоминал Сталина в дневнике, на этот раз – в полном отчаянии, когда писал о смерти своего отца.

"Умирая в Киеве от голода, от голодной водянки несчастный мой отец не верил в нашу победу и в наше возвращение. Он считал, глядя на колоссальную немецкую силу, что Украина погибла навеки вместе с украинским народом. Он проклинал Сталина за неумение править и воевать, за то, что мало готовил народ к войне и отдал Украину на разорение Гитлеру, накормив перед этим Германию и помог ей покорить себе Европу, его проклятия на голову Сталина были непрерывны и полны страданий и отчаяния".

Это отчаяние Довженко, это отвращение к Сталину не возникло на ровном месте, они зрели в нем на протяжении всей войны, и их отголоски проникли в "Украину в огне". И сам Сталин также почувствовал их, так что в ночь с 30 на 31 января 1944 года устроил Довженко настоящий разгром на заседании политбюро ЦК ВКП(б) с участием Молотова, Берии, Микояна, Хрущева и других высокопоставленных должностных лиц.

Стенограмма сохранила гневное заявление Сталина, что "сценарий "Украина в огне" - это попытка ревизии ленинизма, это выступление против партии, против советской власти, против колхозного крестьянства, против нашей национальной политики". Приближенный к Берии кинорежиссер Михаил Чиаурели впоследствии гневно упрекал Довженко в том, что он, мол, "пожалел вождю десять метров пленочки, ни одного эпизода ему не сделал. Не захотел изобразить вождя, вот и погибай теперь".

И действительно, Довженко нигде в киноповести не показывает фигуру Сталина привлекательно. Он не пел дифирамбов Сталину, как того требовали советский вождь и его окружение. Но это не все. В одном из эпизодов главный герой - Лаврин Запорожец - ведет диалог с портретом Сталина, упрекая его, мол, война ведется "не малой, большой кровью, на своей территории".

Литературовед Вера Агеева в книге "За кулисами империи" констатирует: "Сталин считал необходимым подавить гидру национализма в зародыше… сделайте главного героя не русским, а украинцем, и вам простят все грехи".

И действительно, именно в это время зреет мифологема, которую сейчас использует Путин и которую подрывала киноповесть Довженко. Еще Сталин понимал необходимость подчеркнуть ключевую роль "великого русского народа" в победе над фашизмом, в то время как упоминания о героизме и страданиях украинцев, о которых говорилось Довженко, оказались не просто лишними, но и крамольными.

"А здесь оказывается, что в эпицентре войны Украина, в огне Украина, да еще в каком огне… та Украина, из которой не один миллион невооруженных и необмундированных крестьян надо было бросить на фронт или утопить в Днепре, чтобы искупить свою вину перед ним, Сталиным и его маршалами", - писал литературовед Иван Дзюба.

"Меня изрубили на куски": или повторение трагедии в наше время

Как бы то ни было, эта ночь разгрома в кабинете Сталина стала решающей для Довженко. Комментируя ее, он записал в своем дневнике: "31 января 1944 года меня привезли в Кремль. Там меня изрубили на куски и окровавленные части моей души разбросали на позор и жертву на всех сборищах". Вот так образ смерти от беспощадной критики снова становится ключевым для Довженко.

Конечно же, дальше и речи не могло быть о каких-либо выдающихся фильмах. В 1949-м на экраны вышла лента "Мичурин", последний прижизненный фильм, очередная пропагандистская агитка. И даже после смерти Сталина сломанный Довженко просто доживает век в удушающей тоталитарной атмосфере. В 1955 году он, однако, закончил работу над киноповестью "Зачарованная Десна", последним своим шедевром. Уже в следующем году сердце его прекратило свое неистовое движение.

Так тоталитарные власти сломали Довженко-художника. А нынешние украинские власти теперь пытаются сломать Довженко-центр, этот крупнейший киноархив Украины, чрезвычайно компетентное и эффективное учреждение. Его архивы планируют передать фиктивному учреждению, созданному при Януковиче, без штата и какого-либо опыта деятельности в сфере кино.

Но удастся ли им это, зависит сейчас от нас. Продолжается сбор подписей под петицией за отмену реорганизации Довженко-центра.

У многих возникают трудности с подписанием этой петиции. И чтобы их преодолеть – зацитирую здесь несколько советов от самого Довженко-центра:

- сайт лучше всего открывается вечером (даже ближе к ночи);

- гораздо лучше работает десктопная версия сайта;

- некоторые советуют попробовать браузер "Опера";

- когда не срабатывает bankID, может помочь регистрация через сайт

Поэтому подписывайте петицию, которая поможет спасти институт, названный именем одного из самых знаменитых украинских гениев. Сегодня - как раз прекрасная возможность, чтобы это сделать, ведь до финализации петиции остается меньше 3 000 подписей, и было бы символично завершить сбор именно в такой знаменательный день.