Дети войны
На самом деле война начинается тогда, когда она заканчивается
Мама никогда не видела своего отца. Его забрали в армию в 1941 году, почти сразу он попал в фашистский плен. Беременная моей будущей мамой бабушка ходила пешком за 60 километров сюда, в Киев, навещала мужа в Дарницком концлагере. Дед Владимир был хорошим плотником, фашисты послали его на строительство моста через Днепр. Что произошло потом - не знает никто. Или же он погиб во время работ, или же пытался бежать и был застрелен, или же после окончания строительства моста расстреляли в Бабьем Яру, вместе с другими военнопленными. Уже после войны бабушки пришло письмо, что ее муж считается пропавшим без вести.
- Он был высокий и красивый. Он так танцевал, что все девушки в Соболевке мечтали - вот если бы меня пригласил в этот вечер! Если бы он хоть раз в жизни мне приснился, чтобы я увидела, какие у него глаза, как он улыбается, как режет хлеб к праздничному столу. Если бы мне хоть раз во сне услышать его голос, - мама смотрит на довоенную фотографию своих родителей. Но фотографии вечно немые. И вместо отца голоса маму всю жизнь сопровождает тихое и щемящее сожаление неизведанным раем, в котором можно иметь живого Отца.
После войны бабушка снова вышла замуж. Ее второй муж, мой названный дед Федор, также пережил страшную потерю. Во время акции пацификации небольшой хутор в лесах окружили фашисты и забрали всех людей, вроде причастных к поддержке партизан. Среди людей была жена деда Феди, двое его сыновей-подростков и дочь Мария. Дед стоял неподалеку, прячась за сосной, видел, как фашисты загоняют его семью в крытые грузовые машины, и ничего не мог сделать, одинокий, безоружный, прибитый отчаянием беспомощности. Жену и сыновей расстреляли вскоре в том же проклятом Бабьем Яру, а дочери, которую везли на принудительные работы в Германию, удалось бежать из поезда. После войны она вышла замуж за офицера, родила сына, не раз приезжала навещать своего отца, деда Федора, а еще очень дружелюбно переписывалась с моей мамой. Они обе были дочерьми войны, детьми горя, которое вступает потерянных навеки отцов, матерей, братьев и сестер ...
Мой будущий отец Виллий, в то время 14-летний подросток, спал вместе со своим отцом на печи, когда в дверь дома вовсю застучали прикладом карабина.
- Это Вилько, по наши души пришли, - сказал мой дед Константин, которого я тоже видел только на фотографиях. Он считал, что фашисты заберут их обоих, потому что перед войной мой будущий отец писал антифашистские стихи, которые печатались в батуринской районной газете.
Однако немецкий офицер и трое местных полицейских забрали только деда Константина. Через месяц его расстреляли недалеко от хутора с названием, которое всю оставшуюся жизнь оставалось страшным и травматическим для моего отца: Веселый. Хутор Веселый, где девять обреченных собственными руками рыли себе братскую могилу. Дед Константин лежал верхним - то есть он видел, как в яму один за другим падают его друзья и знакомые, зримо ощущая немыслимую неотвратимость близкой смерти.
Иногда это снится мне - невмолимисть расстрела, беспомощность и беззащитность безоружного человека. Может, потому, что я рос среди всех этих жутких травм, которые не заживают никогда. Может, потому, что в наших генах записана информация не только о цвете глаз, но и о смерти, которой умерли наши предки. В любом случае, война была и остается одним из членов нашей семьи. И не только нашей. Она так или иначе затронула почти всех моих земляков, породнила их. Возможно, глядя на меня, мама угадывает какие-то черты своего отца, а дед Федор, который очень меня любил, видел во мне сходство с кем-то из своих убитых сыновей. Мой папа всю жизнь пытался осмыслить насильственную смерть своего отца в многочисленных повестях и рассказах. И назвал меня его именем - чтобы род и родовая память продолжались.
Война - это не только победные бои и поднятие флагов над завоеванными враждебными городами. Война - это еще и бесшумная бессонница, которая продолжается многие десятилетия после дня победы. И молча покусанные губы во время громких бравурных маршей. И жгучие слезы на глазах пожилой женщины, которая так и не увидела своего отца, даже во сне.
- Актуальное
- Важное