Читать Луну

– Смотри, – восхищенно говорил он весной, – каштаны зацвели! Смотри, как вода в Сейме прибывает, на глазах затапливая Оболонь, смотри как надолго отдаляется от нас Батурин, до которого теперь можно будет добраться только на лодке. Видишь, какая хорошая, ласковая улыбка вон у той бабуси? А ты увидел розовый оттенок на цветах яблони? Ты заметил, каким красивым почерком написано это письмо?

Осенью видеть, как желтеют листья на кленах, когда каждый листик, по выражению древнего японского поэта, смотрит на нас со всепониманием и всепрощением Будды. Ночью видеть причудливое переплетение тоненьких линий на ладони любимой, удивляться, что где-то там записаны неизвестным письмом и наша встреча, и наша любовь, целовать эти линии, благоговейно рассматривая, пытаясь разгадать дальнейшее развитие сюжета нашей судьбы. Зимой — да, конечно, эти неповторимые узоры снежинок, у каждой свой, и эти стройные седые дымы, стоящие над домами, и красное солнце, появляющееся на считанные часы, просто чтобы мы не успели забыть его вид до весны. А летом — улыбающаяся округлость яблок, и кораллы земляники, и синие грозы со слепящими молниями, и тяжелое трепетное серебро рыбы на удочке.

Читайте также: Украинское хюге

Видеть, созерцать, делиться увиденным – оно у каждого свое. Неразделенное увиденное теряет половину смысла и красоты.

Видеть, созерцать, делиться увиденным – оно у каждого свое. Неразделенное увиденное теряет половину смысла и красоты

– Смотрите, смотрите! - восхищенно кричит мальчик пассажирам в фуникулере. – Мы поднимаемся в небо!

Все улыбаются. Ведь мы мало чем отличаемся от малыша, когда вывешиваем селфи на инстаграмме или первые расцветшие тюльпаны на фейсбуке. Делимся, рассчитывая на отклик и понимание, на проницательную эмпатию, на то, что синие лепестки и желтая пыльца на тычинках ирисов расскажут другому человеку так же много - а то и больше, - как нам. Нет ничего хуже безразличия, когда человек, которому мы доверили сокровенное увиденное — только ему одному, потому что считали, что именно он поймет эту картину как должно, — зевает, пожимает плечами, переводит разговор на другое. Но нет и ничего лучше совместного любования.

Видение может быть поверхностным, а может иметь несколько слоев, рассказывая опытному глазу следопыта гораздо больше содержательных историй, чем измученному взгляду рядового человека.

Вот мы идем с женой по киевскому парку Киото, где зацвели сакуры. Повсюду траншеи и окопы, дорожки пересекает колючая проволока. Мы собирались оказать здесь ожесточенное сопротивление озверевшему врагу, когда тот пытался прорваться в столицу. Может быть, эти траншеи еще пригодятся, но сегодня об этом не хочется думать. Сотни улыбающихся и мечтательных лиц. Незнакомые люди обмениваются с нами красноречивыми взглядами – вы видите, какая красота? Томное кипение розовой пены соединяет видение тронутых киевлян с видением жителей древней японской столицы Эдо, на какое-то мгновение времена, края, культуры сливаются воедино, а в памяти всплывает стихотворение Мацуо Басё:

Толпа из сотни тысяч

семей — такое любование

цветами в столице!

Читайте также: Поэт и война

Видение – это всегда возможность для памяти. Помнишь того красочного дракона, который собирал ребятишек и катал их по морю? А помнишь тех собак, которых ты кормила зефиром? Помнишь то синее платье, оно тебе очень шло? Видение может быть поверхностным, а может иметь несколько слоев, рассказывая опытному глазу следопыта гораздо больше содержательных историй, чем скучающему взгляду рядового человека. Такие взгляды преимущественно скользят, переходят с пятого на десятое, не могут остановиться, сосредоточиться, погрузиться. Между тем, только такая остановка, замедление, умолкание зрения, если можно так сказать, открывает человеческому сердцу необозримые богатства и нетронутые пласты бытия, среди которых мы живем так обыденно, не замечая их. Будете смотреть – и не видеть.

– Видишь серпик Луны? – спрашивает отец, показывая на восток.

– Вижу, совсем тоненький.

– А ты знаешь, растет он или спадает?

– Нет.

– Тогда я тебя научу читать Луну. Если серпик образует букву "С", это значит, что Луна спадает. А если ты приставишь к обернутому серпу вертикальную палочку, образуется буква "Р". Растет! Вот как сейчас. И ему уже три дня...

...Так много лет прошло с тех пор, а я до сих пор помню показанный отцом урок чтения Луны. А когда листаю сборник Мацуо Басё, то стихотворение, посвященное памяти его приятеля, поэта Ранрана, всегда звучит для меня как эпитафия для всех, кто умел и любил видеть лунное сияние, в том числе и для моего отца:

А из-под земли видна ли тебе

в этот поминальный седьмой день

трехдневная луна над могилой?

Специально для Еспресо

Об авторе. Константин Москалец, писатель

Редакция не всегда разделяет мнения, высказанные авторами блогов.