ДОНЕЦЬК. ПРОЩАННЯ?

Мы живем на войне примерно с начала марта. Тогда, правда, это было похоже не на войну, а на временный срыв, на фарс, который кто-то случайно допустил, но вот-вот все очнутся, и он закончится. Но он упрямо не заканчивался. Обморок оказался слишком долгим. Все больше кошмара на перекрытых улицах, все чаще бессмысленные и беспощадные захваты всего и вся, все гуще блокпосты на въездах, все отчетливее автоматные очереди, все непонятнее, почему милиция смотрит на это и молчит.

Потом стало хуже. Ты, например, вдруг узнаешь, что твой знакомый убит в ходе мирного митинга. Твоя семья была там – муж, свекр и свекровь… Сепаратисты бросали в мирную толпу камнями и яйцами, и свекру попали прямо в лоб. Твои родные именно из-за этого ушли на пару минут раньше, и оттого успели до начала драки. Они живы, и ты целый вечер благодаришь весь мир за то, что это так. Ты не была на этом митинге лишь потому, что ты на восьмом месяце, и тебе просто тяжело стоять. Но ты все равно хотела пойти. И у твоей семьи из-за твоей медлительности могло бы не быть этой форы в пару минут. Вы все могли бы просто не успеть.

Потом начался кошмар.

Твой друг Женька в больнице – ему пробили голову камнями в ходе еще одного мирного митинга. Женьку перебинтовали и отпустили, а ты плачешь значительно дольше, чем он провел в «травме». Страшно.

К коллегам в редакцию донецкого сайта пришли вооруженные люди с абсурдными требованиями. Ничего не случилось, коллеги отделались шоком, но тебя трясет значительно дольше – это могло бы случиться с тобой, но не случилось лишь потому, что ты уже в декрете. Ты уже не работаешь, сидишь дома и читаешь новости. И в новостях сплошной ужас.

В Донецкую облгосадминистрацию ворвались жадные до чужого добра люди. Они украли все – сменную обувь сотрудников, помады и расчески, блокноты и книжки. И, разумеется, технику, спиртное, дорогие сувениры. В ОГА работают твои друзья, и у них украли все. И тебе кажется, что украли даже не вещи, а совсем крошечную, но часть души каждого из них. Это личное – но никто, никто не может вас защитить.

Потом… Ты рожаешь, а стреляют практически под окнами роддома. Знакомые выехали на машине с ребенком, и им истрепали все нервы на блокпосте. Депутат, у которого ты брала интервью еще месяц назад, найден мертвым, со вспоротым животом, со следами зверских пыток на теле. Твоим друзьям присылают угрозы и оскорбления в смс. Твои коллеги вдруг перестают быть твоими земляками и оказываются киевлянами. Тихонько, без лишних анонсов они уезжают в столицу, и в какой-то момент ты понимаешь: отъезд – это единственный выход.

Донецк никогда больше не станет прежним. Разграбленный, уничтоженный, растоптанный – он останется таким еще много лет. Все, что в нем происходит сейчас, сравнимо почему-то с чернобыльской катастрофой. Он все отчетливее напоминает Припять – только Припять оставляли чистенькой и ухоженной, а в Донецке опьяненные безнаказанностью с наслаждением крушат все – супермаркеты, чужие машины, клумбы с цветами… Эти самые цветы – самое больное почему-то. Они были гордостью города – розы и тюльпаны лелеяли и охраняли. И когда коммунальные службы растерянно говорят, что очередной ночью разграбили очередную клумбу, кажется, что тебя просто еще раз ударили. И вот это самое страшное – террористы бьют не по домам, они бьют по жизням, и с каждым их ударом у Донецка убывает души.

Страшно ли нам здесь жить? Нет. Нам здесь больно. Весь ужас, который пришел к нам – из России, Чечни и донецких окраин, - бьет по нам наотмашь, потому что мы теряем все, что любили. У нас больше нет привычных выходных – мы боимся выходить гулять в парки и на площади. У нас больше нет любимого досуга – мы не ходим в кафе, забыли о шопинге, с опаской выбираемся в супермаркет. В одном стреляли. Второй разграбили. Вдруг тот, что возле твоего дома, будет следующим? У нас не было последнего звонка, у наших детей не было выпускного – нормального, мирного, запоминающегося на всю жизнь. В соседней школе выпускники затеяли было салют, но затея не удалась – жильцы окрестных домов испуганно закрывали окна, потому что это было слишком похоже на выстрелы.

Нам больно еще и оттого, что нас некому защитить. Милиции, молчаливо допустившей захваты СБУ, прокуратуры, административных зданий, мы побаиваемся, поэтому не станем ей жаловаться даже на пьяниц-соседей, не говоря уж о чем-то большем. Власти, которая до последнего не замечала катастрофы, мы не доверяем. Мы можем о ней с горечью шутить, но не верим всерьез в то, что в нужный момент она нас «прикроет». АТО? АТО идет слишком долго и слишком безрезультатно, чтобы можно было еще на нее уповать. Хотя, впрочем, это единственное, что у нас пока осталось.

Донецк опустел. В вечерней тишине, когда не понятно, есть у нас комендантский час или нет, не слышно автомобилей, смеха на улицах, музыки и беззаботной болтовни. Донецк покинули те, кто мог бы здесь жить и делать этот город еще лучше, чем он был. Весь его цвет – программисты, инженеры, журналисты, студенты, дизайнеры, вчерашние школьники, молодые семьи – все они сегодня уже стали жителями других городов. Они не вернутся. Здесь больше нельзя жить.

Здесь больше нельзя жить. Я понимаю это, и вот уже второй день я смотрю на свой двор, трогательный садик под окнами, теннисный стол и школу, и прощаюсь. Да, я тоже уеду. Я бы выжила и тут, но мой грудной ребенок не должен видеть все это. Он должен расти там, где мир, где ничто не заслоняет солнце, где самолеты пролетают над городом, чтобы везти счастливых отдыхающих на курорты, а не для того, чтобы развернуться над местом боевых действий. Я уеду, но пока еще я здесь, я слушаю два звука за моими окнами. Истребитель и теннисный шарик. И мне, уже принявшей решение, мучительно хочется, чтобы этот теннисный шарик пересилил. Чтобы его звук – мирный звук – навсегда заглушил выстрелы. И хотя он кажется таким хрупким, иногда ведь все-таки побеждает самый слабый. Просто потому, что в него все еще верят.

Для ОдеськіNews. http://odessalife.com/ukraine/item/566-donetsk-proshchanie