Радости и ловушки письма

Думаю, что, наверное, каждый человек, даже все те, кто совсем не любит читать, могут вспомнить хотя бы один текст, который когда-то тронул, задел, вызвал в памяти что-то хорошее или, наоборот, возмутил. Одним словом, коснулся чего-то глубоко внутри и этим запомнился. Молчу уже о тех, для кого чтение книг является одной из крупнейших приятностей, кто наслаждается, погружаясь в миры, которые создало чье-то воображение. Они имеют длинные перечни любимых книг и авторов и хорошо знают силу литературы. Наверное, сегодня им - а точнее, всем нам, кто любит читать, потому что и я среди них - приятно вспомнить своих любимых писателей, перечитать кто-то из любимых текстов и, если эти авторы являются нашими современниками, возможно, даже найти их в соцсетях, чтобы поблагодарить за их письмо, с которым и в котором нам было хорошо.

Мне сегодня будет приятно вспомнить тех, кого я люблю. Уже усопших Джерома Д. Сэлинджера и Антуана де-Сент Экзюпери, автора знаменитой Нарнии Клайва Льюиса, невероятную Астрид Линдгрен, очень аутентичных поэтов Уолта Уитмена и Олега Лишегу, очень интересного польского поэта-священника о. Яна Твардовского, а также тех, кто совсем рядом, здесь, в Украине: автора прозрачных эссе Тараса Прохасько, замечательного поэта Василия Герасимьюка и других моих многочисленных друзей и коллег писателей. Есть что-то важное в том, чтобы быть внимательным к тем, чьи тексты подарили тебе мгновения радости и умиротворения. Чтобы успевать благодарить тех, чьи книги ты полюбил. Не требовать от писателей быть такими, какими кто хотел бы их видеть (не раз в среде критиков или и обычных читателей слышать довольно стереотипное, что писатели должны быть бедными, голодными, отшельниками, аскетами и т.д. - так, могут, но не должны, - или же что все они себялюбцем, мечтают о славе и почестях, что еще веселее и не раз далеко от правды), а принимать их такими, какие они есть - очень разными и непохожими друг на друга.

Люблю тех, кто пишет хорошо: здесь я думаю и о художественном качестве, и о чисто человеческой доброте. Люблю тексты, которые не ранят ни лексикой, ни эмоциями. Люблю книги, в которых нет ничего пошлого или жирного и не читаю текстов, с которыми мне неуютно и плохо, потому что литература никогда не является просто литературой. За каждым произведением всегда есть определенная система ценностей и, если ее не разделяю, просто определенную книгу читать не буду. Читать тех, кто мне близок, и не переставать восхищаться тем, что в мировой литературе невероятно много различных языков письма, уникальных авторских стилистик, и сколько хороших писателей будет на свете, каждый идет своей исключительной дорогой и для каждого найдется своя ниша место в литературе и свой читатель.

Когда пишу сама, хочу писать хорошо. Так, чтобы мне самой не было стыдно за написанное и чтобы мои текст не подтолкнули никого ко злу. К ненависти, к нелюбви, к измене. Помню, как когда-то меня поразил один из эссе Лешека Колаковского - одного из самых известных польских философов ХХ века - под названием "Дьявол в политике". Колаковский писал, что мы очень выразительно и четко видим бесчинства, которые происходят в политике, действие зла в ней, зато в искусстве зло очень хорошо умеет маскироваться под добро, и не раз очень сложно отследить его действие в искусстве, литературе или философии. Если перефразировать, мы хорошо видим, скажем, фальсификации при подсчете голосов на выборах и можем отчетливо это назвать, засвидетельствовать наличие зла и лжи в этом процессе, однако не можем так же однозначно назвать злым влияние на нас, например, книги с захватывающим сюжетом , в которой описана история женщины, которая обманывает своего мужа и имеет нескольких любовников. Не можем, пока не почувствуем, что воспринимаем его поведение как норму, она нас не смущает и не кажется смелой и стоящей подражания. Когда мы хотя бы мысленно становимся на ее сторону, тоже в каком-то смысле поддерживаем зло - обман и предательство, хоть этого и не осознаем и, очевидно, скажем, что это же просто литература. Но литература никогда не является только литературой, а мы никогда не остаемся просто беспристрастными читателями. Практически всегда в акте чтения мы оказываемся перед рядом выборов между добром и злом, даже если этого и не осознаем.

Продолжая, Колаковский добавляет: "Искусство, наука и философия кажутся сравнительно безвредными, но их невиновность может быть обманчива, потому что их влияние распространяется на значительно больший временной промежуток, и их злые последствия, учитывая это, часто является рассеянными, их трудно отследить, они непостоянны и неуловимы ". Что-то в этом есть. Нас уже не будет, а наши тексты останутся, их кто-то будет читать, и дай Бог, чтобы то, что мы написали, приносило только добрый плод.

Поэтому чтение - а еще больше письмо - всегда будет интеллектуальным вызовом. Прежде чем читатель будет выбирать, что читать, выбирает писатель: что писать и как писать. Какой выбрать язык, стилистику и как выстроить сюжет. В конце концов, как писать так, чтобы написанное было хорошим; чтобы талант и дар писать дал хорошие плоды. Чтобы написанное и прочитанное не ранило, а тем более не убило, как это умеют делать некоторые слова.