Виталий Портников: Языковые спекуляции продолжатся. И в Киеве, и в Кишиневе

Тогда парламент, в котором большинство все еще составляют политические силы, аффилированные с Кремлем, постарался принять целый пакет законов, чтобы усложнить жизнь новому президенту Молдовы Майе Санду. И закон "О функционировании языков на территории Молдовы" был среди них.

Этот закон продемонстрировал, что Додон ничем не отличается от Януковича или Медведчука и готов спекулировать на языковых проблемах даже не до выборов – чтобы активизировать пророссийский электорат, а после них – просто еще раз продемонстрировать свою преданность Путину и "русскому миру". И, разумеется, этот закон вполне сравним по своей взрывной силе с печально известным украинским законом Кивалова-Колесниченко. Только авторы украинского – вернее, антиукраинского - закона пытались обойти украинский язык с помощью региональных властей и расколоть страну, а авторы молдавского – вернее, антимолдавского закона – пытались превратить русский язык в "язык межнационального общения" в стране, в которой почти 78 процентов граждан считает родным языком румынский. А русский язык? Его родным считает 9 процентов жителей. И тогда возникает вопрос – почему представители национальных меньшинств, украинцы, гагаузы или болгары, должны общаться с молдаванами на русском, а не на румынском языке? Конституционный суд, между прочим, именно на этот и основывался, когда напомнил, что в стране есть районы, в которых украинский язык используется большим количеством жителей, чем русский язык. И тогда почему из языков национальных меньшинств именно русский язык оказывается в привилегированной роли почти "второго государственного"?

Разница между Украиной и Молдовой, пожалуй, в том, что украинскому Конституционному суду понадобились годы, чтобы признать неконституционность закона Кивалова-Колесниченко– и то только по процедурным соображениям. А молдавскому Конституционному суду понадобились считанные дни – и по содержанию закона. Но это не означает, конечно, что Додон или Медведчук успокоятся. А самое главное – это не означает, что успокоится Путин.