Остров невезения. От обретения независимости до потери самостоятельности

"Это настоящее чудо. Хребты и горы, равнины с плодородными землями, пригодными и для выращивания растений, и для выпаса различного скота, и для развития городов и сел. Тот, кто не видел здешних морских бухт, может и не поверить, что подобные вообще могут существовать. Реки здесь многочисленные и широкие, с вкусной водой, и большинство из них несут золото. На этом острове есть множество пряностей и большие залежи не только золота, но и других металлов", - так восторженно Христофор Колумб рассказывал о своем открытии в письме королевскому казначею Луису де Сантагелю.

Удивительный остров, описанный мореплавателем, туземцы называли Гаити, в переводе с их языка - "гористый" (интересно, что и европейский мореплаватель начинает свое описание именно с гор), а сам Колумб дал ему имя Эспаньола - в честь государства, под флагами которого он прибыл в Новый Свет. Оба названия дожили до наших дней - в отличие, скажем, от соседней Кубы, которую никто сегодня не вспоминает под "колумбовым" названием Хуана. И для этого двойного наименования Гаити (или даже тройного, ведь впоследствии остров стали называть еще и по имени его главного города - Санто-Доминго) есть веские причины.

Конечно, Колумб вряд ли мог догадываться о будущем открытых им земель. А если и рассуждал о перспективах, они казались ему, судя по его словам, блестящими. Однако случилось совсем не так, как представлялось Колумбу. Первым руку к этому приложил он сам. А потом и другие европейцы, прибывшие на Гаити вместе с ним и уже после него.

Покрытые лесами горы и сегодня являются визитной карточкой Гаити. На фото - автор текста

Через несколько веков на острове почти не осталось аборигенов. Часть их колонизаторы просто истребили, других выкосили неизвестные им болезни, привезенные из Европы, а тех, кто остался, превратили в рабов, которые гибли от тяжелой работы на шахтах и в поместьях, основанных пришельцами на захваченных ими землях. Впрочем, новые владельцы острова не стушевались, и вместо туземцев начали завозить на Гаити рабов из Африки.

Правда, времена интенсивной эксплуатации острова испанцами продолжались недолго. Искатели богатств и удачи вскоре начали перебираться на Кубу, а затем в Мексику и Южную Америку, с богатствами которых Гаити соревноваться не могло по определению. Даже корабли, которые везли добычу конкистадоров в Европу, теперь бросали якорь не в гавани Санто-Доминго, а в кубинской Гаване.

Имение конкистадора Хуана Понсе де Леона на Эспаньоле. Отсюда он отправился колонизировать Пуэрто-Рико и Флориду. И больше сюда не вернулся. На фото - автор текста

Остров превратился в край скотоводов, а на немногочисленные испанские поселения все чаще нападали пираты - французские, английские, голландские. Здесь хватало удобных бухт (вспомним опять-таки слова Колумба) и островков, которые давали приют флибустьерам. Наибольшей славы среди баз корсаров получила Тортуга, расположенная у противоположного от Санто-Доминго - северного побережья Гаити. Ее со временем закрепили за собой французы. А потом они же начали обустраиваться и на гаитянскому берегу.

Сопротивляться Людовику XIV Испании было трудно, и по Риксвикскому договору в 1697 она уступила Франции западную треть острова. Новые хозяева назвали свою колонию Сент-Доменг (так они, собственно говоря, произносили Санто-Доминго) и, в отличие от несколько расслабленных испанцев, взялись за ее эксплуатацию с промышленным размахом. Наибольшим спросом пользовался местный сахар - и французы почти всю пригодную для выращивания сладкого тростника землю отдали под сахарные плантации. Со временем к ним добавились и плантации кофе, которые, впрочем, принадлежали преимущественно свободным мулатам - потомкам европейских переселенцев и африканок, которые получали свободу и право на собственность, хотя в целом все же были ограничены в правах.

И белые землевладельцы, и мулаты для работы в своих имениях продолжали интенсивно завозить все новые партии африканских невольников, численность которых вскоре превысила количество свободных жителей Сент-Доменга, а к концу XVIII века достигла невероятной цифры в полмиллиона человек. Содержать долго в повиновении такую огромную массу рабов было невозможно. К тому же во Франции началась революция, лозунги которой сразу подхватили местные мулаты.

Неудивительно, что вскоре за оружие взялись и невольники. Восстание охватило весь Сент-Доменг, а после захвата Францией в 1795 году испанской части острова - распространилось и на нее. Это выступление называют и первой революцией в Карибском море и Латинской Америке, и «первым победным восстанием рабов». Ведь в конце концов 1 января 1804 года  рабы объявили о создании на месте Сент-Доменга своей собственной независимой страны - под древним индейским именем Гаити (восточная часть острова оставалась в это время под контролем французского экспедиционного корпуса). И это государство существует и сегодня.

Восстание рабов в Сент-Доменге. Гравюра тех времен (wikimedia)

Впрочем, большинство учебников и общих работ победой Гаитянской революции рассказ о ней и завершают, утратив к истории новообразованного государства всякий интерес. А зря. Потому что самое интересное и поучительное началось именно после триумфа повстанцев. После обретения независимости Гаити превратился вовсе не в желанный «край свободы и равенства», который обычно обещают своим последователям революционеры, а в настоящий "остров горестей" или же "невезения" - если воспользоваться определением из советских кинофильмов.

Руководитель нового государства и командующий революционной армией Жан-Жак Дессалин начал с того, что уничтожил на подконтрольной ему территории всех французов. (Только в тогдашней столице Гаити, Капи, погибло две тысячи человек.) И отобрал их земли, почти сразу раздав большую часть конфискованных имений своему окружению. И во вновь созданном государстве хозяйничали... плантаторы - "новые" из темнокожих нуворишей и «старые» из мулатов. Белых вообще лишили права быть гражданами и владеть недвижимостью. Большинство вчерашних рабов превратили фактически в крепостных, что теперь работали на тех же плантациях, разве что не на колонизаторов-французов, а на новых хозяев - "баловней революции".

Сам Дессалин, по примеру Наполеона, решил стать монархом - и осенью того же 1804 года был провозглашен королем Жаком I. Впрочем, его власть была неопределенной, ведь в рядах победителей не было единства. Вскоре мулаты взбунтовались и объявили главой временного правительства Анри Кристофа. Король, отправившись подавлять мятеж, попал в засаду и погиб. Гаити провозгласили республикой.

Руины дворца Анри Кристофа у Капа (wikimedia)

Однако главари "республиканцев" опять же перессорились между собой и после непродолжительных столкновений государство распалось на два. В северном, со столицей в Капи, пожизненным президентом объявили того же Кристофа, в южном, с центром в Порт-о-Пренсе президентствовал генерал Александр Петион. Кристофа считали диктатором, он сохранил неприкосновенность плантационного хозяйства, доходы от которого позволяли ему наполнять казну и даже проводить большое строительство. Петион имел репутацию реформатора, потому что начал раздавать государственные земли мелким собственникам (хотя платации тоже сохранились и плантаторы оставались опорой его власти). Впрочем, Петион в 1818 году умер, а против власти Кристофа в 1820 году начались беспорядки, и в отчаянии он застрелился. Гаити под своей властью объединил преемник Петиона, также генерал Пьер Буайе, который отменил прикрепление крестьян к земле.

Крепость Лаферьер, построенная Анри Кристофом в горах на севере Гаити (wikimedia)

Западная часть острова все это время оставалась под властью европейцев - сначала французов, а с 1808 года - снова испанцев. И только в 1821 году тогдашний губернатор Санто-Доминго Хосе де Касерос объявил об освобождении от власти метрополии и поднял над правительственными зданиями... флаги Колумбии, которая именно в это время также объявила о своей независимости. Для колумбийцев, впрочем, решение Касероса было сюрпризом не меньше, чем для испанцев. Говорят, что история с флагами не имела целью предупредить интервенцию войск метрополии. Однако Мадриду в это время было отнюдь не до Санто-Доминго. А Касерос своими действиями таки спровоцировал оккупацию - только не испанскую, а гаитянскую. Потому что Буайе воспользовался случаем и в 1822 году объединил под своей властью весь остров.

Поскольку гаитяне объявили об отмене рабства, рабы Санто-Доминго поначалу их даже приветствовали. Однако быстро выяснилось, что никакого единства даже между темнокожими жителями двух частей острова нет. Они были потомками различных африканских народностей и говорили на разных языках, гаитянский креольский диалект был непонятен для испаноязычных жителей Санто-Доминго - и принудительное его использование в качестве официального вызвало большое сопротивление. Различия существовали и в религиозных службах (хотя формально на всем острове царил католицизм, смешанный с культами вуду). Что касается белого населения и мулатов, они воспринимали пришельцев как захватчиков и «варваров», способных только грабить и уничтожать. Даже название Гаити они не воспринимали, продолжая упорно именовать остров Эспаньолой.

Впрочем, и на западе острова - в Буайе хватало проблем. Раздача земель мелким владельцам в определенной степени сняла социальное напряжение, но привела к экономическим неурядицам. Ведь новые собственники не имели ни ресурсов, ни должных навыков для развития собственных хозяйств, а плантации оставались без рабочих рук. В результате производство начало стремительно сокращаться, а государственная казна пустеть. К тому же Франция потребовала компенсации за имущество, утраченное во время революции ее подданными. Буайе определенное время отвергал эти претензии, но когда у побережья Гаити появилась французская эскадра, вынужден был взять на себя обязательства выплатить 150 млн франков. И вдвое снизить пошлины на товары из бывшей метрополии. Учитывая, что именно таможенные поступления составляли львиную долю государственных доходов, это лишь крепче затянуло финансовую петлю. В отчаянии гаитянский президент попытался законами восстановить плантационную систему и крепостничество, но безуспешно.

Платить компенсации бывшим владельцам по сути было нечем. Поэтому, когда "помочь молодой республике" предложили французские же банкиры, Буайе схватился за их предложение, как за спасительную соломинку. Заем составила 30 млн франков. Для тогдашнего Гаити это действительно была огромная сумма - более половины его ВВП. Вернуть ее, еще и с процентами, было нереально - государство сразу же попало в ловушку "вечных долгов". Впоследствии французы даже пошли на широкий жест, сократив сумму компенсации до 60 млн. Но Гаити и так тратило на выплаты прежним колонизаторам почти все свои доходы.

В 1843 году против власти Буайе, что окончательно запутался в финансовых обязательствах, вспыхнуло восстание. Президент поторопился сложить полномочия и покинуть страну. Созванное его противниками Учредительное собрание одобрило новую демократическую конституцию, но воплощать ее в жизнь государственная верхушка не собиралась. Западную часть острова охватили крестьянские восстания, в Санто-Доминго объявили об отделении от Гаити и создании независимой Доминиканской Республики. А президента Шарля Эрара, который отправился против доминиканцев во главе армии... отстранили от власти.

За четыре года в Гаити сменилось четыре президента. Все как один были генералами, революционные заслуги которых уравновешивались отсутствием политической гибкости и системного образования - один из них вообще был неграмотным. Реальная власть в это время принадлежала богатой мулатской верхушке, которая бесстыдно набивала себе карманы, залезая в государственную казну.

Последний выдвиженец этой власти, Фостен Сулуки, однако, оказался расторопнее своих патронов. Он решил опереться на их противников - отстраненных от "кормушки" темнокожих нуворишей, устроил показательные расправы над мулатами (отдельные представители которых вызвали у большинства гаитян только отврщение) и, в конце концов, провозгласил себя императором Фостеном I. По размаху контрабанды, коррупции, хищений государственного имущества и грабежа простых гаитян империя, впрочем, быстро превзошла своих республиканских предшественников. Однако любое недовольство, не говоря об оппозиционной деятельности, подавлялось со звериной жестокостью.

Коронация Фостена I (wikimedia)

К тому же новоиспеченный император с маниакальным упорством пытался восстановить власть над восточной частью острова. Две войны в конце концов завершились поражением, в котором Фостен I обвинил своих военачальников. "Предателей" расстреляли, но денег, потраченных на походы это не вернуло. И хотя Гаити отказалось платить внешние долги, деньги продолжали стремительно обесцениваться, оставляя большинство подданных монарха-неудачника ни с чем.

В конце концов Фостен I так надоел подданным, что спровоцировал очередную революцию, отрекся от престола и бежал из страны. Республика была восстановлена, и новый президент Фабр Жерар поспешил помириться с доминиканцами. Но теперь у берегов Гаити появилась испанская эскадра с требованием выплатить компенсацию и этой стране. Жерар наконец вынужден был согласиться (да и претензии испанцев были куда меньше французских), и с тех пор оппоненты называли его не иначе как "иностранной марионеткой". Впрочем, президент не слишком переживал по этому поводу и, когда против его власти вспыхнул очередной бунт, обратился за военной помощью к британцам. Следствием стали новые беспорядки, отставка и бегство Жерара, очередная смена конституции и избрание президентом очередного военного, Сильвена Сальнава.

Сальнаву, впрочем, справиться с внутренними проблемами тоже не удалось, и, когда на фоне массовых крестьянских восстаний он попытался установить собственную диктатуру, государство снова распалось - на этот раз на три части. Гражданская война завершилась штурмом столицы, подрывом президентского дворца, казнью Сальнава и расправой над его сторонниками. Власть перешла в руки военной хунты, лидеры которой последовательно передавали президентские полномочия друг другу.

Дворец в Порт-о-Пренсе, сожжен во время восстания против Сальнава (wikimedia)

Чтобы рассчитаться с предыдущими долгами, решили взять еще один кредит у французских банкиров. Правда, из предоставленных Гаити 36 млн франков 26 сразу пошли на уплату процентов и комиссионных, а еще 3 растворились в карманах чиновников. Это было слишком даже по гаитянским меркам. Поскольку власть ответила на скандал «превентивными» арестами потенциальных недовольных в стране вспыхнуло всеобщее восстание. Организатора аферы убили, президент бежал, его дворец, дома министров и здание казны ограбили и разорили.

Восстановление конституционного режима облегчения не принесло. Потому что новый президент - генерал Буарон Каналь конфликтовал с парламентом, а в парламенте сводили между собой счеты враждующие партии. Впрочем, конфликты быстро вышли за пределы парламентского здания, спровоцировав уличные беспорядки, для подавления которых чиновники использовали пушки - да так, что сожгли значительную часть столицы.

Под лозунгами наведения порядка новым президентом избрали генерала Луи-Фелисите Саломона, который имел еще и репутацию экономиста, ведь некоторое время работал министром финансов. Достижением нового главы государства считали создание в 1880 году Национального банка, сто процентов акций которого принадлежало... французам. Собственно и сосредоточен был банк на выплате внешних долгов и почти не финансировал развитие хозяйства самого Гаити. Как ни странно, со старыми долгами почти рассчитались. Однако набрали новых кредитов - не только у французов, но и у немцев и американцев.

Гаитяне подозревали руководителей Национального банка в махинациях, да и коррупция при Саломоне была почти открытой. И реагировали местные жители на нее тоже традиционно - беспорядками и бунтами, сопровождавшимися грабежами, поджогами и разрушениями. Страдали от них, впрочем, не столько чиновники-коррупционеры, сколько торговцы и промышленники. По мнению исследователей именно это не позволило появиться в Гаити мощной предпринимательской прослойке. А для иностранцев создавало множество поводов для вмешательства с требованием компенсации убытков, которые несли их соотечественники во время очередных погромов.

Впрочем, и до политической стабильности в государстве было далеко. Почти никто из президентов не правил до конца своего срока. Бежать из страны пришлось не только Саломону, но и его преемнику Франсуа Лежитиму. Американцы помогли прийти к власти Флорвилю Ипполиту, надеясь, что тот даст им в аренду стратегический пункт Моль-Сен-Николя на северо-западе страны. Но тот отказался категорически, сославшись на конституцию, запрещающую владение землей Гаити любому иностранцу.

Правление Ипполита было одним из самых удачных в истории Гаити XIX века, однако и против него время от времени вспыхивали восстания, активно поддерживаемые из-за рубежа. И от финансовой зависимости освободиться стране не удавалось. В конце концов президент умер в седле, когда отправился на подавление очередного мятежа.

Его преемник, Тиресий Сэм уже не демонстрировал твердости в отношениях с иностранными государствами. И те этим сразу же воспользовались, Германия, например, направила к берегам Гаити свою эскадру и заставила выплатить ей очередную «компенсацию». Сэм не нашел ничего лучшего, как обратиться за помощью к американцам, которые ему фактически отказали, но впоследствии использовали прецедент уже в своих интересах. Но больше всего президент отличился тем, что освятил сделку с так называемой «консолидацией» внешнего долга государства. Во время этой махинации страна недосчиталась 2 миллионов долларов, что составляло почти половину годовых поступлений в казну.

После отставки Сэма с должности страну снова охватили беспорядки, и с помощью армии президентом стал уже немолодой генерал Пьер Нор-Алексис, который распорядился провести расследование истории с "консолидацией". Расследование выявило разветвленный коррупционный заговор, в который была втянута почти вся гаитянская верхушка - при непосредственном участии французов и немцев. Всех главных причастных к афере президент приказал арестовать. Париж и Берлин направили в Карибское море свой флот - конечно, с целью защиты своих соотечественников. Но Нор-Алексис таки довел дело до суда и вынесения приговоров.

Тогда противники обвинили президента в расточительстве во время празднования столетия независимости. Правление Нор-Алексиса действительно было отмечено всплеском инфляции, но во многом спровоцированной извне. Впрочем, устранять неудобного президента все равно пришлось с помощью мятежа. По "настоятельной рекомендации" французских и американских дипломатов генерал Франсуа Антуан Симон во главе армии вступил в Порт-о-Пренс и заставил Нор-Алексиса сложить полномочия.

Именно Симона избрали новым президентом. Тщеславный и требовательный к согражданам (говорили, что он запрещал при своем появлении курить и даже перемещаться по улицам, потому что это мешало приветствовать должным образом первое лицо государства), он охотно выполнял прихоти иностранцев, прежде всего американцев. Именно с его помощью они начали получать концессию за концессией и выдавливать из Гаити европейцев. Даже Национальный банк был реорганизован и стал из французского - франко-американским. Конечно, ради упорядочения государственных финансов, якобы расстроенных "расточительством" Нор-Алексиса (а фактически махинациями коррупционеров в спайке с руководством самого Национального банка и алчностью иностранных кредиторов).

В Париже активностью Вашингтона были очень недовольны. Вскоре против Симона также вспыхнуло восстание. По "странному стечению обстоятельств" главари восстания и последующие президенты Гаити были бывшими осужденными по делу "консолидации". Впрочем, они правили недолго. Цинциннат Леконт (между прочим, правнук короля Жака I) погиб в результате взрыва в президентском дворце, Такреда Огюста, по слухам, отравили.

Девять месяцев президентствовал Мишель Оресте, который не только стал первым гражданским лицом на этой должности, но и имел репутацию реформатора. Однако его достаточно быстро обвинили в коррупции и отстранили от власти новые мятежники во главе с крупным землевладельцем Оресте Заморой. Интересно, что отставленного президента "забрал на борт" немецкий крейсер "Винета", который очень вовремя оказался у Порт-о-Пренса. Впрочем, рядом с немцами на рейде столицы уже находились французские, британские и американские корабли.

Дождавшись объявления Заморы президентом, американцы выдвинули ему ультиматум - отдать им наконец в аренду Моле-Сен-Николя и передать контроль над таможней, якобы для того, чтобы навести наконец порядок в государственных финансах Гаити. Франция с Германией сразу выразили протест. Второй вариант ультиматума получил "миролюбивое" название "плана Фарнгема", но был не менее наглым - в нем речь шла уже об американском контроле над таможней, казной и центральным банком. Замора и его отверг.

Это был для него приговор. Против "произвола олигархов" почти сразу восстали "свободолюбивые крестьяне" на севере страны. Возглавил их генерал Джозеф Давильмар Теодор, который на правах победителя вскоре сменил Замора. Но оказалось, что у нового главы государства нет денег, чтобы расплатиться с повстанцами, - а те уже "просто так" не восстают.

Теодора отстранил от власти и казнил еще один фигурант дела "консолидации" (и двоюродный брат бывшего президента Тиресия Сэма) Жан Вильбрун Сэм, который к тому времени окончательно сменил профранцузскую ориентацию на проамериканскую. Впрочем, больше всего этот президент боялся потерять власть, а потому безжалостно расправлялся с оппонентами. В конце концов, после того как стало известно о расстреле 167 политических заключенных, среди которых был и еще один экс-президент - Замора, жители Порт-о-Пренса восстали. Не обращая внимание на дипломатические нормы, разъяренная толпа схватила президента, который пытался скрыться во французском посольстве, и буквально разорвала его тело на куски.

Хаос на улицах гаитянской столицы заставил действовать американцев. Президент США Вудро Вилсон, опасаясь, что в ситуацию вмешаются немцы (а в это время уже бушевала мировая война), приказал своим войскам оккупировать страну. Чисто формально Республика Гаити еще оставалась независимой, но фактически утратила признаки суверенитета.

Вдохновители оккупации были уверены, что за 111 лет существования Гаити как самостоятельного государства оно доказало неспособность ее жителей к созданию государства и самоуправления. Намекая, что и не стоит ожидать этого от потомков африканских рабов, которые начали с того, что уничтожили европейских колонизаторов. Расистские намеки и сегодня можно встретить в литературе, посвященной истории Гаити. Тем более показательным может быть история восточной части того же острова, где главный слой состоял именно из потомков переселенцев из Европы, которые гордились своим происхождением и связями с метрополией, с вызовом именовали остров Эспаньола, а наибольшей национальной святыней считали (и до сих пор считают) останки Христофора Колумба, для хранения которых уже в наше время построили комплекс, размерами превышающий египетскую пирамиду.

Независимая Доминиканская Республика, напомню, была провозглашена здесь только в 1844 году, во время восстания против гаитянских властей. Инициатором восстания была тайная организация либералов, однако власть оказалась в руках консервативно настроенных политиков - Томаса Бобадильи и Педро Сантаны. Уже через несколько месяцев после провозглашения независимости либералы попытались оттеснить конкурентов от государственного руля, но успеха не возымели. Президентом нового государства стал Сантана, а ее конституцию - по образцу американской - написал Бобадилья.

Впрочем, даже этой умеренной конституции ни Сантана, ни его бывший соратник, а затем оппонент Буэнавентура Баэс не соблюдали, принимая все новые и новые редакции основного закона. Постоянные попытки гаитян восстановить свою власть над восточной частью острова только способствовали сосредоточению полномочий в руках главы государства, который фактически превратился в военного диктатора. Президентский пост при этом оставался выборным, и Сантана с Баэсом сменяли на нем друг друга  аж четыре раза подряд.

Ожесточенная конкуренция между лидерами консерваторов, которые сами были крупными землевладельцами и отстаивали в политике прежде всего интересы своих "братьев по классу", дополнялась регулярными выступлениями либералов, которые в 1857 году подняли в городе Сантьяго настоящее восстание. Впрочем, сил для удержания власти у повстанцев было немного, и в конце концов они предложили возглавить их... Сантане. Явно не догадываясь, что прославленный генерал вел переговоры о признании над Доминиканской Республикой власти Соединенных Штатов. Первым этапом аннексии должно было быть соглашение о преобразовании в американскую базу полуострова Самана с одноименным заливом.

Впрочем, вскоре выяснилось, что США больше заинтересованы приобрести Кубу, которая тогда еще оставалась под властью Испании. Очевидно, именно во время этих переговоров в Мадриде узнали о планах доминиканского лидера и решили его... перекупить. Переговоры были стремительными. И уже в феврале 1861-го Сантана ошарашил соотечественников обращением, в котором объявил о возвращении "потерянного ребенка" в объятия "матери Испании", которая якобы "освободит от бремени войны" своих бывших подданных. И получил из метрополии назначение генерал-капитаном новой-старой колонии.

Провозглашение Петро Сантаны генерал-капитаном Санто-Доминго (wikimedia)

Измена Сантаны вызвала возмущение доминиканцев, которое, после повышения испанцами налогов (метрополия в это время и сама "сидела на финансовой мели") стало всеобщим. Против власти колонизаторов началась партизанская война. Потратив на обуздание новоиспеченных подданных жизни более 20 тисяч солдат и 35 млн песо, Мадрид в 1865 году объявил о выводе с острова своих войск и признании независимости Доминиканы.

Но страна к тому времени уже была фактически поделена между несколькими вожаками, которые сами себя назначали губернаторами контролируемых ими провинций. У каждого из них была собственная армия, собранная обычно из безземельных крестьян и батраков, которая в "мирное время" кормилась за счет грабежа местного населения. Отличались эти "каудильо" разве что связями с крупными собственниками, кого-то из них поддерживали владельцы больших стад, кого-то - заготовители леса, кого-то - производители табака.

Не решило восстановление независимости и финансовых проблем государства. Наоборот - оно все больше запутывалось во внешних долгах. Впрочем, властная верхушка имела от многочисленных иностранных займов немалую выгоду, потому что в ее карманах оседала большая часть комиссионных и "откатов". В конце концов Баэс предложил разрубить этот гордиев узел... присоединением к США. На этот раз согласие на отказ от суверенитета был одобрен даже доминиканским парламентом. Но соглашение отклонил Конгресс США.

Переговоры Буэнавентуры Баэса с американцами (wikimedia)

После этого страна погрузилась в пучину военных переворотов, участники которых объявляли себя сторонниками "красной" или "голубой" партии. В конце концов верх взял северный "каудильо" Грегорио Луперон. Ему удалось несколько стабилизировать ситуацию в стране, чему в значительной мере способствовал рост мирового спроса на табак. Впрочем, когда цены на него начали падать, положение Луперона пошатнулось и его отстранил от власти Улисс Эро, который установил в стране диктаторский режим (в отличие от предшественника, который хотя бы пытался сохранять видимость конституционности).

Улисс Эро (wikimedia)

Успехи новой власти зависели от другого экспортного товара - сахара, по производству которого государство быстро вышло на ведущие позиции в мире. Правда, сахарные заводы принадлежали преимущественно иностранцам, переехавшим в Доминикану - американцам, немцам, итальянцам, даже пуэрториканцам и кубинцам. И работали на них в основном мигранты с других Антильских островов и даже арабы - им можно было платить меньше, не заботясь об условиях труда и социальной защите.

Еще больше стабильность режима Эро зависела от внешних заимствований, которые предоставлялись Доминикане в расчете на доходы от "сахарного бума". Но в конце XIX века начали падать цены и на сахар. Чтобы рассчитаться с долгами, диктатор вынужден был отдать контроль над таможенными сборами американской частной компании. Однако и это не помогло. Эро перешел к прямому рэкету крупных собственников и неконтролируемому печатанью денег, что вызвало многочисленные банкротства. Предприниматели сговорились между собой и убили диктатора.

В «наследство» от погибшего государство получило 35-миллионный государственный долг, который был равен 15 годовым бюджетам Доминиканы. К тому же заговорщики перессорились между собой и устроили новый тур переворотов и контрпереворот. Этим сразу же воспользовались иностранные государства, выдвинули требования компенсации для своих соотечественников, пострадавших во время заварухи. У доминиканских берегов появились одновременно немецкие, французские, голландские и итальянские корабли. Впрочем, всех опередили американцы. Президент США Теодор Рузвельт объявил, что не допустит вмешательства европейцев в "внутренние дела" Нового Света. А переговоры с кредиторами его соотечественники примут на себя. Конечно, не бесплатно.

В январе 1905 года управление доминиканской таможней перешло в руки американцев. 55% процентов от ее доходов шло на погашение внешних долгов, остальные перечисляли в местный бюджет. Доминиканский песо был заменен долларом. За два года государственные долги и действительно сократились вдвое, вот только единственным кредитором республики теперь были сами Соединенные Штаты.

Но даже при таких условиях стабилизация в стране продолжалась недолго. В 1911 году в результате очередного заговора был убит президент Рамон Касерес, и Доминикану охватила новая гражданская война. Миротворцем выступил новый президент США, Вудро Вилсон. Он предупредил, что стороны должны прекратить боевые действия и договориться о кандидатуре нового президента, ибо в противном случае власть возьмут на себя сами американцы.

Ультиматум сработал. Впрочем, "согласованный" президент Хуан Хименес сразу же получил от Вилсона новый "пакет предложений". Который предусматривал введение контроля США над государственными расходами и общественными работами, роспуск армии и создание "национальной гвардии" под командованием американских офицеров. Хименес этот ультиматум отверг, а парламент Доминиканы даже начал процедуру его импичмента, подозревая президента в тайном сговоре с Вашингтоном. И, не дожидаясь завершения этого процесса, военный министр Дезидерио Ариас поднял антипрезидентское восстание. Хименес предпочел сложить полномочия главы государства.

В это время в Доминикане уже появились первые американские десантники. Парламент избрал временным президентом врача Франсиско Энрикеса и-Карвахаля. Однако из Вашингтона сразу предупредили, что признают его только в том случае, если тот "ради наведения порядка" согласится на предыдущий ультиматум. Энрикес и-Карвахаль отказался. Тогда американцы отказались перечислять в доминиканский бюджет деньги от таможенных пошлин. А в ноябре 1916 года распустили парламент и объявили, что Доминиканская Республика находится под военным управлением США.

Американские военные в Гаити. 1915 (wikimedia)

Точно так же, как это произошло с Гаити, - разве что на год позже.