Зачем нам думать о Карабахе?

И если американские выборы еще воспринимаются как заслуживающие внимания, поскольку зависимость Украины от настроений в Белом Доме не вызывает сомнений, то в отношении России и постсоветского пространства для многих патриотов приемлем только один подход - не интересоваться, отгородиться высоким забором и забыть.

Новости о перемирии в зоне армяно-азербайджанского конфликта и введении в регион российских миротворцев, казалось бы, ничего нового о локальных конфликтах на территории бывшего СССР и участии России в их разжигании и замораживании нам не говорят. Но нынешняя ситуация вокруг Нагорного Карабаха/Арцаха на самом деле отличается от того, что мы видели в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии и на украинском Донбассе.

Приглашение Путина в роли посредника и гаранта перемирия, очевидно, должно радовать имперские амбиции Москвы и ее исключительные полномочия в "ближнем зарубежье". Но выгоды от этой роли не столь очевидны, как в других "горячих точках" "СНГ. Россия здесь не является стороной конфликта и не имеет возможности прикрывать своим "миротворчеством" фактическую оккупацию чужих территорий.

Армяно-азербайджанская (или шире армяно-турецкая) война началась не вчера, и закончится не завтра. Достигнутое соглашение фиксирует лишь ее промежуточный результат, что неизбежно будет пересматриваться сразу после того, как изменятся нынешние позиции сторон. После того, например, как в Армении завершится внутриполитический кризис. Или после роста экономических, военных и геополитических проблем Эрдогана. Или в результате изменения демографической ситуации на спорных территориях. В любом случае, роль России в этом будет, скорее всего, пассивной.

Станет ли завтра Армения ближе и полезнее союзником для Москвы? Нет, скорее она станет слабее и, к тому же, будет иметь обиду на "союзника", который не спас от поражения. Будет ли более благодарным и покладистым в отношениях с Путиным Алиев-младший? Нет, он будет помнить, что залогом успеха стали союз с Турцией и вера в собственные силы. И продолжит строить газо- и нефтетранспортных коридоры в обход России.

Оценит ли "сдержанность" Москвы Эрдоган, который откровенно кичится своим военным присутствием в Сирии, Ливии, а теперь и на Кавказе? Нет, Анкара верит только в силу, а "добрую волю" в вопросах территорий и влияния рассматривает лишь как слабость противника, или его хитрость.

Российские миротворцы становятся для Москвы определенным инструментом контроля над своими кавказскими партнерами. Но возможности этого контроля весьма ограничены. Единственное, чем может Путин шантажировать Ереван и Баку, это - выводом своих военных, что может спровоцировать новую эскалацию и срыв договоренностей. Но при этом и сам российский контингент становится заложником возможных провокаций и потенциальной жертвой восстановленных военных действий. И это не говоря о расходах на содержание миротворцев, что вряд ли порадуют обычных российских пенсионеров.

В последнее время в российском экспертном дискурсе распространяются два оппортунистических тезиса, входящих в прямое противоречие с объявленным на Мюнхенской конференции 2007 года путинским внешнеполитическим курсом. Первый тезис требует пересмотра идеи реинтеграции постсоветского пространства в пользу более прагматических отношений с бывшими "братскими" республиками. Второй касается необходимости примирения с Западом, что также невозможно без снижения экспансионистских амбиций Кремля. К реализации этих тезисов в практической плоскости российское руководство будет побуждать сама реальность - сокращение ресурсной базы режима, рост социальной напряженности, классовой, религиозной и этнической конфликтности в российском обществе, обострение борьбы группировок внутри российской власти.

Миротворческая миссия РФ в зоне армяно-азербайджанского конфликта может стать той новой моделью участия Кремля в международных делах, которая позволит ему стабилизировать свою роль в мире и восстановить отношения с развитыми странами. Эта роль "полицейского по вызову" несет, конечно, угрозы суверенитету и национальным интересам сопредельных стран, но все же должен отличаться от поведения "медведя в лесу", которое откровенно практиковал Путин, начиная с 2008 года.

Есть основания полагать, что предпосылки для такого "отступления" от плана имперского реванша были сформированы значительно раньше. И что вся эта история "вставания с колен", экспансии "русского мира", включая "возвращение" Крыма, была лишь спектаклем для внутреннего российского телезрителя, в сознании которого был сформирован симулякр имперского величия и исторической значимости президентства Путина. И этот симулякр позволил правящей в РФ корпорации сохранить свое доминирующее положение в течение прошлых 10 лет, было критически важно для сохранения личных состояний и устройства будущего их детей и внуков (за пределами России, конечно).

Для Украины этот вопрос является важным в двух аспектах. Во-первых, мы должны правильно понимать намерения и стратегические интересы противника. Если этого не происходит, то мы терпим поражение в основном, хотя при этом можем думать, что достигли успеха в каком-то воображаемом измерении конфликта.

Если нам станет ясно, что целью всей операции дестабилизации, осуществленной против Украины Путиным в 2014 году, было совсем не "возвращение Украины в империю", а ее внутренний раскол, предельное ослабление, дискредитация и выталкивание из постсоветского пространства, то мы лучше поймем не только движущие силы сброса Януковича, историю с Донбассом и дальнейшие шаги российской стороны, но и наши нынешние, казалось бы, сугубо внутренние проблемы с идентичностью, векторами развития, сотрудничества и интеграции.

Отношения Украины со странами постсоветского пространства следует отметить отдельно. И это - тот второй аспект проблемы, который должен нас интересовать в стратегии Москвы.

Мнение о том, что стратегические интересы Украины, возможности ее динамичного развития и национального возрождения лежат, скорее, к востоку от украинской границы, чем на запад, считается крамольным и чуть не преступным. Между тем, именно на постсоветском пространстве находятся рынки для нашей технологической продукции, а Европа готова принимать от нас только сырье и дешевую рабочую силу. Именно в бывших советских республиках нас готовы воспринимать с уважением и пониманием, а не как просителей и нищеты.

Мы могли бы стать очень серьезным конкурентом Москве на том этапе, когда постсоветские страны выходят из постимперской зависимости и начинают формировать собственные политические союзы и стратегии. Именно в этот момент Путин и "вытолкнул" Украину с постсоветского пространства. И это было сделано совершенно сознательно.

После начала противостояния Россия первым делом перерезала транспортные коридоры, которые соединяли нас с центральноазиатскими энергоресурсами и рынками. Соглашение об Ассоциации с ЕС Москва использовала для возведения таможенной стены для украинских товаров, остановив их движение не только на собственный рынок, но и на рынки других стран Евразийского экономического союза. Российская пропаганда сформировала для жителей бывших советских республик образ украинца как "фашиста", американского "предателя", ослепленного ненавистью националиста, а саму Украину представляет в виде жертвы внутреннего конфликта, беспорядка, коррупции и бедности.

В общем, можно констатировать, что этот этап борьбы за национальные интересы мы проиграли, и позволили сделать Путину все, что он хотел. Но сегодняшний пример Азербайджана показывает, что ни одно поражение не следует считать окончательным. А для будущего успеха нужно очень внимательно отслеживать изменение конъюнктуры и вовремя воспользоваться своим шансом.

Изменение роли России на постсоветском пространстве и новые тенденции размораживания запущенных конфликтов формируют совокупность факторов, которые мы впоследствии должны использовать в свою пользу.