"Британское воспитание"

Впрочем, в новое время (и в новейшее тоже) другие европейцы пытались учить уже самих греков. Государственному управлению. Бережливости. Дипломатии. Иногда очень жестко. С розгами. И желанием не столько научить, сколько "проучить".

Хотя начиналось все довольно романтично. С искреннего восхищения мужественными повстанцами, которые решились сбросить из своей страны османское иго. Греческая революция 1821 вызвала настоящую волну сочувствия. И на Западе, и даже в России - где революционеров и в те времена не слишком жаловали.

Греческая революция 1821 г.

Но реальность оказалась совсем не похожей на идеализированные рисунки из учебников классической истории. Греческие старейшины, военные предводители, купцы и судовладельцы почти сразу - не дождавшись даже окончательной победы над врагом - сцепились между собой в ожесточенной борьбе за власть. При этом каждая из "партий" непременно стремилась найти себе союзников за рубежом.

В конце концов, Греция таки обрела независимость, но самостоятельность эта была довольно условной. Потому и политически, и финансово она почти полностью зависела от «великих держав». Которые определяли не только границы нового государственного образования, но и его руководителей. Сначала президентом стал бывший министр иностранных дел России Иван Каподистрия, а после его убийства - королем фактически "назначили" баварского принца Оттона.

Король Оттон

Впрочем, и в правление Оттона внутренняя политика в королевстве сводились к соперничеству группировок, даже не скрывали свои связей иностранными правительствами, а иногда даже с гордостью их демонстрировали. Сначала наибольшее влияние имела "российская" партия, но впоследствии ее от власти начали оттеснять "французская" и "британская".

С самым Лондоном отношения в Оттона вообще не сложились - несмотря на то, что именно оттуда поступала львиная доля займов его государству. Британский посол, Эдмунд Лайонс в частных разговорах вообще называл идею независимости Греции абсурдной и подчеркивал, что страна на самом деле "требует" британского контроля - "чтобы не оказаться под российской властью". Поскольку Петербург, по убеждению дипломата, потакал авторитарным замашкам Оттона, власть короля он советовал ограничить, скорее ввести конституцию и начать реформы, "улучшили бы государственное управление".

Чтобы "поощрить" стремление греческих властей к реформам, Лайонс постоянно напоминал о выплате процентов по британским займам,. намекая, что в случае неуплаты его правительство начнет конфисковывать греческие суда, попадут под "горячую руку". Примирить короля с послом в Афины приезжал даже наследник баварского престола Максимилиан.

В конце концов, король в 1843 году вынужден был согласиться передать иностранным кредиторам некоторые источники поступлений в государственную казну. Однако для греков это было слишком. Уже на следующий день в Афинах вспыхнуло восстание. Во главе его стали ветераны войны за независимость и руководство армии.

Революция, начатая выступлением военных, завершилась принятием конституции - как в свое время и советовал Лайонс. "Российскую" партию окончательно отстранили от власти. Однако у руля в конце концов оказались представители не "британской", а "французской" партии. Лидер которой, Йоаннис Колеттис, стал премьером. Поговаривали, что назначение министров он согласовывал с французским послом Теобальдом Пискатора, а секретарь французского посольства стал редактором правительственной газеты.

Лайонсу, который так неожиданно получил пощечину, только и оставалось слать в Лондон жалобные отчеты о коррупции и беззакония в новом греческом кабинете. Впрочем, в столице у него появился благодарный читатель. Генри Темпл, Лорд Палмерстон, тот самый, который убеждал, что у его страны нет постоянных друзей или врагов, именно в это время третий раз возглавил министерство иностранных дел. И стремился любой ценой продемонстрировать свою преданность "вечным интересам" Соединенного Королевства.

Генрb Темпл, Лорд Палмерстон

Вскоре появился и благовидный предлог для "воспитания" греков. Который собственными руками создал все тот же Коллетис. Греческий премьер рассчитывал на большую ссуду от своих патронов французов, значительную часть которой должен был предоставить банк Ротшильдов. Яков Ротшильд даже приехал в Афины весною 1847 года - и руководитель правительства вспомнил, что его соотечественники по традиции отмечают Воскресение Христово сожжением и расстрелом чучела Иуды. Коллетис испугался, что это может оказать на гостя-иудея неприятное впечатление. И приказал руководителю полиции принять меры. А тот, с чисто полицейской прямотой, обратился к священникам и верующим с требованием "в этом году Иуду не расстреливать".

Оппозиция, конечно, была возмущена. И рядовые горожане сделали все с точностью до наоборот. Пдтолкана антисемитскими призывами толпа бросилась искать виновников запрета (возможно и не догадываясь, что премьер хотел угодить иностранным гостям). Евреев, правда, в Афинах тогда было немного, поэтому всю ненависть толпа вылил на одного человека - Давида Пасифико

Пасифико был гибралтарский (по другим данным - мальтийским) евреем, некоторое время исполнял обязанности португальского консула, но был уволен за злоупотребления и уже несколько лет жил в греческой столице как частное лицо. Кто-то в толпе вспомнил, что "этот проходимец" и раньше проявлял неуважение к христианским реликвиям, после чего все бросились к дому Пасифико и устроили в нем настоящий погром. Хозяин едва успел забаррикадироваться с дочерьми на чердаке, откуда его вывели солдаты, которые довольно быстро прибыли на место событий и утолили толпу.

Поскольку пострадавший был британским подданным, он обратился за помощью к своему посольства. Добавив список уничтоженного погромщиками имущества. Лайонс сразу же поставил в известность Лондон и получил от Пальмерстона приказ действовать со всей жесткостью. Посол потребовал от правительства Коллетиса компенсации Пасифико в 30 тыс фунтов. Чиновники в ответ предложили пострадавшему обратиться к греческому суду.

После того, как стало известно, что стоимость сломанной погромщиками железной кровати ее хозяин оценил более чем в тысячу фунтов, а большую часть потерь якобы составили пропавшие из дома долговые расписки, у его дома снова собралась толпа. Тогда Пасифико - при поддержке Лайонса - добавил еще и требование компенсировать моральный ущерб. К греческого суда он так и не обратился, зато британский полностью встал на его сторону.

Коллетис вскоре умер. За два года отозвали и Лайонса. То, что его требования были безосновательно завышены, признал даже его коллега, британский посол в Константинополе, который посетил Афины с проверкой. Но отказываться от них Лондон не стал. Наоборот.

При новом представителе Соединенного Королевства Томаса Уайза Палмерстон направил очередному греческому правительству ноту, в которой требовал не только компенсации вреда, причиненного Пасифико, но и надлежащего возмещения историку Финли (шотландцу по происхождению, но греческому подданному), участок которого конфисковали для расширения королевского сада.

А также компенсаций британским подданным, которых за несколько лет до того ограбили на севере Греции, матросам "флота ее величества", которых избили в Патрах, и греку, которого потрепали за демонстрацию флага Ионических островов, находящихся под британским протекторатом. Ну и немедленного возвращения британской доли займа, предоставленного "великими державами" Оттону при восхождении на престол.

Плюс - отказ в пользу Соединенного Королевства от двух островов и обещания не предоставлять убежище в Греции борцам за освобождение Ионических островов от британцев.

Греческие чиновники не замедлили с ответом. И сообщили, что их король соглашается не принимать у себя повстанцев из Ионических островов. Однако никакие другие требования греки выполнять не будут. На самом деле обострять конфликт в Афинах не хотели. Король знал, что недовольных его правлением много, и остерегался повторения революционного сценария 1843 году, по которому тоже стояли британцы. В декабре 1849 Оттон решил сделать "шаг навстречу" - и поручил формирование правительства представителю "британской" партии.

Однако уже через две недели на рейде афинского порта Пирей появилась британская эскадра из 15 самых современных кораблей. Ее командующего, адмирала Уильяма Паркера, король принял без задержки, со всеми возможными торжествами. А на следующий день Паркер, вместе с послом Вайзом попросил аудиенции у министра иностранных дел. Которого они заверили в "неизменно дружеских намерениях". И предупредили, что для выполнения ультиматума Палмерстона в греческих властей ... есть целых 24 часа.

Еще до того, как срок, определенный «друзьями» истек, они получили отказ. И сообщение, что Греция обратилась за посредничеством к Франции и России, и те согласились быть арбитрами. Британцам, впрочем, были нужны не переговоры, а капитуляция. Паркер силами средиземноморского флота Соединенного Королевства блокировал порты Греции.

Греческие корабли задерживали, снимали с них весла, руля и паруса. Внешняя торговля страны была парализована и вскоре подвергнуты Оттона столкнулись с нехваткой продовольствия. К тому же зима 1850 оказалась необычно холодной, от морозов страдали даже Афины.

Но недовольство правлением Оттона, как ни странно, стихло. Слишком наглыми казались абсолютном большинстве греков британские требования. Даже противники короля, живших в эмиграции пообещали ему свою поддержку. Сам Оттон, кстати, тоже изменил свое отношение к оппонентам - и даже пытался привлечь их на организации возможного сопротивления британцам на суше.

Впрочем, Палмерстон не только недооценил греков. Он заметно переоценил и шовинистический пыл собственных соотечественников. За столетие до того британцы охотно поддержали войну с Испанией с казалось мелкому поводу - к истории они и вошла под названием "Войны за ухо капитана Дженкинса". Но теперь воевать "за мебель коммерсанта Пасифико" желающих было гораздо меньше.

К тому же Греция вовсе не воспринималась как враг. Немало подданных ее величества еще помнило времена революции и массовое движение в поддержку греческих повстанцев. И сейчас видело в маневрах Палмерстона удар по собственному союзнику, к тому же более слабому и не готовому к длительному сопротивлению. Следовательно вынужденном искать защиты во Франции или даже в России - а антироссийские настроения в Британии были очень сильными.

Как следствие, действия министра иностранных дел осудила палата лордов - с перевесом в 37 голосов. Раньше это означало отставку. И только невероятными усилиями обсуждения перенесли в Палату общин. Впрочем, и там дебаты были очень ожесточенными. Против однопартийца выступили даже некоторые виги - в том числе будущий лидер партии и премьер Уильям Гладстон.

Палмерстон защищался как мог, сосредоточившись только на одном тезисе - подобно римскому гражданину британский подданный должен знать, что его правительство будет защищать его везде и при любых обстоятельствах. Не забыл министр и об упреках в адрес тиранического правления Оттона, коррупции в греческом правительстве и предвзятости греческих судов, которым неведомы принципы верховенства права, но для британцев эти аргументы, при всей их правдивости, не сдавались безоговорочными - к собственному правительству в них также было немало претензий. А Гладстон даже заметил, что министерство иностранных дел создан не для того, чтобы провоцировать ссоры с дальними и близкими соседями.

В конце концов, речь Палмерстона была признана лучшей за всю его карьеру и он получил поддержку 310 депутатов против 264. Но это была единственная победа, которую ему удалось получить. Великобритания действительно была дискредитирована и в конце концов вынуждена была согласиться на разрешение спора с Грецией путем переговоров при посредничестве Франции. Британский министр еще пытался маневрировать и даже сделал попытку договориться с греками направления, но в итоге таки вынужден был признать поражение.

Пасифико таки получил компенсацию, однако гораздо меньше. И даже умудрился поиздеваться над адмиралом Паркером, "щедро" отсчитав ему до 5 тыс драхм (то есть меньше 200 фунтов) - для тех, "кто пострадал за него". Как британский подданный, он на вполне законных основаниях переехал в Лондон и провел в нем остаток своей жизни.

Греция, конечно, не стала полностью независимым. Но, используя соперничество между "великими державами", таки добилась ослабления финансовой удавки, накинутой на ее шею "дружественными" займам союзников. Великобритания во многом уступила влиянием Франции. За несколько лет они уже вместе оккупировали Элладу, чтобы та не нанесла удар в тыл османам во время Крымской войны. Оттон, в конце концов, так и не удержался на троне - его же лишила престола очередная революция в 1862 году.

А о "британское воспитание" и "паркеривскую блокаду" греки вспоминают до сих пор. Когда нужны аргументы по "вечному коварству Запада". Или же наоборот, есть повод поговорить о способности объединяться для того, чтобы отстоять честь и достоинство родины. Хотя вряд ли "воспитатели" ставили перед собой такую цель почти два столетия назад.