Политика памяти

Как человек в течение десятилетий ангажированный в диалог и сотрудничество между Украиной и Польшей, между украинцами и поляками, хочу подтвердить правильность этой констатации.

Несмотря на то, о чем мы дискутируем между собой, все равно камнем преткновения остается оценка прошлого. В частности 40-х годов прошлого века, то есть всего комплекса событий, связанных с оккупацией довоенной Польши ІІІ Рейхом и СССР, депортациями, уничтожением интеллигенции, повальными репрессиями и попыткой изменить этнический состав захваченных территорий.

Это годы кровавого противостояния вооруженного подполья, символом которого для поляков является Волынская трагедия, а для украинцев - трагедия Холмщины. После завершения немецкой оккупации, СССР и подчиненные ему коммунистические режимы в Украине и Польше провели масштабные выселения украинского и польского населения, венцом чего стала операция "Висла" в 1947 году.

Мы, парламентарии, являемся политиками, следовательно нашей задачей является сделать историю действительно прошлым, то есть, ничего не забывая и отдавая уважение прежде всего жертвам "кровавого века", как некоторые называют ХХ век, строить настоящее и будущее в соответствии с интересами наших государств. А эти интересы не конфликтные и, в большой степени, общие, как мы почти все прекрасно понимаем.

В наших дискуссиях о месте истории в украинско-польских отношениях мы испробовали все способы, чтобы достичь взаимопонимания и примирения. Ведь именно понимание и примирение должны оставаться целью украинского-польского диалога.

Мы долгие годы пытались имплементировать опыт немецко-французского и польско-немецкого примирения. Наш диалог продолжается уже в течение полувека, его начали польская и украинская политические эмиграции, а также - по инициативе святого Папы Иоанна Павла II - Украинская Греко-Католическая Церковь и польская Римско-Католическая Церковь. Впоследствии он продолжался в Польше демократической оппозицией, "Солидарностью" и украинским меньшинством при участии украинской эмиграции.

Новая страница открылась после восстановления государственной независимости Украины и Польши. С этого времени наши президенты, парламенты и правительства, а также церкви и общественные организации сделали очень много для достижения указанной цели. Приняты общие и отдельные декларации о памяти, понимании и примирении, поставлено несколько памятников, выполнено много символических жестов. 9 июля 2016 года президент Петр Порошенко стал на колени перед мемориалом жертв Волынской резни в Варшаве.

К сожалению, все эти шаги не позволили нам сказать, что история действительно стала прошлым, и политики историю оставили историкам. Напряжение, периодически возникавшее начиная с 2013 года, присутствует до сих пор. Несмотря на положительные жесты власти обоих государств, снятие моратория на эксгумацию польских военных и жертв на территории Украины и декларацию о внесении разоренной могилы воинов УПА в селе Монастырь в реестр военных захоронений, - диалог на исторические темы на самом деле стоит на месте. Часть украинских и польских экспертов считают, что прогрессом мы можем считать констатацию "мы соглашаемся на то, что имеем право не соглашаться в оценке прошлого".

Я считаю, что восприятие такой формулы, в частности нами, политиками, было бы признаком капитуляции. В сегодняшней ситуации внешние обстоятельства демонстрируют нам то, что именно в этой сфере мы не должны капитулировать. Ведь именно этого и ждет "тот третий", который всегда присутствует в украинско-польской дискуссии на исторические темы. Имею в виду, конечно, статью Путина для американского издания "The National Interest". Статья, которая "канонизирует" политику обновленной Российской империи, в которой история играет ведущую роль.

Я не буду подробно анализировать то, что российский президент написал и что не написал о причинах, ходе и последствиях Второй мировой войны. Это сделали уже историки и правительства Украины, Польши, Эстонии, Латвии, Литвы, Великобритании и США.

Для нас важен политический смысл тезисов Кремля. А он состоит из трех пунктов.

Во-первых, историю можно переписать в угоду актуальной линии восстановленной империи. Жертва нападения тоталитарных государств, начатого пактом Молотова-Риббентропа, то есть Польша, сама становится нападающим. А всем нам - нациям и государствам Центральной и Восточной Европы - должно хватать воспоминания об их трагедии. Например, для поляков о том, что "новый русский император" называет Волынскую трагедию делом рук бандеровцев, то есть всего украинского народа. Потому что в трактовке Кремля нет народов, для которых идеалом является собственное независимое государство, а есть только сторонники отдельных политиков.

Во-вторых, употребляя термин "восточные кресы" для обозначения западных территорий Украины, Беларуси и Литвы, Путин снова, как в 2014 году, показывает, что его цель, это изменение границ в Центральной и Восточной Европе.

В-третьих, в трактовке Кремля, великие державы - постоянные члены Совета Безопасности ООН - имеют право определять всем другим место в международной политике. Без права голоса для таких государств.

Наш ответ прост: продолжать диалог - без тем табу, отдавать дань уважения жертвам, ставить памятные знаки согласия и примирения.