Уроки ненависти

Россия умеет ненавидеть. И это чувство удивительно сильное и определяющее для всей российской истории. Практически все периоды национальной консолидации и российского "величия" имеют в своей основе пробуждения этого всеобъемлющего чувства ненависти.

Эта ненависть направлялась в нужное время или наружу, либо внутрь. Ненависть питал как свое грозное "суперпавер" Иван Грозный, из ненависти к своему окружению родились реформы Петра Первого, ненависть к Наполеону, ненависть к либеральной Европе, ненависть к царю и "господам" - эти мотивы были главным стимулом формирования Российской империи, ее развития, а потом и самоуничтожения.

На невиданную высоту искусство ненависти и масштабы ее применения поставили в России большевики. И так, Великая Отечественная война для миллионов россиян это и сегодня не трагедия и не печаль по погибшим, а стимул.

Никакие "красные маки" скорби и примирения в России не приживутся. И даже мажорный "День Победы" Иосифа Кобзона уже не резонирует с российским восприятием "Праздник". "Пусть ярость благородная вскипает, как волна!" - ежегодно гремит пространствами РФ и еще недавно откликалось в пятизвездочных турецких ризортах. И эта "волна вскипает" не только в отведенных для празднования 9 Мая местах и днях, но вызывается при каждой возможности как пароль национального единства, как перекличка среди своих. Ответ вы тоже знаете - "Можем повторить!"

Нигде в мире уже события Второй мировой войны не вызывают таких эмоций, как в России. Состоялись все возможные примирения и забвения, люди давно вышли из состояния аффекта, а Гитлер в западном кинематографе превратился уже скорее на комедийного персонажа.

Но Россия нашла в этом культе свою точку силы, и на фоне всеобщего безразличия чувствует себя избранной нацией, которая может приложить эту побужденную силу ненависти для решения проблемы своей объективной отсталости и компенсировать несостоятельность всей имперской конструкции.

С самого своего начала "вставания с колен" и культ Путина питается, главным образом, ненавистью - к чеченцам, к американцам, к грузинам, к украинцам. Россияне постоянно находить какие-то новые "фашистов", чтобы орудие ненависти не заржавело. В топку ненависти необходимо постоянно подкладывать новые дрова, чтобы паровоз империи не останавливался, а население не обратило свое универсальное умение против собственной власти.

Сила способна привлекать многих, и сила ненависти тоже не является исключением. Путинская Россия привлекает сегодня тех, кто ценит способность ненавидеть своих врагов и силу, при этом появляется в национального лидера или целого народа. Последователи этого культа из разных уголков планеты объединяются во временные союзы и выбирают объекты для совместных ритуалов ненависти. Сегодня это, главным образом, Америка и либеральный западный порядок.

Поэтому, например, в российских празднованиях Дня победы практически нет антигерманских, антиитальянских, антивенгерских или антияпонских мотивов, а взамен доминирует антиамериканизм. А после 2004 года рядом с ним - антиукраинская истерия. Для того, чтобы ненавидеть, чтобы оправдать собственную агрессию, им нужно принять очередную дозу "озверина", которая исправно доставляется путинскими СМИ в виде мифов об "украинских фашистах", а также российскими провокаторами и диверсантами.

Логики здесь искать бесполезно. Надо просто понимать, как это работает.

Гитлеровская Германия в свое время была идеальным объектом для ненависти. Нацизм своей идеологией расового превосходства, некрофильный эстетикой и откровенностью в осуществлении организованного насилия аккумулировал невиданный в цивилизованном мире потенциал ненависти. И Советский Союз не только принял этот вызов, но и превзошел своего противника в жестокости.

Пробуждение демонов страха и ненависти не может пройти бесследно и для самого Путина и нынешней формы российской государственности. Культивирование внутреннего и внешнего насилия превращает Россию в новый идеальный объект для ненависти. И поиск достойного противника - это лишь вопрос времени.

Немного народов в истории проявляли способность так же сильно ненавидеть, как россияне. Евреи, арабы, турки, пуштуны, татары, чеченцы. Большинство из них или наследниками империй, или сами стали жертвами имперского порабощения. Практически со всеми такими народами Москва пытается "дружить", признавая, например, привилегированные права Казани и Грозного в составе своей "федерации", или неуклюже балансируя между интересами своих партнеров на Ближнем Востоке.

В украинцев, зато даже к "врагам" нет персональной ненависти, а есть только желание, чтобы они "исчезли, как роса на солнце".

Поэтому россияне к "хохлам" относятся свысока, хотя во всех других отношениях, как правило, уступают им.

Вспышки насилия в украинском мире происходят спонтанно, бездумно, случаются тогда, когда "чаша переполнилась", имеют взрывной характер и длительные разрушительные последствия. Но при этом ненавидеть долго, целенаправленно, идейно украинцы не умеют. Им хочется жить и наслаждаться жизнью, а не воевать на уничтожение. От ненависти мы скорее слабеем, чем вдохновляемся, ненависть нас внутренне больше разъединяет, чем объединяет.

Освободиться из имперского плена такому сообществу очень трудно. Особенно, когда сама мысль о нашей независимости стимулирует российскую агрессию. Научить нас ненавидеть своих врагов и пользоваться этим оружием для национального освобождения и самоутверждения пытались два этнических россиянина, пришедшие в освободительное движение после поражения первой украинской революции. Микола Хвилевый (Фитиль) на востоке и Дмитрий Донцов на западе в межвоенный период попытались вырастить "карамазовскую" силу для будущего украинского государственного и культурного проекта.

Но в решающей битве двух монстров украинцы, в большинстве, покорно ложились в родную землю безымянными "черносвитниками", шли в атаки под дулами загранотрядов, а потом всю жизнь старались не вспоминать о войне, игнорируя пафосные празднования Дня победы и пропагандистские произведения советского кинематографа. По крайней мере, так я запомнил двух своих дедов-ветеранов.

Украинцы плохо умеют ненавидеть. Возможно, когда-то это станет нашим преимуществом. Но только тогда, когда соседняя империя наконец захлебнется собственной ненавистью, как это когда-то случилось с бесноватым фюрером.