Дорж Бату: Маск говорит, что после Falcon 9 лучшая ракета в мире - украинский "Зенит"

Сегодня у нас очень интересный гость. гость, которого я знаю много лет, но которого много лет не видел. Андрей Васильев. Так мы вас звали, когда мы познакомились. Но сейчас вы себя называете Дорж Бату. Спасибо, что вы пришли. Спасибо за презентацию вашей книги. Но говорить хочу не столько о художественно-документальной книге, сколько о вашей жизни, которая тоже является художественно-документальной в определенной степени. Мы познакомились в 2002 году во Львове. Вы приехали во Львов из России, из Бурятии.

Да.

Я читал о вас, перед тем, как вы сюда пришли. Я читал о вашем отце, который был исполняющим обязанности министра культуры Бурятии.

Именно так.

Почему вы оттуда уехали?

Я хотел самостоятельности, хотел роста. А когда я уже был студентом, я работал на телевидении. Телевидение - моя давняя болезнь. Когда мне было 9 лет отец впервые взял меня на государственную телестудию. Он записывал сонату с оркестром. Отец солировал, а автором сонаты был мой дедушка.

Он был одним из основателей бурятской классической музыки.

Да. Я тогда увидел эти огромные павильоны, толстые дубовые двери, большие телекамеры. И я заболел телевидением, я бредил им. В последних классах школы я уже был юнкором, потом пошел в молодежную редакцию, затем в редакцию информации. И когда уже был ведущим новостей, то понял, что достиг максимума. Хотелось дальнейшего роста. Меня забрали в Москву, где я вел печальноизвестную информационную программу "Вести", с не менее печальноизвестным Киселевым. Я такой уже старый, что начинал еще при Ельцине работать. И когда пришел Путин, изменения в журналистике были настолько поразительны, что я был в шоке, разочаровался и ушел из профессии в России. А потом так получилось, что я приехал в Украину. Я не ожидал найти здесь работу по специальности, поскольку только начинал говорить на украинском. Но звезды так сошлись, что меня взяли на "Интер". Я помню свой первый репортаж на украинском языке. Первый стендап я переписывал 46 раз. Оператор был очень терпелив. Когда я начитывал текст тоже была куча дублей, тем не менее я победил. Было очень странно смотреть на себя со стороны: я на телевидении и на украинском языке. Меня брали на "Подробности", которые шли на русском, но получилось так, что я больше работал на "Новостях" и "Итогах дня", которые выходили на украинском. Русская редакция даже обижалась. Так я начал работать. А потом мы в 2006 встретились с вами на "Тонисе".

Да. А как вы себя внутренне идентифицируете? Вы - бурят. Который выучил украинский язык и работал в Украине. У вас украинская семья. Живете вы в США. Внутренне где вы себя больше ощущаете?

Это очень интересное ощущение. Я монгол и от этого никуда не денешься. Я родился в Бурятии, говорю на монгольском языке, воспитан как монгол. Когда меня называют украинцем - мне очень приятно. Это очень почетно, поскольку считаю себя принадлежащим к украинской нации. Ведь принадлежность к нации - это не паспорт, правда? И не национальность. Это принадлежность к национальной идее. Поэтому, когда меня называют украинцем, я считаю это очень почетным. Украина мне не чужая, в свое время она дала мне приют, дала мне работу. Здесь жила моя семья, здесь родилась моя вторая дочь. То есть украинцем я себя также идентифицирую. Сейчас я живу в Соединенных Штатах. Я - гражданин США. И я также часть американской нации. То есть, я не причисляю себя к какой-то одной нации, считаю, что все равно отношусь к трем нациям, и это никак одно другому не мешает.

Вы сказали, что ваш дед занимался классической музыкой. У меня в этой студии был подданый Великобритании. Его фамилия - Гунько. Фантастический человек. Он возрождает украинский классический романс, который в советское время был под запретом. Считалось, что неосновной народ - не русские - имеют право на развитие своего фольклора, но на "высокую" музыку, высокое искусство они права не имеют.

Да. Потому что это был "украинский буржуазный национализм".

Конечно. Я хотел вас спросить: насколько схожа судьба бурятского, монгольского народа и украинского. Вы какие-то параллели видите?

Прежде всего следует заметить, что у нас была такая же трагедия, как Голодомор. Потому что монголы ведь кочевали. И когда пришла советская власть, началась коллективизация, скот начали загонять в колхозы. Это была абсолютно ошибочная тактика, потому что такое количество скота невозможно прокормить на одном месте. Скот начал гибнуть и монголы остались без средств к существованию. Начался голод. Часть людей пыталась бежать в Монголию, но на границе стояли красные пулеметчики. В этот период численность моего народа уменьшилась почти вдвое. Погибло около 200 тысяч человек. Это была большая трагедия.

Какое это время было?

Это были тридцатые годы. Репрессии продолжались с 1933 по 1937 год. Было расстреляно много духовенства: лам, шаманов, православных священников, старообрядцев, католиков, которых у нас было очень много, потому что было много ссыльных поляков. Так же запрещали музыку. Мой дед писал свои произведения только на основе народных песен и только нейтральные лирические произведения. И когда мой дед написал "Марш воинов Чингисхана", его никуда не пустили к исполнению. В конце концов пришлось его переименовать в "Революционный марш". Дед мне много об этом рассказывал такого, о чем никто не знал, никто не говорил. У нас были репрессированные писатели, репрессированные скульпторы, репрессированные ученые. То есть, у нас было свое Расстрелянное возрождения.

А сейчас об этом говорят в Бурятии? Это интересные темы. Мы и в Украине очень часто говорим о проблемах коренных народов России, проводим конференции. В России, конечно, об этом мало кто говорит, но поскольку мы отстаиваем права крымских татар, коренных народов Украины, в конце концов свои собственные права - права украинцев, то мы не можем закрывать глаза на то, что вообще делалось в мире.

С этим действительно все очень печально. Я еще застал подъем, когда бурятский язык активно внедрялся в школах, когда его изучали, когда был интерес, стимул. Сейчас учить бурятский призывают лишь малочисленные активисты, неравнодушные к языку. Но на государственном уровне все очень печально. Маленький пример. Недавно "правительство" Бурятии выпустило наградной значок Народного Хурала Бурятии, на котором убрали название Народного Хурала на бурятском языке, оставили только на русском. Кстати, ранее в школах бурятский язык был обязательным, а сейчас его сделали факультативным. Этих фактов достаточно, чтобы понять, что все очень и очень плохо с бурятским языком.

Это для нас важно. Потому что мы приняли закон о применении украинского языка как государственного...

Хочу вас публично за это поблагодарить.

Спасибо за поддержку. А Россия даже вынесла этот вопрос на заседание Совбеза ООН, что, конечно, было полным абсурдом. Россиян очень беспокоит развитие украинского языка и культуры, несмотря на то, что мы уже достаточно давно отдельное государство.
Вы сюда приехали на Книжный арсенал, презентовать свою книгу. Расскажите немного об этой книге.

Это вторая часть наших приключений. В первой части - мы еще студенты. Мы ошибаемся, пытаемся что-то делать, имеем мудрых наставников. А во второй книге мы уже взрослеем, уже что-то умеем, но все равно ошибаемся, попадаем в разные передряги. Там уже формируется наш коллектив. И, наконец, от нас уходят все учителя, мы уже сами пытаемся учить наших интернов. Мы уже взрослые, фактически самостоятельная боевая двойка. На этом книга заканчивается.

Вы на каком языке пишете?

На украинском.

Сразу пишите украинский текст?

Да, сразу. У меня на работе два брейка по 15 минут. Я по специальности новосттийщик. И мне надо держать в голове все эти английские диалоги, чтобы помнить историю. И когда я сажусь на первом брейке писать, история практически уже у меня в голове. За 15 минут я успеваю набросать ее полностью, а на втором брейка - уже довожу ее до финала. То есть, фактически, одна история пишется за полчаса - так, как в редакции. Я сразу пишу на украинском. Затем мои тексты просматривает гениальный, на мой взгляд, редактор Алексей Негребецкий - гуру украинского дубляжа и перевода. Я иногда шучу, что Негребецкий переводит мой украинский на нормальный украинский.

А сколько языков вы знаете?

На самом деле - до конца не знаю ни одного. Мой родной язык - бурято-монгольский. Русский, потому что я жил в Российской Федерации. Затем украинский, я на нем общаюсь в семье и с друзьями в Украине. Английский, потому что я им говорю на работе. Со студенческих времен я еще помню китайский, тибетский, старомонгольский. Языки надо поддерживать. Мне, например, очень трудно говорить на русском, я его не использую: я забываю какие-то слова и, когда говорю, приходится их вспоминать. Китайский помню, потому что в университете было шикарное преподавание - я до сих пор могу читать и общаться на китайском.

А в США вы с китайцами общаетесь с американцами китайского происхождения?

Конечно! Я, когда приехал в Америку, не очень хорошо знал английский. И для того, чтобы нормально поесть и пообщаться, я шел в Чайна-таун в Вашингтоне, и там уже спокойно заказывал, что хотел и говорил. То есть, мой первый язык в США был китайский.

Вы знаете столько языков, есть образование... Могли бы больше заниматься литературной, возможно переводческой работой. Но у вас значок NASA. Расскажите, как вы туда попали.

Это очень интересная история. В 2013 году я уволился из "Голоса Америки" и переехал в Баффало. Надо было искать работу. На тот момент я был слегка разочарован в своей профессии и не очень хотел заниматься журналистикой. Кто читал первую часть моей книги, знает о причинах.
Я начал искать работу и попал лаборантом на предприятие, которое производит детали и узлы для авиакосмической отрасли. Мне там стало очень интересно: всякие блестящие детальки, надо их подключать, совать в разлные печи, следить за температурным режимом... Это было очень интересно, и когда я оттуда уходил, я уже был final inspector - тестировал готовую продукцию.

Сколько лет вы работали на этой своей первой технической работе?

Где-то два с половиной года. Потом моя жена - она художник-дизайнер одежды - получила приглашение на работу в Коннектикут. Мы переехали туда и я начал искать работу. Но я уже пошел в специальное агентство, которое занимается инженерами. Они выбросили из моего резюме абсолютно весь бэкграунд, касающийся моей журналистской работы, оставив только мои достижения с 2013 года. Этим резюме заинтересовались в NASA. Конечно, в начале было очень тяжело. Я даже думал, что не буду этим заниматься, потому что это чистая математика. Но мой наставник, профессор Рассел, сказал: "ОК. Меня твое резюме заинтересовало. Если ты не уверен - попробуй. Не пойдет - так не пойдет. Силой тебя здесь никто держать не будет. Я тебе помогу". Он начал объяснять мне таким образом, что уже в первую неделю я подумал: "О, интересно!" Так я остался.

Довольны работой?

Я обожаю свою работу.

Если сравнивать то, что происходит в Украине и то, что происходит в США. У нас много людей, которые занимаются политикой или пытаются построить государство, приводят какие-то западные или восточные примеры. Насколько вообще мы отстали от технологического развития и технологического мира? Как вы это чувствуете?

Я бы не использовал термина "отстали". Например, у нас есть коммерческий проект "Синус" - доставка грузов на МКС. Грузы доставляются на МКС ракетой Antares, первую ступень которой делает КБ "Южное", на которое завязана вся эта программа. Потому что без украинских специалистов из Днипра эта ракета не взлетит. У Илона Маска, когда он говорил о своей ракете Falcon 9, спросили: ОК, вы называете свою ракету лучшей в мире, а еще какую могли бы назвать? Он сказал, что после Falcon 9 лучшая ракета - "Зенит". 

Вы работали на крупных украинских телеканалах, занимались журналистикой в США. Хочу вас спросить и как писателя, и как журналиста, умеющего наблюдать за тем, что происходит в обществе. Последние выборы показали, что многие люди категорически недовольны многими вещами. И это недовольство часто манипулируется через СМИ. Вы как-то сравниваете для себя роль медиа в украинском и американском обществе? Каково осознание себя, нации, того, в каком состоянии мы находимся, как себя менять, какова роль медиа в этом? Много схожего между Украиной и Соединенными Штатами? Сейчас говорят, что много схожего: там Трамп победил и другие проблемы. Схожие тенденции.

Действительно, схожие тенденции. Я помню 2016 год и шок избирателей, когда они узнали, что Трамп победил. Тоже было полярное разделение избирателей, были даже драки на улицах. Но отличает США от Украины то, что американцы весьма скептично и очень критично относятся к информации, которую им подают СМИ. Все знают владельцев СМИ. Поэтому американцы очень любят сравнивать информацию из разных источников. Кроме того, они любят общаться со своими конгрессменами и сенаторами, которых они выбрали. И только на основании этой информации они начинают делать какие-то выводы. Американцы пытаются глубоко анализировать. Они считают деньги, считают свои налоги. Они очень внимательно следят, как голосуют их сенаторы и конгрессмены. И в этом разница между украинским и американским обществом. Американцы очень пристально и очень ревностно защищают свои права. Они никому не позволят использовать их. Даже Трампу, за которого они голосовали. И сейчас Трампу очень трудно, потому что даже его избиратели уже давят на своих конгрессменов, на республиканцев, и Конгресс не дает Трампу протянуть свои решения. Это баланс сдерживания, чтобы не допустить превалирования одной ветви власти над другой.

То есть, украинцы менее критично относятся к своим политикам?

Да, менее критично. А это надо начинать делать. Потому что не всегда то, что говорят в СМИ, является правдой. Ведь не секрет, что СМИ манипулируют.

Везде.

Везде. И в США, и в Украине, и в Великобритании, и в России.

Немного сменим тему. Расскажите о героине вашей книги.

Это очень веселая девушка. Ей 27 лет, зовут ее Франческа. Она рождена в Соединенных Штатах, но происходит с сицилийской семьи. Девушка - аутистка, что делает ее очень особенной. Она гениальный математик. Она держит в голове массу информации: ей достаточно услышать название сателлита, и она уже знает, когда его последний раз корректировали, какие были координаты, угол поворота и тому подобное. Фактически, это ходячая энциклопедия с которой мне очень комфортно работается. Это, конечно, компенсируется ее вспыльчивым характером. Она очень своенравная, считает, что только она права, а остальные - нет.

То, что она аутистка, повлияло на то, что вы выбрали ее главной героиней?

Когда я начинал о ней писать, я об этом не знал. Просто слегка странная девушка. Ну, ок, все мы со своими тараканами. Первые истории были написаны, когда я еще не знал, что она аутистка, мне об этом потом сказали. Я не имел опыта общения с людьми с аутизмом, не знал, как с такими людьми работать. Оказалось, что это совершенно другой мир, который мы только начинаем познавать. Очень интересно то, как работает их мозг.

Это просто особые люди.

Я очень люблю одно сравнение. Мы все - это PC, операционная система Microsoft, а она - это Mac. И когда пользователь PC садится за Mac - он не представляет, как с ним работать. Надо учиться. Моя задача - научиться работать с Франческой, а ее задача - научиться работать со мной. Мы стараемся найти общий язык, что собственно является главным в повседневном общении каждого.

Насколько важным является умение говорить с другим, уважать другого, общаться с другим человеком?

Это крайне важно. Если ты не будешь уважать другого человека, его право на иную мысль, часто значительно отличающуюся от твоей, ты никогда с ним не договоришься. Считать, что твое мнение является единственно верным - тупиковый вариант.

Это очень интересно. Потому что в Украине сейчас уделяется много внимания проблеме аутизма. Создаются общества, объединяются группы родителей детей-аутистов. Ведь это явление становится все более распространенным.

Просто мы стали его больше замечать. На самом деле и люди с синдромом Дауна - такие же люди, только другие, им тоже надо учиться работать. Вообще вопрос инклюзии очень остро стоит не только в украинском обществе, но и в американском. Например, когда Франческа росла, она тоже сталкивалась с кучей проблем. Она почти не говорила, не ходила в нормальную школу, занималась с педагогами на дому. И когда она в последние два года пошла в обычную школу, ее травили за инаковость, потому что она была не такая, как все. Сейчас поднимается волна утверждения того, что аутисты и люди с синдромом Дауна - такие же как все. А, скажем, в советские времена судьба таких, как Франческа была очень печальной: они просто до 30 лет сгнивали в специнтернатах. В принципе, это, к сожалению, и сейчас происходит. Поэтому одна из задач этой книги - просто показать, что эти люди такие же, как и мы. Ведь в первой книге мы не говорили о том, что Франческа - аутистка. И мы об этом сказали только на презентации. Я специально дождался, когда ее полюбили как литературного героя. Только тогда я об этом сказал. И надо было видеть лица людей в этот момент. Было два варианта: либо в ней разочаруются, либо станут любить еще больше. И успех второй книги показывает, что украинское общество готово принять этих людей. Это очень позитивный сдвиг.