Ярослав Лодыгин: Жадан очень кинематографичен - с точки зрения персонажей, которые хочется увидеть, диалогов, языка

Ярослав, вы достаточно молодой человек, 31 год. Вы учились где-то кино снимать?

Я учился дома, я учился с друзьями, учился на площадке, учился на коротком метре, учился в работе и с книгами, в основном американскими.

Я когда смотрел ваш фильм - он действительно очень профессионально снятый. Я вижу где-то какие-то недостатки сценария, вижу что-то, что мне напоминает Тарантино или какие-то другие американские фильмы, какие проекты. Но в целом это очень классный с режиссерской точки зрения фильм. И я удивляюсь: откуда вы все это взяли и как научились это делать?

Ну, это не только моя заслуга. Это заслуга огромной команды, которая работала над фильмом. И среди людей, которые имеют огромный опыт. Это и оператор-постановщик Сергей Михальчук, художник-постановщик Влад Одуденко, наверное самый востребованный на сегодня художник-постановщик в стране, академик Европейской киноакадемии. И много-много людей, которые работали над фильмом. Поэтому мне было легче и моя задача была просто объединить их так, чтобы они одинаково понимали, что мы делаем и с одинаковым удовольствием это делали. Не знаю, мжно ли этому  научиться, но такие методы творческого объединения и творческой работы я отработал и на радио, и на других проектах, которыми занимался. А кино, пожалуй, лучше учиться уже на площадке.

Насколько я знаю, вы перед тем сделали несколько фильмов короткого метра, видимо там тоже была какая-то школа?

Это достаточно разные штуки. Короткий метр, особенно в наших условиях, снимается очень быстро, за день-два. А такой фильм как "Дикое поле", к которому готовишься много лет, который снимается несколько месяцев, а потом еще год монтируешь - это немножко другая дистанция.

Как вы вообще на это решились? Страха не было?

Нууу ... Нет, не было. Правда. Благодаря продюсеру Владимиру Яценко я был окружен хорошими профессионалами. Страшно не было.

Я после вашей премьеры подошел к Жадана и он был доволен фильмом. Сказал: "Мне понравилось". И это, пожалуй, была лучшая оценка. Тем более, что это была рискованное дело: снимать фильм по известному роману одного из лучших украинских авторов. Почему вы именно его выбрали?

Мне он очень понравился. Я прочитал его сразу, как он вышел. Мне кажется, что Жадан очень кинематографический - с точки зрения персонажей, которые хочется увидеть, диалогов, языка. Он очень хорошо описывает места, декорации. И это все хочется увидеть, материализовать. "Ворошиловград" в этом плане очень хорошо написан, хоть и тяжелый для адаптации был роман, поэтому работы продолжались много лет. Я уже много где говорил, что меня очень зацепил главный герой. Он из тех самых краев, что и я, на первых страницах романа проезжает мимо моего дома.

А где ваш дом?

В Харькове, на Московском проспекте. Это как раз путь на Чугуев, дорога на Старобельщину и далее на Донбасс., которую описывает Жадан. И он учился в том же университете, что и я, на том же факультете. Поэтому я очень быстро зацепился за него, эмоционально привязался, а впоследствии получил разрешение на работу над сценарием.

Вот если брать Жадана, других, Мария Бурмака тоже из Харькова - формируется некая харьковская группа в культуре. Вы - человек молодой, выработали и сейчас делаете Радио "Аристократы". Я - львовянин и знаю Андрея Чемеса, который делает, скажем, Радио "Сковорода", других молодых людей, которые делают медиа на Западной Украине. Они отличаются от вас - своим мировоззрением, мировосприятием. Вы можете как-то сформулировать это "харьковское" мировосприятие современной Украины? Я понимаю, что это уже не харьковское, но оно было сформировано в Харькове.

Да ... Харьков очень трудно из себя извлечь. Даже если одиннадцать лет живешь в Киеве. Думаю, чтобы понять харьковчанина, надо выйти на площадь Свободы, одна из крупнейших в Европе.

Бывшая площадь Дзержинского, кажется?

Да. Огромная площадь, огромное пространство и какой-то такой архитектурный кусок степи. Частью которого Харьков, наверное, есть. И восприятие сего пространства, в котором мы находимся с детства, очень сильно влияет на людей, не только харьковских, а вообще из Восточной Украины. А Харьков чем-то похож на Арабские Эмираты. Знаете, у них там все больше - крупнейший центр такой, крупнейший центр такой ... Вот и Харьков страдает этим "самым, лучшим, величайшим" ... И это хорошо, потому что дает какие-то амбиции.

В Донецке ничего такого нет, хотя амбиций у них когда-то было еще больше.

Да, там в Донецке другие люди.

Кстати, если говорить о Харькове и о кино. Для меня это была немного неприятная новость, хотя для кого-то может показаться иначе. Я встречался когда с продюсером фильмов Павликовского, великого польского режиссера, который получил самые награды. И вот они готовились снимать фильм по книге о Лимонове, часть действия которого тоже проходила в Харькове. Вот мы смотрим сейчас на современную Украину. И Харьков, где тот мэр, которого люди любят и говорят, что чистый город. Вместе с тем мы помним как то руководство вело себя до революции, помним того же Жадана, которого избитого выводили из местных органов местного самоуправления, помним, какая шла борьба ... Украина якобы движется. Начинают сниматься фильмы, формируется украинская культура. А что происходит на Востоке? Что происходит в Украине? И насколько эта часть Украины понимает те процессы, которые происходят в Киеве? Я умышленно инициировал показ вашего фильма на очень далеком Западе - это украинские Карпаты Верховина, Косов, Снятин. И я видел у людей непонимание того, как там живут люди. То, что мне очень нравилось, там люди только открывали для себя. Мы знаем себя в различных регионах сейчас?

Думаю, сейчас уже немножко больше, но недостаточно. Мне трудно точно оценить и описать то, что сейчас происходит в Харькове ментально. Я вижу, и мне рассказывают друзья, родители. Я вижу, что Харьков очень неравномерно понимает, что происходит, следит за тем, что происходит. Это огромный город, почти два миллиона человек. И, я думаю, разделенный пополам по своим взглядам на то, что происходит в Украине, что произошло пять лет назад. Но та половина, которая понимает и немножко касающаяся того, это миллион человек, это очень много. Поэтому и держится этот город в культурной и национальной орбите достаточно уверенно. И в последнее время я заметил, что больше стало украинского языка. Еще пять лет назад этого не было. Еще очень мало, особенно в быту. И люди, которые общаются на украинском, не решаются выносить это в публичное пространство. Но это сейчас появляется и это интересно наблюдать. Я, когда приезжаю в Харьков, очень много общаюсь на русском, это мой первый язык, но мне очень нравится там проводить эти языковые эксперименты над собой и своим окружением там, где я живу. И я очень часто получаю ответы украинском, и мне это очень нравится.

А какая реакция людей, когда выговоришь украинский?

Абсолютно нормальная.

Почему в Харькове фактически проиграли национально-демократические силы, которые там когда-то появлялись? Все же была какая-то конкуренция. А сейчас, когда мы смотрим на политиков оттуда, на тех, кто хочет там выдвигаться, такое впечатление, что Харьков сдали. Что эта половина населения не имеет своего представительства, своих избирателей. Может вообще мало тех людей, которые хотели бы какой-то демократии, а там действительно некая консервативная постсоветская среда.

Не знаю сдали, не сдали. Просто надо понимать, что в Харькове за последние десять лет почти не существует медиа. В Харькове нет радиостанции, которая говорила о жизни города.

А почему?

В какой-то момент это просто было зачищено. Сейчас все телеканалы, которые есть, кроме, разве, Общественного, это телеканалы, которые никогда никого не будут критиковать, в чем-то разбираться. Остался "Медиапорт", который когда-то начинал Зураб Аласания, но понятно, что это малобюджетное медиа, то есть хорошее, но маловлиятельное. А радиостанций уже нет десяти лет. Уже ничто не говорит о Харькове.

Это довольно опасная ситуация. Когда-то так было в Донецке - Янукович все зачищал.

А отсюда - нету медиапространства, где можно было бы обсуждать, слышать, слушать, критиковать. Такая немножко диктаторская модель в отдельно взятом городе.

А какая была причина, что вы оттуда уехали?

Во-первых, я влюбился, а моя девушка уехала в Киев. Но в то время я уже поработал немножко на радио, столкнулся с харьковским телевидением. Мне очень хотелось в этом направлении развиваться. Я очень быстро почувствовал этот профессиональный потолок и понял, что дальше развиваться можно только в Киеве.

Вернемся к вашему фильму. Вот эта иная Украины. Я уже говорил, что мы показывали его на Западной Украине, где совсем другая ментальность. Ясно, что все переживали девяностые годы, но там это совсем иначе выглядело, даже бандиты были другие. Я помню эту немного гротескную сцену похорон, которая была в вашем фильме, где какие-то непонятные люди непонятных конфессий. "Штунда" и на Западе говорят, но там Штунда называют и традиционных протестантов. А здесь это протестанты по каких-то новых церквей, которые еще и себя где-то ищут. Мы знаем, кстати, что в Донецке и Луганске они очень сильные и серьезно преследуются оккупационными властями, уничтожаются и страдают эти люди. А вот этот похорон у вас включает весь абсурд постсоветской системы, портрет советской системы. Насколько этих людей можно изменить и с ними построить европейскую страну?

Это интересный вопрос. Не думаю, что можно изменить. Люди вообще не очень меняются. Понемногу. Следующее поколение. Возможно, их дети.

А как тогда это сделать? Потому что, если мы хотим, чтобы у нас были европейские законы, чтобы мы были членами Европейского Союза, то все это надо менять. Потому что с таким обществом нам не удастся это построить, потому что ценности у этого общества другие. Или это ошибка, не другие?

Я думаю, что огромное количество людей, которые живут в нашей стране, просто не заметят, если Украина вступит в Европейский Союз. То есть, они заметят по новостям, вывесят какой флажок, но в плане повседневной жизни для них ничего не изменится. Эти люди будут жить в любой стране, которая будет их окружать, огромное количество людей. Я чувствую это путешествуя по стране. Я этот фильм показывал в Тернополе, смотрел вместе с залом. Для меня то, что показывал я фильм в Харькове, или Тернополе, или Хмельницком - разница небольшая в реакции.

А вот на Донетчине или Луганщине вы его показывали?

К сожалению, только в Северодонецке. Потому что кинотеатров нет. Например, в Старобельске, хоть я и обещал, что там покажем этот фильмы чуть ли не первым, это невозможно сейчас сделать технически.

Ну, на Западе тоже нет. Мы  даже арендовали экран, хороший звук и ставили в школьных залах.

Мы обязательно это сделаем, но ... Я знаю, что для переселенцев из Донецкой и Луганской области, которые смотрели этот фильм, это было как путешествие в детство, в край, где они уже никогда не смогут побывать. Для них это очень точное описание того, что было.

Но эти люди, которые оттуда переехали, они очень часто от этого бежали по разным причинам. Интересно, как бы восприняли фильм люди, которые там остались.

Я знаю отзывы, знаю о людях, которые ездили смотреть этот фильм со Старобельска, других городов. Знаю хорошие отзывы от них. Но знаю и о том, что слухи в Стробельске о том, что мы показали, какие это дикие люди и сделали неправильную картину о них, испортили их репутацию. Но надо посмотреть фильм. Мне кажется, что там много любви к этим людям и этих мест.

Это правда. И эти люди, начиная с главного героя, героини, они все - хорошие люди. Ненависти я не вижу в этом фильме.
Если говорить коротко о вашем другой проект - Радио "Аристократ". Радио в интернете. Это себя оправдало?

Нам меньше чем за месяц, в феврале будет пять лет. Мы независимая организация, которая финансирует сама себя с рекламных доходов. Не так много в нашей стране медиа-организаций, которые могут сами себя финансировать, не зависеть ни от каких политических сил.

А почему рекламу вам несут? Это, наверное, не очень большая аудитория в интернете, меньше, чем в радио, которое имеет передатчики.

Да, она меньше, около миллиона человек в год. Но это такая аудитория, которую очень трудно достать рекламодателям где-то еще. Аудитория, оччень тщательно отбирает то, что она хочет слушать, слышать, читать, с кем хочет общаться.

Ваше радио музыкальное или разговорное?

Это уже больше, чем радио. Это и видео, это и три потока стримингових аудио: музыкальный, джазовый, музыкально-разговорный. Есть программы на любую тематику: и образовательные, и политические, и комедийные, и так далее, над которыми работают более двадцати авторов. Есть видеоканал, имеется разветвленная система подкастов. Ведь подкасты сейчас растут по всему миру и для людей, которые пользуются смартфонами, в которых очень мало времени, чтобы даже YouTube смотреть, для них гораздо удобнее просто скачать себе что-то в телефон и в пробке, или во время тренировки, или перед сном послушать.

А где больше всего вас слушают? Это потоковое аудио, это подкасты, это какие-то социальные сети?

Всего по чуть-чуть. Мы собираем для себя большой микс и пытаемся его монетизировать для рекламодателей. Мы даже позволяем себе отказывать рекламодателям, которые приходят, если понимаем, что они не подходят нашей аудитории.

А какая реклама? Кто у вас главные рекламодатели?

Мы работаем с огромным пулом рекламодателей, от крупнейших международных брендов, таких как "Данон", Pepsi -Cola, Coca-Cola, к крафтовым компаниям маленьких бизнесов, которые открываются в Киеве или в Украине. От культурных центров вроде Гете-института, почти со всеми национальными институтами, которые представлены в Украине, в крупных международных организаций - как ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ.

А вы не хотите специально связываться с каким-то распространением, которое требует лицензирования, получения частот, лицензий? Или это сложно? Или вам не нужно и у вас есть свобода в современных коммуникациях, поэтому вы не видите в этом необходимости?

Мы думали о том, чтобы в какой-то момент расширить с помощью ФМ-вещания. Но мы все-таки маленькая организация. Если бы у нас было столько доходов, мы могли бы себе позволить это сделать, возможно, мы сделали ... Но мы развиваемся с того, что имеем.

То есть увеличение доходов не покрыло бы увеличение расходов, связанных с этим?

Надо смотри и больше энергии тратить на освоение цифрового мира. Потому, конечно, инвестиции в немного устаревшие технологии - мы видим по Евросоюзу, по миру, что это все сворачивается. В Евросоюзе, кажется, с 2020 году не будет ФМ-вещания, все переходят на цифровой формат.

Но это все равно вещания, которое можно везде слушать.

Возможно, я думаю, в Украине этот процесс затянется немножко дольше. Но прежде нам и 4G казался фантастическим.

Вы как хотите себя реализовать? Вы же планы строите. У вас сейчас, я думаю, успех с последним фильмом. Все относительно, конечно. Я понимаю, что хотелось бы больших сборов, как с каких-то комедийных фильмов или из западных, где есть широкая дистрибуция. Но в принципе вы сделали очень хороший фильм, это ваш первый большой фильм, который вышел. Вышел хорошим. Вы хотите дальше развиваться как режиссер? Или вы хотите заниматься медиа-менеджментом или снова хотите сменить амплуа?

Для меня это - единственный мир, единственный способ реализации: и радио, и кино - это сторителинг - рассказывание историй. Думаю, это одна из древнейших профессий, и мне действительно нравится это делать. И я делал это в разных жанрах. И как стендап комик, и как телеведущий.

А вы работали как стендап комик?

Мы с коллегами были первыми стендап комиками еще, кажется, в 2011 году, когда этого еще не было.

А где это было?

В Киеве был такой клуб "Толстой", и мы устроили там первую стендап-вечеринку. Я был первым или вторым комиком.

То есть если бы вы не распыляются, а занимались только тем, то сейчас могли бы баллотироваться в президенты, как другой стендап комик?

Я знаю Владимира комиком, я думаю, он хороший КВН-щик прежде всего. Если говорить о комедийных жанрах. Мне хотелось бы снять еще фильмы. И сейчас думаем с Сергеем Жаданом, как снять "Интернат". Есть огромные проблемы.

Почему? Я знаю, что вы ездили вдоль линии соприкосновения, были в Широкино.

Да, мы подобрали какие-то локации, потому что нам хочется, чтобы этот фильм был снят на Донбассе, как и "Дикое Поле" - в Старобельске, в 40 км от линии фронта. Так и еще больше. Потому что это уже история о войне, о моменте, в котором оказывается главный герой во время Дебальцевского "котла", а история рассказываю о русскоязычном учителе украинского языка, который оказывается посреди этой ситуации, не понимая, что происходит, кто за это отвечает. У него есть простая задача - забрать своего малого племянника из интерната, который находится на оккупированной территории. Он начинает свой путь очень опасен туда и обратно. Но пока мы не очень понимаем вместе с продюсерами и вместе с Сергеем, как это сделать, потому что рассчитывать на поддержку государства нам здесь не получается.

Почему?

Потому что фильм явно не сможет выполнить языковые квоты, установленные в законе. Мы с Жаданом не представляем, как может какой-то кубанский казак разговаривать на украинском языке, или даже сама идея рассказа - это же главная характеристика героя: его языковая характеристика.

Да, но если взять американский фильм, например, мы помнит "Красную жару", где говорили на ломаном или плохом русском. Но, как правило, если американский фильм - кого бы и он не показывал - это люди говорят на английском языке. Где бы эти события ни происходили. Даже если это происходит где-то на Востоке, или еще где-то.

Очень часто я слышу, когда начинается дискуссия о языке в культуре, этот американский пример. Но очень многие вещи надо иметь в виду. Во-первых, американский - он абсолютно нерелевантный для украинского опыта. Это - огромный рынок, который может сам себя окупать, и они могут сделать на нем все, что угодно, не учитывая то, что будут думать другие страны, люди и т.д. А во-вторых, в США языковой вопрос в культуре никак не регулируется. В-третьих, сейчас там огромное количество испаноязычных людей. И то, что мы сейчас видим в культурной сфере США - сериалы и фильмы, которые учитывают эту двуязычие. Даже наркосериал, который был снят американцами в Колумбию об Америке, которая вмешиваются в наркодела в Колумбии. Он снят 50 на 50, и испанский язык там ни дублируется. И просто субтитрами делается. Я думаю, что это - более натуральный путь. Но сейчас нам, в которых, с одной стороны, государство поддерживает кинематограф, и это - огромное дело, которое делает государство, потому что без поддержки эта сфера никак не поднимется. Но мы в парадоксальной ситуации, где, например, фильм от Жадана о войне - думаю, это один из самых сильных текстов о войне -  нереализуем.

Я не совсем с вами согласен. Думаю, что и новые законы, которые готовятся, даже те законы, которые существуют, градация баллов, которая есть в Госкино финансирования - она же учитывает не только языковые квоты. Она учитывает и участие украинских актеров, и много других параметров, которые позволяют поддерживать фильмы, где часть - на другом языке. Хотя я здесь не вижу большой проблемы, и если Жадан такую проблему видит, то я думаю, что можно было бы с ним найти способ выхода из этой ситуации.

Мне бы очень хотелось. В конце месяца мы встречаемся - наша международные продюсерская группа, и Жадан приедет. Мы будем думать, что можно сделать, как можно творчески выйти из этой ситуации. А если нет - то что мы будем делать дальше. Да, у меня есть некоторые проекты, которыми я хотел бы заниматься, в том числе международные.

В кинематографе?

Да. И на английском языке, потому что развивать украинский кинематограф - это хорошо, но надо еще и о себе думать.

А что значит о себе думать?

В украинском кинематографе сейчас особенно режиссер - могу сказать молодых режиссеров, это люди, которые зарабатывают меньше денег. У нас авторское право не очень работает, - то, что работает в других развитых странах. Я думаю, на институт роялти сейчас положиться нельзя, юридическое образование творческих людей очень плохое.

Я думаю, что также эта ситуация сейчас меняется. В последнем законе о кино защита авторского права, то, что касается аудиовизуального продукта, я думаю, более или менее качественно начинает работать. По крайней мере по даже вашего фильма - вы видите много пиратских копий?

Нет.

Видите, а также на тех мероприятиях, которые происходили, люди на телефоны снимают, но другие их говорят: "Прекрати, нельзя".

Да, многое меняется в этом деле, я с вами согласен. И я думаю, еще много лет должно пройти, чтобы мы стали настоящей индустрией, но ...

Хотел спросить, как вы себя воспринимаете? Как украинский режиссер? Хотели бы воспринимать. Как европейский режиссер? Как мировой режиссер? Как кто-то, кто хочет выйти на американский рынок. Поехать в Голливуд и снимать там? Как в свое время много делало и поляков, и чехов.

Конечно, прежде всего, украинский режиссер. Потому что я украинец и сейчас пишу, делаю для украинцев. Но я не хотел бы себя ограничивать только украинским темам и украинскими границами в этом плане. Я спокойно работаю на английском языке, могу писать на английском языке, разговаривать. Мне было бы очень интересно поработать с другими странами, с другими профессионалами. Сейчас у нас в разработке есть несколько идей на английском языке для международных рынков. Пример - с "Диким Полем», показывали его в Эстонии на фестивале.

Как восприняли?

Эстония - очень странная страна, потому что, во-первых, там ничего особо не происходит. Последняя интересная вещь, которая состоялась, это была "Бронзовая ночь", 20 лет назад, когда снимали памятники солдатам советским. С тех пор ничего там интересного не произошло. В стране очень много русских, мы трижды показали фильм, а только раз видел со зрителями. Половина зала понимала русский язык и для них украинский язык был довольно близким для ушей. И им было смешно. Затем мы показывали фильм в Стокгольме для аудитории, в которой почти не понимают русский и украинский язык, который есть в фильме, там очень много было шведов. Ко мне подходил один датчанин и сказал, что это - очень датский фильм. У нас в Дании, говорит, такая атмосфера, такой темп, у нас такие фильмы снимают. Но все-таки она очень ограничена, потому что люди не понимают, что такое рейдерство, как это происходит.

То есть не было понятно это людям?

Не всем.

Странно. Мы же действительно живем в каком-то другом мире. Надо, может, либретто перед тем раздавать.

В этом есть маленькое упущение. Надо было дать контекст для международной аудитории.

Но было интересно, когда вы показывали этот фильм на Западе. Там есть россиянин,  который скупает эти земли, заправки, который рассказывает этим людям, что вы не понимаете, вы могли бы все продать. И вот для людей, живущих на Западе, Украина не делится на Запад, Восток, там могут быть россияне, здесь могут быть свои. Но эти вот базовые проблемы "Кто я есть на этой земле" - одинаково близки и также, что мне очень понравилось в этом фильме, что они одинаково близки для Востока и Запада.

Так мы когда начали работать, и когда Жадан написал и там были группировки так называемых фермеров, контрабандистов, которые мочат других контрабандистов на границе и живут на заброшенной ферме. И это был какой сюр, кто эти фермеры, байкеры вооруженные т.д.? А в этом году мы видим, сколько у нас рейдерских захватов аграрных бизнесов. Я читаю новости - в Винницкой или где-то в Хмельницкой области фермеры вооружаются, берут на охрану ветеранов АТО. Мы живем в стране с вооруженными фермерами, и это не только Востока касается. Вы сказали, что он россиянин, но нигде не сказано, что он россиянин. Он говорит по-русски, просит Германа перейти на русский.

Интересно. У меня образ был составлен такой.

Человека, которого мы туда добавляли, который нас вдохновлял, это был Сергей Курченко например. Он не россиянин, он в России живет.

Он харьковянин, поэтому он для вас понятен с этой точки зрения. Кто вас, кстати, из актеров в этом фильме приятно удивил? Я понимаю, что это сложно выделить, и все же что для вас было открытием?

В принципе украинские актеры. Потому что есть такой стереотип, что у нас их очень мало, что они не умеют, что они очень театральные, в кино не смогут. Действительно, у нас было очень мало опыта к этому периоду, когда у нас очень много новых фильмов, новых премьер, новых актерских работ. Они всем меня очень сильно удивили. Мы их нашли, они есть, они умеют, они хотят, им удается. Очень много у нас любителей были - со Старобельщины, те, что мы видим на втором плане. Они также меня очень удивили. Но среди всех актерских работ моя любимая в этом фильме, хотя это действительно вышел ансамбль, и этого мы добивались, чтобы это была единая команда. Мне странно, что Владимир Ямненко так мало снимается в украинском кино.

Он когда-то снимался больше, в юмористических программах и фильмах.

Это - актер международного уровня, актер, которого когда-то приглашали и в Голливуд сниматься, актер, влюбленный в кинематограф.

Вы его еще раз так открыли украинским зрителям. Я видел в сценарии несколько фамилий. Там была фамилия Жадана и, например, Натали Ворожбит, еще одно и вы. Это сложно втроем было писать сценарий?

Да, мы его писали почти 6 лет. Сложно было не потому, что втроем. Наталья очень нам помогла в какой-то момент, когда мы с Жаданом зашли в тупик, уже не могли предусматривать базовых драматургических проблем. Наталья помогла решить эту структурную проблему. Сложно было писать не втроем, а просто в Украине, когда ты дебютант.

Даже на Западе, когда пишут, отправляют сценарном врачу сценарий, который потом помогает.

У нас был такой врач, мы ездили в Испанию.

Спасибо! Надеюсь, что будем смотреть и следующие ваши фильмы и слушать Радио "Аристократы".