Вице-адмирал Гайдук: Должна быть реакция на российские корабли, которые заходят в украинские территориальные воды и наши реки, в том числе в Южный Буг

Итак, Россия совершила акт военной агрессии. Совершила пиратские действия относительно кораблей украинского флота. Но вопрос, а почему именно сейчас? Ведь недавно, осенью, украинские военные корабли попадали в Мариуполь и Бердянск. А сейчас Россия буквально бросилась на них.

Этот шаг имеет предысторию предыдущих боевых применений. Если вы помните, была история с так называемыми вышками Бойко "Черноморнефтегаза" по водолазному судну "Почаев". Мы имели обстрел транспортного самолета гарнизонами россиян, которые размещаются на этих вышках АН-26, поэтому я скажу откровенно, это - не первый случай. Это - системность и последовательность агрессии со стороны Российской Федерации.

Отвечая на второй вопрос, почему произошел этот акт агрессии, я хотел бы подчеркнуть - против Украины, а не против военного корабля, потому что, в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву, военный корабль обладает иммунитетом государства, под флагом которого он выполняет задания. То есть палуба и сам корабль - это территория суверенного государства, и мы квалифицируем это, как акт агрессии против Украины. После заявления СНБО в октябре по созданию военно-морской базы и усилению группировки на Азовском море, были предприняты первые шаги. Это - опрокидывание автомобильными дорогами двух малых бронированных артиллерийских катеров и для обеспечения их деятельности был осуществлен сентябрьский переход двух судов обеспечения, о которых вы напомнили.

Нынешний акт агрессии как раз и состоялся с целью предотвращения усиления украинской группировки на Азове и сохранения Россией своего агрессивного преимущества в этом регионе.

Если Россия сейчас пошла на акт неприкрытой агрессии, она его может повторить. И Москва его может повторить под любым надуманным предлогом: либо против военно-морского корабля, либо, возможно, даже против того или иного гражданского украинского или зарубежного судна.

Морская акватория прилегает к приморскому флангу Операции объединенных сил, и есть непосредственная увязка действий на суше и действий на море, связанных с высадкой десанта, и с диверсиями и нанесением ударов, в конце концов. Вариантов здесь очень много. Но я надеюсь, что в этой ситуации должна быть однозначная последовательность шагов.

Прежде всего это - наращивание усиления сил и средств, которые способны дать отпор, и в том числе, например, как вариант - компенсация несостоятельности военно-морских сил в нынешнем состоянии выполнять полный спектр возложенных на них задач, компенсировать их, как было, например, в годы Второй мировой войны, применением авиации, созданием минных, артиллерийских позиций, и так далее. То есть надо искать те возможные варианты применения, которые бы максимально ослабили, сделали невозможным нанесение ударов и проведение агрессии с морского направления, а также на приморском фланге.

В то же время мне хотелось бы услышать анализ, сколько судов под российскими флагами заходят, или осуществляют рейдовый перевал грузов в украинском территориальном море, заходят в украинские реки, например, такие как Южный Буг и так далее, понимаете? Какое к ним применено санкционное решение!? Потому что они наши суда считают носителями диверсионно-разведывательных групп, которые делают провокационные вещи и т.д., но мы как-то спокойно на них смотрим, и нет никакой реакции. За исключением редких арестов судов, нарушителей заходов в крымские порты. Чем Россия берет? Она берет своей активностью. Она берет своей наглостью. Она берет своей системностью. То есть принцип очень прост - я зажигаюсь, когда чувствую запах крови. Поэтому и наша позиция - не должна быть игрой в "догонялки", а должна быть активная позиция по всем направлениям, в том числе - и в принятии, возможно, таких непопулярных для бизнеса решений, когда разрывается эта бизнес-коммуникация. Это очень, скажем так, сложно психологически ...

... это психологически сложно для людей, которые на этом наживаются. Но с другой стороны, мы понимаем, что так называемые прибрежные украинские области, в них введены военное положение. И насколько я понимаю, было бы вполне нормально в таких условиях внедрять те или иные санкции в отношении кораблей государства агрессора, которое буквально недавно расстреляло украинские корабли. А это решение украинских властей вписалось бы в международное право?

Здесь процедура не очень сложная. Предыдущие санкции в отношении России - заседание Совета национальной безопасности и обороны, которое оформляется соответствующим решением, вводится в действие указом президента, и все. Здесь проблем нет для Украины. Мы уже не первый раз проходим эти шаги. Сложнее с Европой.

Имеется в виду, если бы было соответствующее решение украинской власти относительно кораблей государства-агрессора, то в Евросоюзе или в Соединенных Штатах, или в международных каких-то структурах с пониманием бы отнеслись к подобному решению?

Но дело в том, что они нас и подталкивают к этому решению. Вы же помните, ситуация же на Азове началась в мае. А заседание СНБО было только в октябре. То есть, понимаете, эта пауза ... И когда нам Запад говорит - ну, вы что-нибудь делайте, обороняйтеся, вы займите активную позицию, или вы сдаете Азовское море, вы сдаете инициативу в Азовском море !? И они нас подталкивали к этому. Поэтому, мне кажется, если было принято решение в том числе и в инициативном порядке Украины относительно санкций, которые как раз ликвидировали бы или снизили градус вызовов угрозы морского направления, в Украине появились бы дополнительные аргументы перед Западом, перед Соединенными Штатами Америки: смотрите, так мы же сделали, теперь и ваша очередь в этом направлении принять соответствующие решения. Мне кажется, они ждут от нас инициативы и мы должны инициативы аргументировать.

Просто у меня такое ощущение, что на Западе после этой агрессивной российской акции поняли, насколько все серьезно. И мы понимаем, что на самом деле продолжение может быть в Черном море, уже у побережья Одессы. Возможно, Россия будет там разворачивать тот или иной свой пиратский план.

Абсолютно. Азовское море - это полигон для отработки форм и способов гибридной войны на море, что демонстрирует Россия. Ну, здесь есть несколько нюансов, которые мы обязательно должны учитывать. Понимаете, то, что Россия - страна-агрессор - это безусловно. То, что Россия понимает, что такое флот, и что такое инструменты, которые обеспечивают реализацию и продвижение национальных интересов на море - это 100 процентов. То, что Россия создала беспрецедентные группировки в Крыму и на границах с Украиной, - это 100 процентов. Но мы четко должны понимать две вещи - Украина стала, скажем так, на пути противостояния юго-восточного фланга НАТО и Российской Федерацией. Мы некая лакмусовая бумажка ситуации.

То, что происходит в Азовском море - это тактические эпизоды и против Украины, и в то же время демонстрация мировому сообществу агрессивности и милитаристского угара Российской Федерации. Но поверьте мне, для России направления идут гораздо дальше, чем Азовское море. Это - и Балканы, это и Каспий, это и Ближний Восток, это и Северная Африка. Понимаете? То есть, эти тактические эпизоды, они за собой кроют глубинные ниши стратегические направления действий Российской Федерации.

Чем же мы отвечаем на эту системность? Я просто приведу маленький пример. Вот в 2014 году в России не было ни одного носителя ракет "Калибр", которыми сейчас всех пугают с дальностью стрельбы в полторы тысячи километров. В 2020 году они планируют иметь их 168. И все это прописано в "Основах военно-морской деятельности Российской Федерации" до 2035 года. Путин определил приоритетом как раз черноморское направление. Чем же мы ответили в ответ !? За пять лет !? Вот аргументы России, - построили Керченский мост, построили энергомост, построили или завершают строительство автотрассы "Таврида". Размещают заказы на судостроительных предприятиях Крыма, на которых строятся, кстати, корабли Российской Федерации. Создали триаду - подводные лодки, фрегаты, морские ракетные корабли, катера, ракетная авиация, береговые ракетные комплексы, кстати, которые сейчас стягивают к Керченскому проливу. Сейчас разговор ведется уже о ядерном тактическом оружии в Автономной Республике Крым. Понимаете? Вот аргументы Российской Федерации. Теперь возникает вопрос, а чем же мы аргументируем !?

А мы можем чем-то противопоставиться в этой ситуации? Насколько я понимаю, сейчас начали создавать базу в Бердянске. Я хочу верить в то, что мы усилили те или иные ракетные дивизионы и противоракетные группировки.

Дело в том, что за пять лет войны мы в государстве не имеем никакого морского документа! Мы не имеем ни закона Украины о морской политике, мы не имеем морской доктрины в государстве. Мы не имеем государственной программы кораблестроения. Мы не имеем в государстве стратегии развития морской деятельности, в том числе и военно-морской деятельности. А когда государство не имеет правил игры, тогда ...

... тогда в любой вакуум залезает Россия. Но, с другой стороны, Россия залезает даже, несмотря на имеющуюся документацию, в частности речь идет о соглашении о совместном использовании Азовского моря. По Вашему мнению, господин адмирал, было бы в плюс или в минус для Украины расторжение этого соглашения, потому что де-факто Россия его разорвала.

Если бы соглашение было расторгнуто раньше, то мы потеряли этот аргумент - это статья вторая, где написано, что военные корабли Украины и России имеют право свободного плавания в Керченском проливе и в Азовском море. То есть, сейчас здесь, по сравнению с нормативной международной базой, идет полное нарушение со стороны России. И при обращении в международные институты мы можем апеллировать к этому нормативному документу. Но в то же время однозначно встает вопрос недейственности настоящего договора. И здесь нонсенс.

Мы большой договор денонсировали, а смежные договоры, в том числе, о государственной границе, о сотрудничестве, они все остались. И в этой ситуации, на мой взгляд, здесь может быть такой нерадикальный подход, но последовательный. То есть, арбитром должна быть международная морская организация. Мы зачем это делаем? Нам нужна граница в Азовском море, чтобы мы четко понимали, где наша морская государственная граница, которую мы должны охранять. Эта же эпопея продолжается еще с 2003 года, когда в Керченском проливе граница была, но она была административной между Украинской Советской Социалистической Республикой и Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой. А в Азове, как во внутреннем море одного государства - СССР, его не было. И мы за этот период не смогли демаркировать и делимитировать эту границу. Поэтому в данной ситуации алгоритм должен быть последовательным. Обращение к Организации Объединенных Наций. Далее, следующий шаг - это Международная морская организация, куда мы должны подать наше представление о формировании делимитации и в дальнейшем демаркации государственной границы в Азовском море. И дальше, уже после Международной морской организации, можно говорить о формировании этой границы и урегулированнии практики относительно легитимности этой границы. То есть, на мой взгляд, эти шаги должны быть последовательными. А мы просто снова бьем по хвостам. Но если мы будем последовательно двигаться по этому алгоритму, я думаю, что перспектива есть.

Очень громко призывают закрыть турецкие проливы для прохода российских военных кораблей. По Вашему мнению, есть ли шансы реализовать подобное?

Конвенция Монтрё - это международная конвенция, и такие громкие заявления, на мой взгляд, носят популистско-декларативный характер. Мне кажется, в этой ситуации надо быть более прагматичным. Здесь должен быть комплекс решений и самое главное, сейчас не о проливах надо говорить, а следует говорить о 24 украинцах, которые достойно себя ведут и которые стали заложниками этой ситуации. Говорить о них и принимать все возможные и невозможные способы для того, чтобы освободить их из плена.