Вячеслав Довженко: украинское искусство пребывает в ренессансе

Вячеслав, фильм "Киборги" на вас лично повлиял, стал для вас знаковой работой?

Конечно, знаковой. Во-первых, мы все понимали, приступая к этой картине, что она является знаковой уже от начала своего создания. Во-вторых, чувствуя эту ответственность, такую глубинную, над нами тяготевшую, мы все понимали, что она знаковая в квадрате уже. А в-третьих, когда на съемочную площадку начали приезжать настоящие бойцы, помогали нам - консультируя нас, советуя какие-то вещи, - мы поняли, что это ответственность и знаковость в кубе уже. Конечно, фильм знаковый для всех нас как для творческой группы, которая там была задействована. Такой положительный результат был после фильма. Это приятно, что зрители его приняли.

Сценарий очень отличался от того, что получилось в конце концов?

От того, что получилось на киноэкранах, или от того, что выйдет в телеверсии?

От того, что получилось на киноэкранах.

Конечно, отличается. Потому что сценарий был шире, мы наснимали там около 3,5 часов материала, и много сцен не вошло в киноверсию, - сюжетных, характерных, которые было очень жалко нам потом смотреть на премьере. Но благодаря тому, что будет телеверсия, зритель увидит расширено и, в принципе, сценарий сильно от результата не отличался, только что вот появилась песня "Гуцулка Ксеня".

А как она появилась, кстати?

Это смешная история. Когда я узнал, что я играю своего друга... Мой прототип, один из прототипов Серпня - мой близкий друг.

Это Богема?

Андрей Шараскин, да.

Тоже, кстати, артист из Тернополя.

Артист и режиссер, блестящий актер и очень талантливый режиссер.

А вы с ним дружили еще до этого?

Мы еще с общежития театрального сидели, выпивали по 100 грамм и мечтали о Великом театре, как любой молодой человек.

А это интересно. Он какое-то имел отношение к выбору вас на главную роль? Или это просто так совпало, что вы его знали?

Он совершенно не имел влияния на выбор в картине. Он имел влияние на меня как творческий человек. Потому что в то время я был молод, зелен, приехал в Киев и, так сказать, судорожно отрекся от репертуарного театра, потому что был определенный упадок там, 90-е годы, ничего особенного не происходило.

А что же тогда было? Антрепризы еще большой не было.

Ничего не было, по сути. И в общежитии, когда мы познакомились с Андреем, то через много общений в какой-то период он стал неким дружественным пенделем, потому что он сказал, что тебе надо в театр возвращаться. И я действительно вернулся в театр. В то время был в Киеве "Свободный театр". Это с его подачи я вернулся в театральное русло.

Ворожбит, когда писала сценарий к этому фильму, делала очень много интервью. И она действительно писала вашего героя Серпня сразу с Богемы?

Да.

И она делала с ним интервью, и потом вас, его приятеля, случайно отобрали на эту роль?

Абсолютно. При том, что Андрей - это был первый человек, с которым она познакомилась. И конечно, когда она увидела меня на съемочной площадке, то у нее получился коллапс немножко, потому что она себе не представляла такого прототипа. Благодаря тому, что Андрей имел на меня большое влияние, то когда мы начали работать, в работе, она увидела много вещей именно Богемских во мне. Потому что мы близкие друзья.

Андрей Шараскин (доброволец ДУК "Правый сектор" Богема"), фото glavnoe.ua

Эти ваши монологи о национализме - я тоже Андрея знаю, и среду этих людей знал еще задолго до фильма - когда я это смотрел, то понимал, что Наталья это записала после тех интервью с ним. Но мне интересно - это ваше перевоплощение? Вы сами как думаете?

Я не играл Шараскина. Был момент, когда мы приехали на Харьковщину и там представляли "Киборгов", ко мне вышел один из бойцов, тоже близкий друг Андрея, и сказал: "Теперь еще больше я начинаю любить Шараскина". Я ему доказывал, что я не играл Шараскина в данном случае. У нас профессия базируется на присвоении себе и букв, и психофизики, и всего-всего. Так получилось, что сдержанность и такая пылкая внутренняя история этого персонажа отразила где-то Андрея.

Но вам это тоже близко или вы другой человек?

Я больше холерик в жизни, чем Андрей. Мы этим и отличаемся с ним, и дополняли друг друга в жизни. Потому что он все-таки более аналитического склада. Я все-таки артист по натуре, я зажигаюсь без спички.

А в этой дискуссии, которая в фильме между Серпнем, вашим героем, и Мажором, вам кто ближе?

Мне многие задавали этот вопрос, и я честно отвечаю, - 20 лет назад мне был ближе Мажор. Сегодня мне ближе Серпень. И там не противостояние и конфликт мировоззрений, по большому счету. Там противостояние поколений в первую очередь, потому что Серпень - это уже взрослый человек, создавший себя и сложившийся как личность. Мажор – это человек, который еще создается. И там по сюжету очень удачно Наташа сделала, что это учитель истории, - и он прежде всего учитель, - то есть он провоцирует этого парня не на несовпадение мировоззрения, не толкает его в национализм сознательно, а он его провоцирует на то, чтобы человек делал какие-то осознанные поступки. И фильм заканчивается тем, что Мажор возвращается на передовую все-таки, а не едет дальше заниматься искусством. То есть он делает свой выбор уже осознанно.

А какова ваша мотивация? Вот в фильме вы герой, командир, сознательный человек. А из вашей биографии мы знаем, что вы пошли сначала учиться на актера кукольного театра?

Да, это правда.

Почему это произошло?

Это смешная история, как любые судьбы актерские. Я попал в эту среду случайно – потому что, во-первых, составляющая вдохновения она молниеносна. И в какой-то определенный момент я понял, что я хочу быть здесь. Я принес документы в театральный вуз, очень хотел поступить. Но это было училище, мне было 15 лет. Я на то время был не очень высокого роста, только подросток формируется.

Родители не отговаривали вас?

Был скандал, они не знали, что я туда поступаю.

Это, получается, после 8-го класса?

У нас такая была там история. Мой отец - железнодорожник. И он имел очень хорошую должность в то время. И когда ребенок безнадежно учится в школе, все его подтягивают. То есть, я не был суперспособным к наукам. Литературу любил, артистизм – было написано в анкете, что хулиган, но склонен к артистизму. Поэтому отец, понимая, что нужно будет кормить мне семью, взял меня за руку и отвел в техникум. Сказал – давай ты не будешь идти в 10 класс, мы пойдем, поступишь в техникум, потом в институт - все было у него продумано, как он все это сделает. Мы действительно пошли в техникум, мы сдали документы, под его надзором.

Это какой-то железнодорожный техникум?

Да, железнодорожный техникум. И женщины там мне подмигивали, говорили - поступишь, все нормально. Но, тоже случайность, мой друг, который учился там и закончил второй курс, переводился в эстрадно-цирковое, потому что он вокалист и всю жизнь хотел петь. И он поехал и поступил в Киевское эстрадно-цирковое училище. Мы встретились во дворе и он говорит – поехали заберем мои документы. Мы поехали забирать документы, приехали, и когда я попал в эту атмосферу, совершенно неестественную для меня в то время, то понял, что хочу быть здесь, я хочу быть причастным.

Я втихаря пошел и забрал документы, отцу ничего не сказал, пришел, положил их в театральное училище. Отец этого друга меня готовил к поступлению в театральный вуз. Я пришел и поступил, но на кукольное отделение. Мне сказали – ты мальчик не тянешь, роста у тебя не очень много. Ну какая может быть харизма или рост у 15-летнего мальчика? Мне предложили перейти на кукольное отделение. Там была у них традиция в этом плане: талантливый парень, чтобы его не отправлять, пусть учится, и потом со временем... Так и произошло - за первый год я вытянулся ростом и начал приобретать какие-то мужские качеств, и мне предложили – переходи на драму, теперь ты можешь перейти.

Но в то время я был такой молодец, что сказал - не хочу, потому что очень любил педагогов, которые меня учили - это Самохвалова Александра Ивановна и Овсянников Михаил Михайлович. Это первые люди, которые дали толчок в профессии. И поэтому я не смог в то время их предать. Я сказал, что останусь, наверное, здесь на кукольном. И в то время – это тоже стечение обстоятельств – благодаря педагогам Ларисе Ивановне Луговой и Нелли Михайловне Пинской, они тогда придумали такую формулу, что пусть заканчивает два отделения одновременно. И так случилось, что я первый студент и последний, наверное, в этом училище, который окончил два отделения одновременно – кукольное и драматическое.

Но вы в кукольном театре не работали?

Было дело. Я работал где-то год с Михаилом Михайловичем Овсянниковым. Но постоянно куда-то зов звал дальше, поэтому в какой-то момент я поехал в Киев.

До "Киборгов" были ли у вас другие роли в кино?

Была самая скандальная роль.

Это в "Свингерах"?

Нет, это Петр I.

А, в "Молитве за гетмана Мазепу"!

Это Юрий Герасимович Ильенко. Я после этой роли на некоторое время лег на полочку как актер, потому что в то время мы были в зените российской телеиндустрии, и как-то было неудобно продюсерам после такого скандала брать актера, который опорочил любимого исторического персонажа "вечного" президента России. Поэтому как-то так меня отложили.

В России снимались до начала этой войны?

Нет, в России я не снимался.

Никогда?

Никогда не снимался. Как-то не сложилось, и слава Богу. Я никогда туда не тянулся. Да, была такая тенденция раньше у нас, что актеру для того, чтобы состояться, надо там сначала состояться. Но, слава Богу, у меня так не произошло.

Вы попали в украинскую театральную среду, пошли работать в украинский театр, работали в Театре юного зрителя...

Сначала в "Свободном театре" работал - Артур Артименьев открыл, тоже Днепропетровский выпускник, кстати. Это был сбор молодых вдохновленных людей, и у нас были культовые спектакли "Чайка по имени Джонатан". 15 лет была эта постановка, ее не смотрел разве что ленивый в Киеве. "Диалог самцов" такой был спектакль у нас. Мы очень много объездили фестивалей, Гран-при взяли неплохие. Но поскольку это был не репертуарный и не государственный театр, Артур не нашел экономическую формулу существования этого театра, и со временем все разбежались кто куда. Тогда, в тот период я поступил на театральную режиссуру в институт Карпенко-Карого, курс Константина Михайловича Дубинина, и поскольку он режиссер ТЮЗа, он меня подтянул в ТЮЗ, и я там проработал 2 года. А уже после того меня позвал Виталий Ефимович Малахов к себе в Театр на Подоле, где я сейчас и работаю.

Нравится ли вам новое здание театра?

Мне нравится, и все гости, которые к нам приходят, в восторге от того, как там внутри. И я считаю, что театр – это то, что внутри, а не то, что снаружи.

Ну, внешне, я вам скажу, тоже. Очень многие люди на это жалуются, но это просто современная архитектура. Другое дело, что когда строят современные театры, то важно и то, что вокруг, то есть место, где нужно запарковать машину, подойти.

С другой стороны на такие упреки – нравится не нравится – я всегда отвечал, что это не наша миссия оценивать архитектуру. Это то же самое, что я приду в галерею и скажу – снимите Квадрат Малевича, потому что он не вписывается в ансамбль, и повесьте в туалет, потому что мне не нравится. Не имеем мы права на такое суждение. Это уже пусть следующее поколение решает, это архитектура или не архитектура. Когда-то не воспринимали наш Оперный театр в Киеве, когда его построили, его черепахой обзывали. Сейчас это такое здание, возле которого сфоткаться разве что ленивый не хочет.

Украинский театр сегодня вам интересен? Вы же сравниваете, ездите в другие страны, бывали на международных фестивалях. Если сравнивать наш театр: чем он отличается от европейского театра?

На сегодняшний день, я вам скажу, вообще украинское искусство пребывает в ренессансе.

Интересно, как вы это чувствуете, в чем это проявляется?

Когда, например, в 90-е годы, был такой период, когда среда нашего художественного общества была такой замкнутой, секстанской немножко структурой – общество было отдельно, оно там базировалось на культуре русской поп-музыки, театра, кинематографа, телеиндустрии. И наши что-то там между собой делали, как-то возились, друг друга поощряли, давали награды - но общество в этом не принимало никакого участия.

Я думаю, что в западной Украине было немножко иначе.

Разве что. Сегодня же и общество пошло навстречу искусству, и искусство пошло навстречу обществу. К сожалению, еще есть заборы. Но произошло соединение, и это все видят. Потому что и в театры люди сейчас идут, и на выставки ходят, и в кино ходят поддерживать свои мультипроекты и кинопроекты. И это очень хорошо. Единственное, что очень много еще работы, очень надо тщательно продумывать механизм, чтобы соединять плотнее общественность и искусство. Но сегодня мы совсем другие – и театр, и кинематограф. Мы находимся в какой-то новой эре. И эти люди – я горжусь ими просто – которые сейчас создают искусство, их Колумбами не назовешь, конечно, но...

А вот интересно, эти люди же не за деньги работают.

Люди искусства – они больные люди, это же не профессия.

Всем нужно жить, это понятно, но то, что люди занимаются этой работой – это не самая прибыльная работа, наверное?

Конечно. Это и есть наша миссия. Как очень хорошо говорили после просмотра "Киборгов", что это мощный арт-обстрел в сторону врага. Это правда, потому что создание художественного пласта – это очень большая миссия и очень сильное средство для того, чтобы общество наконец уяснило, к какой нации оно принадлежит, можно ли гордиться этим, есть ли у нас свои герои, есть ли свое искусство, можно ли его как-то поощрять или нельзя. Когда-то Франция переживала такой же период в кинематографе. А сейчас весь мир знает, что такое французское кино.

Насколько вообще художественный ренессанс связан именно с ренессансом кинематографа? Это связанные вещи между собой?

Конечно.

То есть интерес к театру увеличился после того, как начали больше снимать украинских фильмов? Или это параллельно происходит?

Эти вещи соединяются абсолютно. Причем и телеиндустрия здесь участвует. Потому что люди уже смотрят сериалы с нашими актерами. Наконец это просто уже нонсенс, когда приезжает сюда какой-то московский артист и говорит: "Хорошо, что у вас ваши артисты начали сниматься. Вы свое кино запустили". Потому что человек, который видит актера в сериале или кино,  хочет пообщаться вживую, есть такая потребность. Театр это и есть живое общение. Поэтому человек покупает билет в первый ряд, приходит и смотрит на артиста, который перед ним скачет, и происходит это живое взаимодействие.

Мне интересно, как отобрали вообще столь интересный актерский коллектив для "Киборгов".

Тщательно отбирали.

Потому что все главные герои очень характерные люди. И этот человек, который играет Старика из Миргорода. Он сам, кстати, откуда? Он откуда-то с Востока, мне кажется?

Он сам с Херсонщины, но очень долгое время работал в Донецком театре. И для него это больная тема, потому что все, что происходило там в этот период, до войны, он все это переживал. И это кардинальное его движение в сторону демократической жизни, когда он собрался с семьей и переехал в Киев, все это безумие он видел собственными глазами. Он рассказывал эти истории со слезами на глазах. Очень трудно человеку переживать такие вещи. Поэтому в "Киборгах" у него была особая миссия, он постоянно всем напоминал: "Я же оттуда, мне это все болит".

А вот актер, который играл десантника, бывшего военного?

Андрей Исаенко - из театра на Левом берегу Днепра, и они с Ахтемом давно знакомы. Здесь его блестящая работа и попадание в психофизику этого персонажа. Я думаю, просто Ахтем знал его давно, и в этом плане отбор был более конкретен.

С Ахтемом интересно было работать?

Очень интересно. С Ахтемом очень интересно работать.

Потому что он тоже режиссер и актер одновременно, режиссер, вышедший из актеров. Я думаю, что у него своя особая химия в общении с актерами.

В нем нет навязчивости в этом, понимаете, есть такое понятие в режиссуре "показывать". Ахтем не балуется этими вещами, потому что было бы ужасно, я думаю, если бы зритель смотрел два часа, как ходят Ахтемы по кадру туда-сюда. Потому что каждый артист имеет свою психофизику, свое нутро и у каждого свои манки существуют, чтобы выйти на какую-то драматическую или комическую линию. Поэтому он в этом плане очень тщательно занимается отбором в начале картины, а потом дает очень большую свободу актерам. Он настолько уверен потом был у нас в процессе создания картины, что у нас возникали какие-то вопросы, все по очереди подходили, спрашивали: "Ахтем, мы правильно все делаем, потому что ты недоговариваешь". И он говорил: "Ребята, если бы я понимал, что вы делаете неправильно, я бы подошел и сказал".

Какова реакция зрителей на вашу работу, особенно когда вы показывали эту работу военным, вы были на таких показах? Что они говорили?

Да. Разные были мнения.

Это же надо знать, что Донецкий аэропорт в основном защищали добровольческие батальоны, и тот же Богема был в Правом секторе вместе с Дмитрием Ярошем. В фильме об этом не говорят – это регулярные части, это армия, добровольческие батальоны. Эту историю люди из армии понимают или она ближе  добровольческим батальонам?

Понимают. И оттуда, и оттуда. Я абсолютно согласен с Ахтемом в этом плане, что не делали акцентов, кто такие, не разъясняли, что это добровольцы, а это не добровольцы.

Ну было общее командование, генерал, который туда приезжает.

Это же дань уважения всем бойцам, которые защищают нашу Родину, - не только добровольцам-недобровольцам. Если бы была цель сделать дань добровольцам, наверное, снимали бы фильм о добровольцах. Здесь уважение всем бойцам и поэтому этот акцент отсутствует в кино. И это, по моему мнению, правильно.

А реакция военных, которые на это смотрели, что они между собой или вам говорили об этом?

Мнения разные. Но на моей памяти не было ни одного отрицательного мнения. Все очень хвалят и благодарят. У меня сейчас в Фейсбуке большое количество бойцов настоящих и капелланов, которые не отождествляют меня, Довженко Вячеслава, как актера. Все пишут: "Дружище Серпень, еду на передок, что там сепарам передать?" Вот такое идет общение.

Это интересно. Это такая традиция была общения с актерами раньше. Я думал, что в современный период новых технологий, Фейсбука и прочего это как-то изменилось.

Нет, оно наоборот улучшилось, потому что сейчас актер стал доступнее. Если раньше надо было писать в редакцию "Дорогая редакция, передайте привет", то сейчас напрямую выходишь в Фейсбуке, пишешь письма, если есть возможность, то принимаешь друзей, если нет – просто переписываешься.

А вы не беспокоитесь за то, что станете заложником этого вашего амплуа, все-таки это очень раскрученный, известный фильм. Вы на самом деле играли, действительно в жизни видно, что можете играть совсем другие роли, чем там. Но когда-то Тихонов после Штирлица так и остался Штирлицем в российском кино.

Есть такая опасность – стать заложником какого-то конкретного образа. Пока мне, слава Богу, удается как-то бурлить в этом. Но, если так случится, то ничего не поделаешь. А если даст Бог, то будет какая-то новая роль, которая выйдет на ступень где-то ближе к этому персонажу. В этом плане надо работать дальше, нельзя останавливаться. Главное, чтобы у меня не было цели носить этот образ по жизни дальше.

Ваши близкие, когда смотрели этот фильм, что они вам говорили?

Это невероятная штука – очень благодарю за вопрос. Для меня был самый большой экзамен – это мой брат старший, потому что, к сожалению, отца уже нет в живых и мамы нет. То есть самый близкий человек – это брат мой родной. И если у меня есть двоюродная сестра в Днепре, все родственники там, брат двоюродный, то я не сомневался в их реакции, потому что мы очень хорошо общаемся, нет разногласий у нас ни в чем. С братом у нас такие сложные были не то, что отношения, а были расхождения во взглядах, в патриотизме. Были такие моменты, что мы ссорились на кухне, били кулаками по столу.

Еще раньше?

Еще раньше. И для меня это был такой важный экзамен, потому что он человек, который вообще отношения не имеет к искусству и к украинскому кино относится, как многие простые зрители - с большим скептицизмом. И когда мы в Днепре презентовали эту картину, то я ему позвонил и он пришел на премьеру. Я помню этот момент, когда вышел мой старший брат с заплакаными немного глазами - не было у нас времени на общение, поскольку было много бойцов, надо было с ними сфотографироваться, и автографы, и пресса была. Он подошел сбоку, похлопал по плечу со словами "Я потом тебе..." и ушел. И в восемь утра у меня была съемочная смена, я приезжаю в Киев, еду просто с поезда на смену и вдруг звонок мне в восемь утра. Я беру трубку, это мой брат звонит и говорит таким дрожащим голосом, по-днепропетровски, куцовато: "Молодцы, ну круто, спасибо". И я понимаю, что там подбор слов был огромный. А самое главное было для меня, что он сказал: "Давай как-то чаще созваниватся что ли". И я понял, что месседж состоялся. Правильно говорил Филипп Ильенко, что эта тема киборгов, к счастью, соединяет нацию.

Я боялся идти смотреть этот фильм, потому что такое название, что могут быть какие-то спекуляции. Но он меня очень впечатлил, потому что и блестящий сценарий, и актеры хорошо играют. Второй фильм очень хороший про эту войну - неигровой, документальный фильм Леонида Кантера о Слипаке, который тоже воевал в Правом секторе, называется "Миф". До этого он сам был в аэропорту, снимал документальный фильм "Добровольцы Божьей четы". Вы все-таки имеете режиссерское образование, у вас самого нет желания снять свой фильм?

Есть. Во-первых, честно скажу, что режиссура театра и режиссура кино несколько отличаются в профессии. Если, например, там режиссура театра и актерская профессия – это ближе, то есть отбор средств больше, потому что театр все-таки в одной плоскости находится. То кино, даже если я придумаю и смогу работать с актером в кадре... Для меня очень показательный момент, когда мы с Ахтемом общались на эту тему, и он мне рассказывал о съемках своей первой картины, какой-то сериал. Собрали съемочную группу, задания раздал артистам. К нему подошел оператор и говорит "Ты за плэйбэк сядешь", - "Да не надо мне там, сами смотрите". И они отработали сцены, так хорошо. А потом посмотрел в кадре нога другая, рука другого залезла. Он говорит "Что ты наснимал". "То, что ты сказал". И в этом плане, даже с этого момента он долго себя приучал смотреть в плэйбэк, а не на картинку вживую, ты понимаешь, что это совсем разные профессии. Но конечно, если даст Бог, - мне везет на учителей по жизни, - найдутся такие учителя, которые мне откроют шторы к этой профессии, то я с удовольствием когда-нибудь сниму свою ленту.

Пока что над сценарием не думаете?

Думаю.

Что это должно быть хотя бы примерно?

Не могу сказать, мысли ведь материальны, потом где-то всплывет.

Ну и все же я хочу вернуться к началу нашего разговора, как именно "Гуцулка Ксеня " оказалась в этом фильме, песня любимая для многих украинцев?

Это не обычная песня, потому и любимая. Так случилось, что когда я узнал, что играю Андрея, а мы очень много общались в общежитии, и я знаю, что это его любимая песня. Я много выслушал, что это украинское танго, такая стилевая песня, что она отличается от всех, послушай этот ритм. Все эти вкусности он мне рассказывал.

И когда я пробовался с текстами и понял, что это Андрей, то через какой-то период я перезвонил Ахтему. Говорю, Ахтем, надо "Гуцулку Ксеню" туда. Он говорит: "Ну что ты, это такая заезженная песня, ну пришли мне я послушаю". Я набрал с интернета таких более-менее вкусных песен, выслал ему. В три часа ночи мне приходит лайк от него, что он утверждает. Потом мы приезжаем на съемочную площадку, я хожу насвистываю эту песню, уже снимаемся четвертый или пятый день, прибегает Иванка Дядюра, продюсер: "Что ты делаешь, Слава, зачем вы эту песню взяли?".

Я когда с ними общаюсь – и с Ахтемом, и с Иванной – говорю, что там много разных песен, я бы оставил одну "Гуцулку Ксеню".

Она потом говорит: "А кто будет оплачивать авторские права, ты понимаешь, что это деньги?". Я позвонил своей родственнице, Алле Загайкевич, она композитор, известный человек, и говорю, что вот такая ситуация. Она для меня промониторила эту историю, что там оказывается смежные авторские права. И, слава Богу, песня вошла в этот фильм. На самом деле очень удачно вошла, потому что она в конце концов стала лейтмотивом этой команды, которая в кино. Потому что Серпень по своей натуре имел объединительную функцию в этой команде как комбат. И в конце концов "Гуцулка Ксеня" и этот фрагмент, который Ахтем придумал в итоге ради этой песни, она разошлась по людям, которые пишут с благодарностями за эту песню. Открою небольшой секрет, что сейчас мы ведем переговоры с Иванкой, что, возможно, мы сделаем подарок для наших зрителей и запишем студийно эту песню именно в нашем исполнении.