Люди хотят удовольствия и денег. Как экономика перестает быть скучной

В отличие от физики и химии, где те или иные явления происходят независимо от нашей воли, а мы как наблюдатели пытаемся понять их логику и сформировать соответствующие законы, с экономикой все совсем иначе. Она является полностью производной от людей, поэтому, изменяясь, мы тем самым корректируем соответствующие экономические «законы».

Долгое время экономисты пренебрегали этой особенностью, решив, что человек как экономический субъект является предсказуемым, поэтому его экономическое поведение легко конструировать соответствующими формулами. Будто бы мы смотрим на цену товара или услуги, оцениваем их полезность для себя и принимаем на базе рациональных аргументов решение – тратить или копить, покупать или дорого стоит.

Эта теория хорошо воспринималась, потому что на самом деле мы задним числом почти всегда можем объяснить, почему приняли то или иное решение. Но чаще всего это некий филигранный самообман, потому что истинные причины нашего выбора и поведения часто лежат в подсознательном.

Я просто хочу удовольствия, власти, секса, признания, просто боюсь – разве люди признаются себе в таких вещах?

И вот в последние десятилетия в экономику пришли те, кто изучал психологию, и спросили академических экономистов: «Это все четко и стройно, но разве настоящие люди ведут себя так?».

В 2002 году психолог Даниэль Канеман, не имея базового экономического образования, стал нобелевским лауреатом, символизируя необходимость пересмотра устоявшегося порядка вещей, при чем от просмотра самого начала, от самых основ – от экономики отдельного человека.

Поведенческая экономика не слишком нравится поклонникам сложных совершенных математических конструкций. Ведь вместо четких построений здесь часто происходит «нащупывание» определенных неочевидных закономерностей человеческого поведения, с последующим их использованием для осуществления экономической политики.

В 2015 году Ангус Дитон, еще один поведенческий экономист, получает «нобеля» за исследование «потребления, бедности и благосостояния». Вместе с Канеманом он изучал связь удовлетворения человека жизнью с уровнем доходов.

Оказалось, что такая зависимость таки существует, но до определенного предела, за которым дополнительные заработки уже не приносят счастья.

Также исследования Дитона заставляют пересматривать стратегию помощи бедным странам. Оказалось, что перспективнее инвестировать в образование и инфраструктуру, чем оказывать прямую материальную помощь, которая часто консервирует бедность.

И вот ныне в 2017 году Ричард Талер становится очередным поведенческим экономистом, отмеченным высшей наградой. Он исследовал, как наша ограниченная рациональность, социальные предпочтения и отсутствие самоконтроля влияют на состояние рынков.

Это те самые пузыри, которые надуваются и лопаются в результате наших «все побежали, и я побежал» или «я так чувствую». Недвижимость, акции, потребительские кредиты, криптовалюты, - много на что цена и спрос формируются нашей импульсивностью и нерациональнистю. Но что с этим можно поделать?

Талер показывает, что прямые указания и запреты действуют плохо. Люди любят принимать решения сами. Или по крайней мере считать, что сами их приняли. И насколько независимыми являются наши решения? Подталкивание к тому или иному поведению является сценарием экономической политики, в котором цель достигается мягко – человек думает, что это было его собственное решение.

Талер так и назвал одну из своих книг словом «nudge», что в переводе означает легкое подталкивание. В Великобритании при правительстве Дэвида Кэмерона существовала группа советников, которые внедряли в жизнь идеи поведенческой экономики, склоняя граждан к уплате налогов, трудолюбию, бережливости и прочих желательных проявлений экономического поведения. Талер был в этой команде научным советником.

Читайте также: Не скучный экономист. Все, что известно о нобелевском лауреате по экономике

Попробуем объяснить, как это работает на практике. Представьте, что есть группа людей (сотрудников, коллег или друзей). И вот вы имеете намерение побудить их к определенному поведению. Допустим, это участие в каком-то мероприятии. Люди вроде и не против, но не очень то и за.

Если вы опросите их с предложением участвовать, то с большой вероятностью не встретите пылкой инициативы. Но представьте себе другой вариант. Вы говорите, что все эти люди записаны на мероприятие и имеют возможность принять участие, но так же свободно они могут и отказаться, однако отказ нужно сообщить дополнительно.

В ситуации неоднозначного выбора люди часто не могут определиться и избегают того или иного решения.

Но теперь это будет означать, что они «в игре», если заведомо не скажут «нет, меня не будет». То есть, сделав базовым желаемый вам вариант, и предоставив возможность отказаться от него, вы и совершили то самое «подталкивание».

Много внимания Талер уделяет нашему восприятию выигрышей и потерь. Оказывается, что проигрыши и потери намного болезненнее, чем победы и выигрыши. Условно говоря, разочарование от потерянных ста гривен в среднем примерно равно радости от найденных двухсот.

Это объясняет, почему такой большой процент людей становится предпринимателями, берется за деятельность с высокой степенью непрогнозируемости, ведь переживать потери большинству из нас слишком сложно.

Психологи давно говорили, что люди гораздо лучше воспринимают то, как доносится информация, чем то, что именно говорится. Поэтому мы живем в мире ощущений, эмоций, верим в торговые марки и емкие слоганы, покупаемся на обертку или мнение авторитетов. Но упорно продолжаем считать себя рациональными существами, которые делают сознательный выбор, предоставляя поведенческим экономистам невероятный простор для исследований, которые впоследствии вернутся в нашу жизнь новейшей экономической политикой.

Алексей Геращенко, экономист. Автор книги "Экономика ХХІ"