Дмитрий Орешкин: В России есть люди, которые всерьез полагают, что Путину надо быть намного жестче

Последняя линия кремлевского вождя с народом оставила довольно-таки странные впечатления: с одной стороны набор старых трюков, с другой стороны – триумф куража и стёба по поводу Путина.

Сама программа смотрелась, как реставрация советского телевидения. Кусочек, скажем так, программы «В рабочий полдень», кусочек программы «Время», кусочек «Служу Советскому Союзу» - всё это как-то действительно напоминало советские времена.

И сам товарищ Путин неуловимо напоминал товарища Брежнева. Главное, что ему, похоже, уже нечего сказать: то ли самому ему надоел этот жанр (подсознательно он этого, конечно, никогда не признает), или произошли некоторые возрастные изменения, или людей это стало раздражать. В общем, действительно какое-то ощущение «брежневщины».

Просто никогда ранее я не наблюдал такого публичного жёсткого троллинга Путина. И это показывали центральные телеканалы.

 Вы имеете в виду, наверное, вот эти смс-ки, которые бежали в правом углу!? Я думаю, это правильно с точки зрения режиссуры, потому что иначе уж совсем патока на меду и ещё посыпанная сверху сахаром – это уж совсем совок. Значит, решили добавить чего-то остренького, пусть текстом или бегущей строкой.

Но то, что это не случайность, что это не какая-то фига в кармане телевизионщиков – у меня никаких сомнений нет. Константин Львович Эрнст хорошо поннимает, как делать такие вещи. Так что это согласованная акция. Из этого и надо исходить.

Но если это вписывается в ту или иную кремлёвскую медиа-стратегию, или стратегию предвыборную, то это означает, то, возможно, и президентские выборы могут пойти по какому-то несколько иному сценарию. Делаются те или иные даже вбросы, что, возможно, товарищ Путин скажет фальцетом и с интонациями Бориса Ельцина о том, что «ребята, я устал, я ухожу, выдайте мне, пожалуйста, какую-то почётную должность с полным иммунитетом от дальнейших судебных, в том числе, преследований».

 А вот здесь не соглашусь, потому что одно дело пустить по телевизору бегущую строку, партизанскую как бы, и совсем другое дело - решать судьбу власти. Я думаю, что может быть, как раз отчасти эта бегущая строка и была пущена для того, чтобы мы с вами начали обсуждать «а что там с выборами?». С выборами всё понятно. Даже если Путин захотел бы уйти, ему бы никто не дал, потому что вертикаль одна, и как только уходит один человек, начинается внутриэлитная схватка между набравшими силу представителями разных силовых ведомств или просто крупных регионов. Это никому из элитных граждан в  непростое время стагнации экономики не нужно. И поэтому Путину уйти не дадут. Да и сам он не уйдёт, потому что он никому не верит, не верит ни в какие гарантии, и, соответственно, до тех пор, пока он контролирует силовиков – а верит он только в две вещи: в силовиков, и в деньги и денежные потоки,  - до той поры он – царь горы. А как только он потерял эти рычаги влияния, так он чувствует себя беззащитным, слабым, и очень переживает насчёт своих детей. Он не уйдёт.

Я с вами полностью согласен, потому что думаю, что среди портретиков, вырезанных из журналов, которыми, возможно, обклеена секретная диктаторская комната, есть обязательно портретики господина Пиночета, Милошевича, Хусейна, Каддафи, которые подсказывают: не надо торопиться и отдавать власть под те или иные гарантии. Тут с вами я полностью согласен. Но мы понимаем, что с другой стороны деньги у его окружения понемногу забирают.

Его же люди, понимая прекрасно, что происходит с рублём и будет происходить, деньги обращают в доллары, а доллары выводят за рубеж. И вот как раз здесь перед Путиным очень жёсткая развилка. Он, в принципе, строил советскую модель, а она основана на сталинских ценностях. Теперь ему надо или закрывать границу и запрещать оборот валюты, и таким образом откатываться назад, или что-то менять, чтобы его ближайшее окружение не чувствовало такое большое разочарование. Пока оно его не так остро чувствует, потому что если у тебя 15 миллиардов долларов, то, скажем, можно 5-ью миллиардами и пожертвовать для того, чтобы сохранить 10. Пока все понимают, что если уходит Путин, то они теряют всё. А если Путин остаётся, то они теряют лишь часть, хотя с каждым годом всё большую.

Но они-то могут придумать себе Путина-2, какого-то нового, проверенного чувака, который много лет активно работал на стезе спецслужб, или состригая финансовые купоны, и после этого снова возникнет из ниоткуда парень, который снова будет летать на «Стерхах», бомбардировать соседние страны, и т.д. Мы же знаем, что такое политические технологии.

Понятно. Технологии, действительно, есть, и всё это можно, преемника организовать не проблема. Проблема в том, что Путин и путинское окружение не верит, что преемник решит проблемы, которых всё больше. В то же время  он не сможет решить существующие проблемы, потому что здесь нужно переходить от вождества, где всё решает воля вождя, к государству, где всё решают действующие законы. Но тогда надо менять всё: суды, Конституционный суд, администрацию, и тогда надо менять сам государственный подход, который основывается на этом корпоративном мышлении, что мы – собственники этой страны, и что мы хотим с ней, то и делаем. На это им пойти невозможно.

 А придёт, например, Дмитрий Анатольевич Медведев, или Дмитрий Анатольевич-2, и скажет: «Ребята, я вам клянусь мамой, что всё будет так же, как было при бабушке». Мы помним, что в российской монархической традиции это срабатывало всегда.

Это так. Но зачем тогда, если всё будет, как при бабушке, зачем менять ситуацию? Тогда уж лучше оставить бабушку, пусть она функционирует, это если между бабушкой и внуком есть другой государь, который что-то пытался делать, то чтобы поменять ситуацию назад, этого государя устраняют. Устранить сейчас Путина может только более просоветский вариант, реализованный какими-то силовиками, которые считают, что Путин слишком слаб. Но тогда это будет называться военный переворот. Есть же люди, которые серьёзно считают, что Путин слишком мягок, надо пожёстче, и всё будет хорошо, как было при товарище Сталине. Петрушка в том, что при товарище Сталине хорошо не было. Но у них в голове именно такая модель сидит. Но за этим Путин тоже следит: он не допустит удара справа. Поэтому я думаю, что мы вошли в такую устойчивую бесконечность с узкими коридорными стенками слева и справа и вполне очевидным тупиком впереди. Но до тупика можно идти очень долго, так что быстрых перемен, как многие ждут, я пока не вижу. Хотя вижу, что вниз мы идём всё ускоряющимися темпами.

А как же нам быть с феноменом Навального? С одной стороны, мы видим, что радикальная часть российских граждан, которые хотят перемен быстро, делают ставку на него. С другой стороны, внутренний голос подсказывает, что если в авторитарной стране возникает альтернативный вождь, и он представляет собой угрозу для существующей авторитарной системы власти, его просто-напросто убивают.

 Вы правильно представляете. Я на «Дожде» встретился с Дмитрием Быковым, я выходил из эфира, а он входил в этот самый эфир. И между делом как раз мы эту тему обсуждали. Вот он говорит: «Ну что, будет Навальный президентом?» Я говорю: «Ну, конечно, не в этом цикле, то в следующем, если не убьют». Он рукой махнул, говорит: «Да нет, не убьют, струсят», мол значительная часть силовиков не захотела бы пачкать руки в крови уж совсем. Вот если кадыровцы, как в случае с Борисом Немцовым, тогда да.

Простите, поест Навальный несвежей рыбы, которую ему закажут те или иные олигархи, которые понимают, что им он будет враждебен и не будут работать их схемы. И вот скончался человек от ботулизма.

 Конечно. Вполне возможный вариант и очень даже вероятный. Но это уже будет однозначная Северная Корея, и те, кто даже сейчас сомневается, поймут всё. Но тупик тогда будет ещё ближе, мы его достигнем быстрее, и под горку пойдём ещё стремительнее, что в конце будет сопровождаться распадом страны. Для меня это совершенно очевидный сценарий, другого просто быть не может.

Но речь-то идёт не о прямом убийстве, не об откровенном убийстве, как было в ситуации с  Борисом Немцовым, Политковской, Юрием Щекочихиным, Галиной Старовойтовой, а о скрытом, мол, упала  лампа человеку в ванную, и всё.

 Вы правильно вспомнили и Щекочихина, и Старовойтову. Есть такая вещь, в науке это называется правдоподобие, а в бытовом языке репутация. И уже если нам вдруг скажут, что с товарищем Навальным случилось нечто такое – он перепил зелёнки, или боярышника какого-нибудь,  - то все поймут, что это значит. И в этом проблема Путина: он исчерпал ресурс, когда можно его было рассматривать с точки зрения презумпции невиновности.

 Репутационного доверия.

 Да, репутация кончилась, или, вернее, сформировалась. Сейчас его рассматривают с позиции презумпции виновности. Если что-то не так, то, скорее всего, это было сделано специально. Вот так уже это воспринимается. Поэтому, да, мы с вами можем сколько угодно гадать на эту тему, но, наверное, Навальный сам об этом гораздо больше думает, потому что он нормальный человек, и ему не хотелось бы в какой-то прекрасный момент поесть отравленной рыбы. Но самое важное – он замкнул на себе протестное ожидание. Инерционный сценарий выборов 2018 года заключается в противостоянии Путина и пустоты. И неважно, какая фамилия у пустоты: Миронов, Зюганов, Жириновский, Явлинский. Всем понятно, что это пустота против Путина. А тут появился непокорный, непослушный, молодой, агрессивный, неважно какой  - хороший или нехороший Навальный, и ситуация совсем другая: Путин и Навальный. На протестном фланге вот эта пустота заменилась человеком, и - что очень важно – он известен. Он стал известен. Для политика неважно, что  у него негативный рейтинг. Для политика страшно, если у него рейтинг нулевой, если его не знают. У Трампа, я напомню, негативных оценок его деятельности всегда было больше, чем позитивных. А у Клинтон – наоборот. Но, в конце концов, победил Трамп, потому что негативный рейтинг превратить в позитивный не то, чтобы легко, но возможно, с помощью технологий: главное, чтобы он был известен. Так вот, чем хуже будут дела идти у Путина, а я не вижу, почему они могут идти лучше с точки зрения экономики, с точки зрения международной изоляции, тем выше будет рейтинг Навального, потому что он – альтернатива. Проблема в том, что эта альтернатива заключается не в том, какая фамилия у неё – Навальный  или кто-то другой, - а в том, что систему надо менять. Или – второй вариант – система остаётся, а в центре меняется фотокарточка. Там появляется молодой, спортивный, подтянутый, острый на язык Навальный. А чем он, собственно, тогда лучше Путина? Потому что тот тоже был молодой, спортивный и острый на язык.