Анастасия Приходько: Россиянам разрешили открыто ненавидеть Украину

Сегодня мы будем говорить о Евровидении прошлое, о Евровидение будущее, но главное, о чем мы будем говорить, - о творчестве певицы, которая стала известной в Украине на волне Евровидения и сегодня фактически создает свой новый образ. Анастасия Приходько у нас в гостях!

Смотрел Ваши последние клипы. Мне очень хочется поговорить о них и о Вашей музыке, но я не могу не начать говорить о Евровидении. Потому что я помню такую странную историю с Вашим участием в Евровидении, Вас фактически не хотели к нему допускать.

Дисквалифицировали.

И тогда Россия Вам помогла?

Да.

Сейчас Вы занимаете абсолютно проукраинскую позицию, особенно после того, как началась российско-украинская война. Как Вы думаете, с россиянами что-то случилось, что-то изменилось?

Ведь вашу песню «Мама», которую Вы пели тогда на Евровидении, они Вам позволили даже часть куплета на украинском петь. И за Вас голосовали в отборочном туре россияне, в том числе - что Вы пели на украинском. Что-то случилось с этим народом?

Наверное, остались именно те, которые голосовали за меня. Они поддерживают меня сейчас. Они понимают и верят в то, что происходит, что Россия напала на Украину. Но очень многих людей я потеряла. Однако я не жалею. Наверное, эти люди не были нужны мне, в моей жизни, ибо если они не понимают боли, которая у меня есть, я отпускаю их, пусть они идут с Богом.

Они же не только Вас не понимают. За этот период, за это время россияне сами по себе изменились? Вы же общались с людьми, которые музыкой занимались? Очевидно, у нас всех было это круг общения, который у многих, как Вы правильно говорите, частично был уничтожен после начала войны. Что случилось с россиянами?

Им разрешили открыто нас ненавидеть.

То есть раньше им запрещали это делать, Вы думаете? Или их воспитали так, что они начали открыто ненавидеть?

Не было повода. Я это почувствовала в 2007 году, когда я впервые приехала в Москву. Нас было трое с Украины, когда мы приехали именно на кастинг «Фабрики звезд». Нас встречали со словами: «А где команда Хохляндии?».

Если посмотреть очень много интервью, никогда не было открытых высказываний в отношении Украины. Сейчас, когда сделали такую пропаганду, которая построена на лжи, россияне поняли, что они теперь также имеют право нас ненавидеть.

Но они нас ненавидели очень давно. Они всегда говорили, что Крым – это Россия. Они не могли понять, что мы – отдельное государство. Не было в них такого впечатления. Самое страшное – то, что мы знаем их язык, а они наш – нет. Тут и понимаешь, какой был влияние на развитие российской культуры в каждом из нас.

Чтобы все-таки было понятнее, о чем будем говорить дальше, посмотрим один из Ваших клипов. Начнем с нового клипа «Держи!».

Можно сказать, что какой-то новый этап в Вашем творчестве появился? Я так понимаю, что Вы сами сейчас пишете музыку?

И стихи – тоже.

И Ваши новые песни отличаются от той манеры творчества, которая у Вас была раньше?

Да. И для меня это очень близко, это настоящее, это мое, которое скрывалось на протяжении 30 лет.

Я помню, Вы когда-то даже в «Виагру» пробовались. У Вас – совсем не стиль «Виагры», совсем другой стиль.

Как бы Вы охарактеризовали ту музыку, которой Вы пытаетесь заниматься? Просто рок? Потому что Вы по-рокерски выглядите, по-рокерски поете. Или все же есть какая-то особенность в Вашей манере исполнения, в Вашей музыке?

Когда ты настоящий, тебе верят. Поэтому для тебя это главное. Я не горжусь, что у меня было много чего в жизни, но мне есть о чем рассказывать. И мне в один из периодов пришло вдохновение и понимание того, что я не могу петь чужие истории.

Я работала с очень многими авторами, которые пережили в своей жизни что-то. Они это переложили на бумагу и мне надо эти эмоции передать моему слушателю. Становилось все сложнее, потому что я чувствовала, как я настоящая начинаю выжимать все то, что мне становилось чужим.

Поэтому сейчас, наверное, для меня главное – рассказать все, что у меня происходило в жизни, потому что все мои песни автобиографические. И я знаю, как их выполнять. Я знаю, как прикоснуться к сердцу каждого своего слушателя и завоевать нового. Для меня самое главное – петь искренне.

Вы в украинской музыке, мне кажется, с самого начала, еще как Вас тогда не воспринимали в Киеве – воспринимали как творческую личность, но не воспринимали как участника конкурса – Вы как-то стоите отдельно от украинской эстрады, украинской тусовки.

Вы как были отдельно, так и остались отдельно. Это Ваша сознательная позиция или просто так складывается?

Наверное, просто так складывается. Я, видимо, какая-то белая ворона, я не знаю. Просто мне там все чужое. Я думаю, что это пустая трата времени: ходить по ресторанам, на тусовки, на какие-то вечера и пробовать бесплатное шампанское.

Мне лучше делать свою музыку, тратить время на создание себя, заниматься музыкой, гитарой, читать книги. Потому что надо развивать себя. Когда я туда попадаю, мне кажется, что каждый, кто на меня смотрит, что-то у меня забирает. А потом мне очень сложно себя построить заново.

Поэтому я так отделила себя, но ничего не имею против тех мероприятий, на которые ходят люди, для которых это нормально. Они привыкли так жить, просто я, наверное, другая. Но не вижу в этом ничего плохого.

А украинские медиа? Для того, чтобы получить в них раскрутку сегодня, надо что-то делать? Надо как-то себя вести? Вы чувствуете то, что украинские СМИ к украинской песне невнимательные или заангажированные в отношении каких-то одних групп?

Это пока для меня сложный вопрос. Я не имею для него ответа, а говорить хоть что-то не хочу.

А сложное почему? Вы считаете, что украинской песни трудно попасть на радио, на телеканал? Если она просто профессионально сделана?

Дети начинают ходить ближе к году, потом они учатся говорить, потом - школа, потом – университет. Сейчас складывается впечатление, что мы только начинаем учиться сидеть. Мы еще пока не пошли.

Как общество, Вы имеете в виду? Как страна?

Да. Которая сейчас возрождает себя, пытается выжать все то, что нам внушали с России. Мы пытаемся восстановить свою музыку, себя, культуру, восстановить нацию. Я не говорю, что надо спешить. Потому что это очень важно, это то – кем мы будем потом.

Поэтому я не говорю на эту тему, а наблюдаю за тем, как происходит развитие нашего государства. Было очень много потеряно, и сейчас каждый сознательный гражданин пытается восстановить все то, что было потеряно в нем.

Я украинский язык изучаю уже год. Стыдно? Стыдно! Хотя мне уже 30 лет, но я никогда на нем не общалась, хотя училась в школе имени Лысенко. Мне еще сложно думать на украинском, я не вижу снов на украинском.

Вы прекрасно говорите по-украински.

Очень сложно еще. Читаю – да! Но для меня это главное: сделать что-то для своей мамы, для своей Украины.

А Вы внутренне чувствовали колонизаторское влияние русской культуры, отсутствие какого-то внутреннего воспитания, знания украинской культуры?

Когда я начала чувствовать, что происходит сейчас, то поняла одну такую интересную вещь. Вы помните то время, когда сначала под Новый год нас приветствовала Москва, президенты, а потом приветствовали наши президенты. Вы видели такое хоть раз в Москве? Нет!

Почему мы должны были смотреть на каналах новогодние огоньки с Москвы? Мы смотрели российские сериалы и думали, что так правильно. Мы хотели быть такими, как они, и начали терять сами себя. Понимаете, когда такое воздействие идет, наверное, волей-неволей, ведь это – масс-медиа, ты берешь пример с того. Наверное вопрос интересный: кто этим руководил? Зачем это было сделано? Сейчас мы имеем то, что имеем.

Но Вы, даже когда ехали выступать перед бойцами Национальной гвардии – у нас есть эта запись – Вы также российскую песню пели Цоя – протестанта, рокера, но это российская песня.

Если Вы вспомните, его также не любили в России. А во-вторых, это любимые песни ребят. Они просили меня спеть «Группу крови», «Кукушка» и «Перемен». И я им пела, эти песни поднимали им дух, они брали гитары, в блиндажах их пели. Эта музыка настоящая. Я смотрю: в последнее время то, что настоящее – не в моде.

Вы решили, когда началась война, я так понял, заниматься волонтерством. Часто Вы ездили или ездите выступать перед бойцами?

Очень часто.

Какое самое большое Ваше впечатление от общения с этими людьми, которые сейчас защищают Родину?

Это невероятно описать. Это когда хочется подержать их за руки, посмотреть им в глаза. Пообщаться, что у них на душе. Это – невероятное ощущение, когда ты понимаешь, что именно эти люди оберегают твой покой, твою жизнь и дарят будущее. И ты понимаешь, что это – ценой своей жизни, и они не боятся. Это такая сила!

И когда они достают свои военные билеты и просят меня расписаться у них на память, это очень странно, это шокирует. И они сначала побаиваются меня, а для меня – это такие люди! И также немного в стороне. Но потом, когда мы пообщаемся и идем вместе обедать, начинаются какие-то интересные истории, которые они рассказывают с фронта.

Есть истории, которые я не могу рассказать никому больше. Очень много там происходит, там совсем другая жизнь. Там - настоящее. Когда друг за друга, когда они бок о бок, когда они вытаскивают из беды друг друга. Там есть дружба, там есть жизнь, там есть понимание, человеческое понимание, надо у них поучиться этому.

Если вернуться к теме Евровидения. Вы наблюдаете за тем, что сейчас происходит на Евровидении? Для Вас вообще этот конкурс интересен сейчас?

Потому что тот жанр, в котором Вы сейчас работаете, и то, что Вы сейчас рассказываете о жизни, оно, мне кажется, немножко в другой плоскости находится, чем, скажем, болельщики Евровидения, эти соревнования. Это же все-таки немножко другой конкурс, или нет?

Наверное, музыка имеет название, а есть только, как говорят, отрасли: поп-музыка, рок, джаз, соул, фанк. Я люблю этот конкурс, потому что есть возможность болеть за наших. Мне это нравится. Я люблю гордиться нашими гражданами, нашими музыкантами.

С точки зрения любопытства – да. В музыкальном плане это все европейский формат, который повторяется из года в год. С политической точки зрения, мне нравится смотреть, как они обмениваются баллами и ты понимаешь, почему они это делают.

Поэтому интересно смотреть для себя, для развития, наверное, потому что очень иногда интересные номера бывают у музыкантов, какие-то новые веяния бывают. Надо смотреть, я же музыкант. «Новую волну» я не смотрю, Евровидение смотрю.

А какие еще конкурсы, кроме Евровидения? Какие-то международные, другие?

Я очень много смотрю и все, что связано с музыкой, я очень люблю. Если ты не интересуешься тем, чем ты занимаешься, то развития у тебя не будет.

Если все же говорить о Евровидении, Вы следили за ситуацией с российской певицей с инвалидностью, которую к нам не пустили, потому что она нарушала закон. Каково Ваше отношение к этому?

Для всех законы равны. Мы сейчас боремся, и мы боремся честно. У нас есть закон, который запрещает въезд российским артистам, которые пели в оккупированном Крыму.

Но надо понимать одно: Россия знала, что такое будет. Поэтому они выбрали такую певицу, чтобы наделать политического шума, чтобы нажать где-то на жалость. И вообще все, что пытается делать Россия - великая пирамида, по которой они руководствуются. Там нет искренности и жалости у меня к этому нет.

Сменим тему и будем говорить об украинской музыке. Изменилась ли украинская музыка в последние годы? После Революции Достоинства? Я знаю, что Вы пели на Майдане, имело значение это в жизни?

Как Вы воспринимали Майдан? Потому что много кто говорит, что жить стало хуже, началась война, началось разочарование. Каково Ваше отношение к этому всему, что было?

Очень много сейчас мыслей у меня. Я очень люблю людей. Я очень люблю свою Родину. Для меня было главное поддержать людей. Я поняла, что при власти еще Янукович, а в России уже знают, что я вышла на сцену Майдана и могла потерять все, что у меня есть. Но здесь как раз и проверяется человек - как онживет, что в нем самом есть? И для меня было главное поддержать их. Я не боялась.

Я понимала, что люди хотят жить как люди. Они хотят на праздники не собирать деньги целый год. Они хотят позволять себе эти радости. Они хотят отдыхать на море. Они хотят, чтобы дети были одеты. Что в этом плохого? Люди вышли по поводу того, что мы хотим, мы можем жить лучше.

И тогдашняя власть виновата в этом. Мы должны были идти в Евросоюз. Но мы забыли про одну интересную вещь. Когда Янукович подписал договор о российском флоте в Крыму до 2019 года – не помню цифр, от этого все и началось. Тогда надо было смотреть. Тогда мы уже отдали Крым.

И сейчас то, что происходит, разрабатывается, наверное, уже 10 лет. С 2009 года. Это схема. По которой четко действует Российская Федерация, потому что они всегда на плаву за "счет кого-то». И для них терять такую мощную державу, как мы – крайне невыгодно.

Поэтому они начали такую агрессию. Поэтому весь этот Майдан, и поэтому Янукович сбежал. Все это - в моей голове, я анализирую это и понимаю, что это делалось планово. А люди просто хотят хорошо жить, и я их буду до последнего поддерживать. Потому что я хочу, чтобы мои дети ходили в школу и я им не давала 20 гривен на обед, когда другие едят бутерброд с красной икрой. А для меня это главное, поэтому я буду всегда с людьми.

Если говорить об украинской музыке. Те процессы, которые за эти последние годы произошли. Как изменилась украинская музыка?

Мы сейчас запретили российские сериалы, больше появилось новых имен. Есть что-то интересное в этом украинском процессе? Вы чувствуете какой-то прогресс?

Да. Мне очень нравится то, что сейчас наблюдается восстановление украинской музыки, есть очень интересные солисты, композиторы украинской музыки, которые начали проявлять себя как музыканты, когда они по 10 лет пытались, но были неинтересными.

Сейчас я вижу, что для многих украинских музыкантов завесы открываются, и это очень радует. Поэтому мы – очень искренние и открытые, и музыка у нас очень интересная. Украинские коллективы гастролируют по всему миру. Поэтому я вижу изменения, вижу, сколько людей начинают писать на украинском. Это вдохновляет.

Какой Вы видите свою карьеру? Раньше было понятнее. Еще когда не было интернета, артист записывал свой диск, ехал этот диск презентовать. У нас артист хоть и ехал презентовать диск, но зарабатывал на корпоративах, ему платили в каких-то закрытых кругах.

На Западе это целая индустрия, поэтому это и называется шоу-бизнес, а у нас все имело немножко искаженный вид. Чего Вы лично хотели достичь как музыкант?

О своих мечтах не рассказывают, если ты хочешь, чтобы они осуществились.

Не все. О заветных не рассказывайте. Но как Вы видите вообще свое творчество в будущем? Вы зарабатываете на своей музыке, или Вам надо зарабатывать на чем-то другом, а музыка для Вас – хобби?

Музыка – это моя жизнь. Я обожаю тот период, когда я меняюсь. Сейчас как раз он есть во мне . Для меня сейчас главное – закончить свой первый русскоязычный альбом, где автором музыки и текстов буду исключительно я. Это – главное. И главное – что именно сейчас прошли съемки моего клипа «Гуд бай», в котором я впервые буду той, кем я есть на самом деле.

Для меня важно, чтобы моя музыка была услышана и я приносила пользу. Стать таким небольшим саунд-треком в три минуты для людей, которые могут выбирать себе среди моих песен, что им ближе к душе.

Это какой жанр?

Это поп-рок. Я начала все сначала. Год назад я взяла карандаш и начала писать свою музыку. Поэтому я могу откровенно сказать «Анастасия Приходько начинает свой путь».

А где Вы вообще учились писать музыку? Вы же играете и на фортепиано, так же?

Да. Но я на этом факультете не была, оно называется композиторством. Если человек талантлив – он талантлив во всем (смеется).

Но Вы учились играть на чем?

Фортепиано, гитара, дирижерско-хоровой, народный вокал, флейта. И, наверное, эти годы, которые я посвятила музыке, и дали возможности мне писать музыку, а стихи я еще раз скажу – это моя жизнь, я могу из своей жизни сложить стихи.

Вы – протестный человек всю жизнь, всю жизнь пытаетесь плыть против течения, что-то доказывать. А чтобы учиться музыке, мне кажется, надо быть немного сдержанным, работать много.

Вам в детстве было легко это делать? Вам было интересно или Вас как-то родители заставляли? Или Вам все легко давалось?

Музыка вообще – это очень сложно. Я не понимаю, где и течение и где надо плыть в нем, но я понимаю, что такой образ сложился. Просто мне не нравится то, что нравится многим людям. Мне не нравится синтетическая музыка, я люблю настоящую. Я люблю петь лирические песни, но совсем не умею - пьяные пляски, я не знаю, как делать веселье, нет у меня к этому таланта.

Но Вы, когда проходили кастинг в «Виагру», понимали, что это будет поп-музыка, такая легкая?

Во-первых, это был первый мой кастинг. Мне было 16 лет, мои родители - театральные критики – и мне было бы, наверное, легче играть такую себе мягкость, родители помогли бы. Но слава Богу, меня не взяли в «Виагру» и не тянется за мной такой большой хвост как «бывшая участница группы «Виагра» Анастасия Приходько».

Но Меладзе все же Вас заметил и пел с Вами.

Первый раз он меня не заметил. Заметил меня через 4 года. Тогда он знал, что я пою. Тогда же мне вручили первую премию зрительских симпатий, и я поехала впервые на конкурс в Варну в Болгарию. Это был первый мой конкурс.

Получили там приз?

Третье место.

А на Евровидении у Вас 11-е, кажется, место было? Вы очень расстроились? Хотели большего?

Я столько раз проигрывала, поэтому смирилась с этим. Эти переживания были сжатые, была готова к проигрышу, но жаль, конечно, потому что я по жизни люблю выигрывать.

Это не очень большой проигрыш, потому что очень много мест там было и много исполнителей.

Но спела песню так, как я хотела: на русском и украинском языках, и для меня это – главное.