Княжицкий: В Раде очень много лоббистов России, не позволяющих принять качественные законы

Сегодня мой гость – Николай Княжицкий. Глава Комитета Верховной Рады Украины по вопросам культуры и духовности.

1. Николай Княжицкий – один из корифеев украинской журналистики периода независимой Украины. Карьеру начинал в 90-х годах специальным корреспондентом редакции информации Гостелерадио УССР. Работал ведущим и корреспондентом Центрального телевидения Украины.

2. С 1994 по 1998 годы Николай Княжицкий был президентом Международного центра СТБ, возглавлял Государственную компанию «Украинское телевидение и радиовещание» и Национальную телекомпанию Украины. Некоторое время был членом Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания.

3. Основатель и вдохновитель нескольких украинских телеканалов. В 2008 году Княжицкий с командой журналистов создал принципиально новый для того времени проект – телеканал ТВі. В первые же дни Революции Достоинства в украинском телепространстве появился новый вещатель – телеканал «Эспрессо».

4. В Верховную Раду Николай Княжицкий баллотировался трижды. В 2012-м был избран по списку Объединенной оппозиции «Батькивщина». На внеочередных парламентских выборах 2014 года стал народным депутатом от «Народного фронта».

5. Николай Княжицкий возглавляет Комитет ВР по вопросам духовности и культуры. Он инициатор и автор законопроектов о государственной поддержке кинематографии Украины, а также о языке аудиовизуальных электронных средств массовой информации. Неоднократно подчеркивал необходимость ограничения использования медийной продукции государства-агрессора Российской Федерации.

Так все же, до лета мы дождемся вступления в силу Закона об использовании украинского языка в телеэфире на 75%?

Я надеюсь, хотя, по моей информации, некоторые политические силы, в частности "Оппозиционный блок", поставили такое условие, что они будут поддерживать другие законы, если этот закон не будут ставить на голосование. Но он уже прошел слушания в Комитете, и я надеюсь, что нам удастся вынести его в зал и проголосовать.

К нему со стороны оппозиционных сил есть определенные претензии, и я бы хотела их напомнить сейчас.

«Этот закон нарушит права миллионов граждан Украины, для которых русский язык является родным. А также он нарушит права других носителей региональных языков, которых, кроме русского, в Украине 17. Кроме того, этот закон вносит раскол в общество, нагнетает и без того напряженную ситуацию.

Мы надеемся, что депутаты не примут закон во втором чтении. Кроме всего прочего, этот закон не способствует развитию украинского телевидения. Наоборот, он нанесет серьезный ущерб. Невозможно создать в нужном объеме качественный контент на украинском языке или в таких же объемах сделать качественный дубляж – следовательно, ухудшится качество телепродукта на украинском языке».

Это заявление телеканала «Интер», и я думаю, что к вам, видимо коллеги из других телеканалов, обращались с подобными упреками.

Это очень демократический закон, соответствующий не только европейской практике, но и нашей практике. Потому что у нас до 2006 года законодательство требовало 100% украинского языка в эфире, с 2006-го по 2012-й – 75%. И мы фактически вернули статус-кво до уровня, который был до принятия закона Кивалова-Колесниченко.

Как-то до 2012 года украинское телевидение существовало, было много качественных программ, и никто не жаловался, все работали. Поэтому думаю, что сейчас тоже могут работать. Просто сейчас на таком канале как «Интер» менее 30% на украинском языке.

Думаю, что это плохо, потому что украиноязычные люди не чувствуют себя и свои культурные потребности удовлетворенными, и фактически это является унижением большинства населения Украины. Конечно, это нужно прекратить, но никоим образом не нужно унижать национальные меньшинства.

И когда мы говорим, что в этом законе написано, что действительно 75% должно быть украинского языка на общенациональных кагалах, то на региональных каналах это 50%. Поэтому люди, которые говорят на других языках, совершенно спокойно смогут получить тот продукт, который им будет нравиться, и на общенациональных и региональных каналах.

Год назад вы говорили, что информационное пространство Украины остается оккупированным. За год что-то изменилось?

Увеличивается количество украинских программ, но я как автор закона «О прозрачности медиасобственности», к сожалению, вынужден констатировать, что из-за поправок, предложенных ВР, реализовать этот закон в полной мере не удается.

Мы до сих пор не знаем, кто в действительности является владельцем очень многих украинских телеканалов, в том числе информационных, и финансируются они или людьми, которые уехали отсюда и сейчас находятся в Москве, или непосредственно россиянами через скрытые схемы. Поэтому российское влияние на информационное поле очень сильно. Фактически это влияние является частью гибридной войны, которую Россия ведет против Украины.

Не хватает каких-то рычагов давления, инструментов наказания? Почему не работает прямая норма закона?

Причина та же, почему не хотят принимать закон о 75% украинского языка в эфире. В Верховной Раде очень много лоббистов России – страны, которая ведет с нами войну, – и эти люди не позволяют ни принять качественный закон, ни обеспечить качественное исполнение других законов.

К сожалению, от их голосов зависит очень многое – не только те, о которых мы сейчас говорим. Порой нужны их голоса для поддержки того или иного закона.

Вот, например, когда голосовался закон о рынке электроэнергии, который, фактически, делает этот рынок прозрачным, не хватало голосов, потому что БЮТ категорически не хотел за это голосовать, хотя закон поддержан многими европейскими организациями. И вот при таком голосовании нужны были голоса, в том числе и "Оппозиционного блока".

И они за это голосовали, но с условием, что не будет голосоваться закон об украинском языке. И таких примеров очень много.

Есть инициатива вообще принять отдельный закон о защите украинского языка. Считаете ли вы, что такой закон нужен, и готов ли сейчас парламент к принятию такого закона?

Закон о защите украинского языка нужен. Другое дело, что это можно делать одним большим законом, или отдельными законодательными актами, как мы это сейчас делаем защитив украинский язык на радио, сейчас защитив его на телевидении.

Я абсолютно убежден, что сейчас нужны изменения в закон о защите прав потребителей, относительно использования украинского языка в заведениях торговли и обслуживания. И так можно регулировать разные сферы.

Нужен рамочный закон? Ничего плохого в этом не вижу. У нас сейчас есть три такие законопроекта. Но мы знаем, что некоторые положения из них уже вызвали беспокойство в Венгрии и Румынии. Были соответствующие заявления у представителей национальных меньшинств. А мы же не ставим целью оскорбить национальные меньшинства.

Наша цель – надо говорить прямым текстом – защитить себя от русификации. И над этими законами мы будем работать. Другое дело, что вокруг этого очень много спекуляций. Например, есть люди, которые бы не хотели иметь закон о защите украинского языка, поэтому они пишут гораздо более радикальные законы. Что, например, не могут вообще издаваться газеты на других языках. И тогда национальные меньшинства возмущаются, тогда Европарламент делает заявления, а Венецианская комиссия это осуждает.

Таким образом враги Украины получают дополнительные козыри. Поэтому мы должны найти способ сделать закон, который будет защищать украинский язык, но не даст оснований Москве, или кому-то другому блокировать и давить на президента, чтобы он не подписывал этот закон.

У нас, например, есть закон об отмене закона Колесниченко-Кивалова, который до сих пор не подписал президент. И он же не просто так это сделал. Вот сейчас, когда Тиллерсон приезжал в Москву и встречался с Путиным, то одним из тезисов россиян, почему они продолжают военные действия на Донбассе, было, что ущемляются языковые права людей, которые там живут. Очевидно, что это грязная ложь и манипуляции, но мы должны сделать все, чтобы и законодательно показать, что мы являемся демократической страной, но защищаем права украинского языка.

Еще один резонансный закон – о кинематографии – вызвал противоречивые чувства. В частности правки, касающиеся авторских и смежных прав. Потому что люди не очень готовы платить за просмотр фильмов, и есть угроза, что его просто не будут выполнять в антипиратской части.

Это, самая важная часть этого закона. Потому что, если мы не поборем пиратство, то украинские художники, режиссеры, сценаристы просто не будут получать деньги, следовательно, не будет появляться украинский культурный продукт. А это означает, что российский культурный продукт и далее будет царить на нашей территории.

И еще один аспект. Мы являемся лидерами в так называемом пиратском списке, который составляет американская Ассоциация интеллектуальной собственности. Если мы и далее будем лидерами этого списка как страна, где больше всего пиратства, то уже в этом году США угрожают лишить преференций украинские предприятия и украинскую экономику, которая выходит на американский рынок. Это дополнительные потери для нашей экономики.

Поэтому, хотим мы или нет, а с пиратством надо бороться. Я борюсь с пиратством сознательно, потому что, например, жена моего, увы, покойного товарища Андрея Кузьменко, Скрябина, получает копейки за исполнение его песен, которые звучат на всех радиостанциях.

Есть и другой аспект. И в США должны тоже понимать, что им не прибавится за просмотр тех же фильмов, которые люди просто будут скачивать с российского рунета. И в итоге это станет просто еще одним маленьким кирпичиком к тому, чтобы люди потребляли русскоязычный продукт.

Скажу вам печальную новость. Наше пиратство тоже было русскоязычным, никто не переводил ворованные фильмы на украинский, это во-первых. А во-вторых, пиратство в России существует, но оно меньше, чем в Украине. Потому что Россия защищает по крайней мере авторские права своих производителей.

И мы сейчас поддерживаем кинематограф, выделяем средства. Но вы никогда не вернете средства от съемок украинского фильма, если он до того как попал в кинотеатры, есть в интернете. Люди просто на него не пойдут, а это значит, что не будет украинского кино. А Россия свои фильмы дотирует. Для них зависимость от рынка не так важна, как для нас. Поэтому пиратство, без сомнения, является ресурсом распространения российского продукта.

Последние два года уже снимают украинские фильмы. Какие сейчас показатели их просмотра в кинотеатрах?

Хорошие показатели. Я сейчас не готов их цитировать, но знаю, что в прошлом году было снято более 30 украинских фильмов, тогда как раньше было 3-4. Поэтому рост очень большой, и люди с удовольствие смотрят украинские фильмы в кино. По крайней мере, они туда попадают. И это не только украинские фильмы, но и зарубежные фильмы об украинской истории, как, например, «Горькая жатва».

Поэтому сейчас, я думаю, у нас очень позитивный процесс. Другое дело, что у нас очень мало залов. И закон о кинематографии еще не продолжил плодотворно работать потому, что не приняты другие законы – изменения в Налоговый кодекс, в Таможенный кодекс – для того, чтобы кинотеатры могли нормально работать, а те, кто их дублирует, могли не платить за это дополнительные налоги, как это происходит сейчас.

Поэтому мы сейчас еще в начале пути поддержки украинского кино.

Ну и есть еще закон о копродукции, где должны возвращаться какие-то средства

Это тот самый закон. Он принят Верховной Радой, президент наложил на него вето и подал свои поправки, мы согласились с теми поправками, приняли закон с поправками президента и теперь ждем подписания.

Возможно, на момент выхода этой передачи в эфир, закон уже будет подписан президентом, у нас большая надежда на это. И там есть большая часть так называемого кэш-рифаунд, о возврате средств, которые тратились во время совместного производства на съемки, определенной части налогов.

Это небольшие деньги, низкий процент, сравнительно с большинством европейских стран, но таким образом мы сможем привлекать к нам иностранных производителей кино, если они пройдут культурный тест, если в этих фильмах положительно будет вспоминаться Украина, ее символы, природа. Они смогут возвращать часть средств, как это делается в большинстве стран, и это очень позитивно.

Немножко другая тема. Уже избран руководитель Общественного телевидения. Это человек, который возглавлял Национальную телекомпанию, Зураб Аласания. Какие у вас ожидания от начала работы Общественного телевидения?

У Зураба есть один очень большой плюс – он умеет быть независимым. И он не давил на журналистов. И он транслировал программы, которые жестко критиковали и президента, и депутатов, и правительство, не боялся этого, хотя это, очевидно, вызвало недовольство очень многих людей. Это большой плюс. И Общественное телевидение тоже будет выполнять эти функции.

Но есть еще одна функция общественного телевидения – это собственно съемки фильмов и сериалов, показ концертов, поддержка украинской культуры. Этого не хватало, когда Зураб возглавлял национальное телевидение до отставки. Возможно, не хватало и из-за системного недофинансирования, потому что люди, от которых оно зависело, видя «непослушание» Зураба, может и недодавали часть этих денег.

Ну это определенное лукавство – дать законодательную базу и не дать бюджет.

Ну я думаю, что сейчас бюджет должен быть предоставлен, потому что и закон вступил в силу, и очень большое внимание наших западных партнеров к этому вопросу. И если будет бюджет, то у меня даже большое пожелание к Аласании – чтобы канал был рупором украинской культуры, во-первых, а во-вторых, мог достойно конкурировать с большими каналами, которые принадлежат частным владельцам.

Это основная функция общественного вещания повсюду – чтобы его доля в эфире была не 1%, а по крайней мере 5-10-15%, чтобы он мог конкурировать с «Интером», «Украиной», «1+1» – с каналами, которые принадлежат крупным частным собственникам.

Вы же возглавляли государственную телекомпанию. Зная тот бюджет, который сейчас заложен для Общественного телевидения, вы бы сейчас взялись бы за эту работу?

Это очень интересная работа. Это очень серьезный вызов. Бюджет, гарантированный законом и бюджет, заложенный в Бюджетный кодекс – часто разные вещи. Часто бывает, что записан определенный процент от бюджета – 0,2% – это очень большие деньги, а закладывается совсем другая сумма.

Увидим, как будет принят Бюджетный кодекс на следующий год, когда Общественное телевидение заработает, насколько это будет соответствовать другим законам, принятым об Общественном вещании. Если это будут серьезные средства, то конечно мне было бы это очень интересно.

А вы будете лоббировать?

Да. Потому что кто бы не возглавлял Общественное вещание, я абсолютно убежден, что должен быть противовес коммерческим каналам.

А как бы вы организовали бы работу по созданию этого контента? Просто как пожелание

Должны быть люди, которые любят украинскую музыку, украинское кино. Которые возглавляют соответствующие профильные направления, которые ищут авторов, сценаристов, режиссеров. Ищут партнеров, с которыми можно было бы работать в совместном производстве. И эти фильмы – это не фильмы, которые производят коммерческие каналы. Потому что собственное производство «Интера» или «Украины» и собственное производство Общественного вещания – это не одно и то же.

Если мы посмотрим на польское телевидение, то самые известные сериалы – длинные истории о жизни простых поляков, о перипетиях, с которыми они сталкиваются, – то, что позволило поднять польскую киноиндустрию, рождалось именно на их общественном телевидении.

Если мы посмотрим на ВВС – то оно является производителем или сопроизводителем лучших английских фильмов и сериалов.

Поэтому очень важно, чтобы люди, которые этим будут заниматься, любили украинское кино. То же самое касается и украинской музыки, украинской культуры, концертов, конкурсов – всего, что объединяет украинское общество. Есть вещи, в которых, возможно, трудно конкурировать.

Но у нас законом предусмотрено еще и существование канала «Культура», на котором хорошо было бы видеть лучшие образцы украинского театрального искусства, классической музыки. Он не должен бороться за рейтинги, как это должен делать первый канал общественного вещания, но должен поддерживать украинскую культуру.

Как вы думаете, сейчас глава Общественного телевидения защищен от давления политиков?

Никто и никогда не защищен от давления политиков. Но я думаю, что Зурабу хватит мудрости, чтобы выстоять под этим давлением и реализовать планы, которые он озвучивал. Другое дело, что даже в его первую каденцию я не соглашался со многими вещами, которые он озвучивал.

Например?

У него были конфликты с многими украинскими исполнителями старшего поколения, которые считали, что украинское телевидение умышленно их не показывает. Позиция Зураба была – что это шароварщина, музыка, которая устарела. А истина, на мой взгляд, где-то посередине.

Ясно, что телевидение должно быть современным, но украинская культура рассчитана для всех людей – те, кому за 50, тоже имеют право услышать хорошую украинскую песню, которую они любят.

Тем более на канале, который идет на всю Украину

Да, на канале, который имеет наибольшее покрытие. Хотя я понимаю позицию Зураба, но в этом вопросе я ее не поддерживал и не поддерживаю сейчас. Надеюсь, она у него изменится. Уже после его отставки мы встречались, и он говорил, что какие-то вещи он, возможно, сейчас делал бы иначе.

В конце разговора, хотела бы спросить, что думаете об украино-польских отношениях. Знаю, что вы много времени отдаете для их налаживания.

Послушаем вашу цитату и продолжим:

«В Польше действительно есть много антиукраинских политиков, либо политиков, которые строят свою карьеру на том, чтобы развивать конфликт с Украиной. И Россия таким образом может даже не напрямую их поддерживать. Она достигает цели тоже частично, потому что не обязательно это делал некий россиянин, который приехал оттуда.

Это может быть подкуплен, сослан или в добровольческие батальоны или в какую-то другую украинскую правую организацию гражданин, которого даже могут найти, а он будет доказывать, что это делали не русские, а делал он».

Кстати, имеете какую-то информацию об инциденте в Луцке с выстрелами в консульство?

Ждем результаты, понимаем как сложно этого достичь. Я еще до этого обращался в соответствующие органы с просьбой усилить охрану диппредставительств соседей, потому что знал, что такое будет. Вместе с коллегой Юринец, с которой вместе возглавляем украинско-польскую межпарламентскую группу, ждем результатов расследования. Надеемся, что больше такое не повторится.

А какие перспективы сейчас имеют пророссийские политики в Польше?

Это не обязательно пророссийские политики.

Ну хорошо, антиукраинские политики, давайте так сформулируем.

Смотрите, есть очень много людей, которые пытаются объединить народ в поисках общего врага. Порой это бывает историческая правда, на основании которой объединяется народ, а люди объединяются вокруг какого-то общего горя. Например, евреи объединились вокруг Холокоста. Украинцы объединялись вокруг Голодомора. Это огромная трагедия, и государство делает все, чтобы эту трагедию не забыть, чтобы защитить свой народ.

Потому что когда был Холокост, государства Израиль не было, а сегодня государство Израиль защищает евреев. Когда был Голодомор – не было государства Украина, мы были колонизированы. И то, что мы помним все жертвы Голодомора, именно призывает к тому, чтобы современное государство защищало каждого украинца, и это объединяет людей.

А полякам тоже нужно каким-то образом объединить людей, и когда погибали поляки, то это было после уничтожения польского государства немцами во время Второй мировой войны, а затем советским оккупантом. Так вот от рук фашистов погибло намного больше поляков, чем от рук украинцев, которые тоже были.

Потому что украинцы действительно убивали поляков и мирное население, и мы осуждаем эти убийства. Но мы не можем забыть те убийства мирных украинцев, которые оказывали поляки, когда они имели свое государство, на территории своего государства и своей страны. И это были трагические страницы в нашей истории.

Поэтому Папа Римский призвал, а украинские и польские руководители потом приняли эту формулу, просим прощения и прощаем. И мы жили с этой формулой. Но понятно, что россияне, которые везде поддерживают ультраправые движения, решили эту формулу уничтожить. И эти ультраправые движения начали говорить: а поляков погибло гораздо больше, а почему мы должны прощать, а украинцы нас убивали. И поднимать эту карту, пытаясь объединить общество вокруг этого.

Другие польские правые, которые не ультра, а просто правые, начали понимать, что они теряют электорат, и тоже начали разыгрывать украинскую карту.

Я абсолютно убежден, что это путь в никуда. Но надо отдать должное польским политикам, в частности тем, кто сейчас при власти. Даже те из них, кто начал это делать, на каком этапе остановились и поняли, что в борьбе с современным российским агрессором все равно Украина и Польша обречены быть союзниками.