Школа знаний или школа ценностей. Лилия Гриневич и Любомир Гузар о будущем украинского образования

Сегодня мы будем говорить с вами о новой украинской школе, какой она должна быть. Начнем с концепции этой новой украинской школы и попробуем понять: все же какая школа – школа знаний или школа ценностей, или школа, в которой знания через ценности предлагаются ученикам? Это важный момент.

Вы, госпожа Лилия, говорили об этом на заседании правительства. Начните вы, а кардинал Любомир продолжит эту беседу после того, как вы очертите основные направления видение этой концепции.

Лилия Гриневич: Да, мы действительно хотим перейти к новой украинской школе. Какое основное ее отличие? Традиционная нынешняя школа транслирует знания и пичкает детей знаниями. Но знания сейчас быстро приумножаются, потому что информационная эпоха. И нивелируются, конечно, ведь жизнь очень быстро идет вперед.

И школа должна быть местом, куда не должны приходить только за знаниями, там должны научить, как ими пользоваться, как их искать, как критически переосмысливать, как отличить добро от зла. Как проверить, правдива ли эта информация, которую ты получаешь.

Таким образом, нам надо перейти от классической школы ХХ века. к школе компетентностей XXI века. Что есть в слове "компетентность"? В нем есть знания, устойчивые навыки, так называемые мягкие навыки, например, умение работать с другими людьми, аргументировать свое мнение, критически мыслить. И ценности. Потому что система ценностей позволяет тебе выработать отношение к различным ситуациям, событиям и информации.

Владыка, как вы считаете, в принципе школа может научить ребенка ценностям? Так чтобы это было гармонично и к позиции семьи, ведь без семьи никаких ценностей тоже не будет.

Любомир Гузар: Видите, школа может. Наверное, что может. Нет никакого сомнения. Госпожа сказала про новую школу ХХ века. Я думаю, что на протяжении веков были хорошие школы и очень хорошие школы. И были хороши те школы, которые людям давали и знания, и воспитание. Одно слово – воспитывали людей, начиная от ребенка. У ребенка первое воспитание дома, а позже, в определенный момент, он идет в школу и в другой обстановке продолжает процесс воспитания.

Если мы ограничимся исключительно знаниями, то мы, особенно сегодня, нашли бы духовную скупость ситуации. Потому что через интернет и подобные технологические привилегии ребенок сегодня имеет невероятный доступ к знанию. Итак, если родители дозоляють больше часов сидеть у компьютера, то ребенок очень много знает, но не знает, что с тем всем делать.

Что значит воспитание? Чтобы ребенок знал, что с этим сделать. То не будет ребенок, который ходит в первый, второй или третий класс. Это процесс, который продолжается вплоть до университета. Но это есть цель, чтобы ребенок, так сказать, не была повторением интернета. Чтобы он умел цифры, факты, так же, как интернет, передавать одно за другим – это еще ничего не значит. Это означает, что он имеет хорошую память.

Но насколько он человек? Чтобы быть человеком, он должна приобрести определенные ценности. Я хотел бы охватить эти ценности одним высказыванием - чтобы ребенок вырастал на человека. Простите, что, возможно, не очень уважительно скажу, чтобы продуктом целого процесса образования был человек, который имеет знание, нужное для своей жизни, для сожительства с другими, но который это знание умеет использовать, чтобы быть собой и чтобы уметь общаться с другими. Мне кажется, этот элемент для школы сверхважный.

Я себе представляю, что в хороших школах на протяжении веков на это обращали внимание. Потому что мы знаем, как выглядела старинная школа три тысячи лет назад. Был учитель – очень достойный человек, возле которой жили ученики. Они были возле него, чтобы не только набирать знания, а видеть с первой руки, как их учитель (так думали и так старались, чтобы это был очень ответственный человек и хорошо сформирован) передавал целую гамму ценностей, чтобы не сводилось все к знанию, но чтобы, собственно, это знание было в естестве, которое мы называем человеком.

Министр образования Украины Лилия Гриневич

Хотел бы, чтобы вы эту тему, госпожа Лилия, продолжили, ведь это очень важная вещь – роль учителя. Учителя нужно, на мой взгляд, тоже учить в наших условиях, а не только давать ему возможность обучать учеников. Это непрерывный процесс получается.

Лилия Гриневич: Да, и я думаю, что это самый большой вызов – вызов в целом этой реформы новой украинской школы. Ибо очевидно, что какое бы мы не сделали правильное содержание образования, учебники, если учитель, который непосредственно приходит к ребенку, смотрит ему в глаза, который с ним работает, не изменит свой подход – передачу и напихивание знаниями в обучение и воспитание одновременно, в процесс, где ребенок чувствует, что он тоже личность, что уважают его достоинство.

Мы говорим в этом случае о педагогике партнерства. И поэтому для нас очень важная задача – выстроить систему повышения квалификации учителей. Нам надо понять, что у нас есть более 450 тыс. учителей в стране. И очень часто, это те люди, которые были успешными учителями и в советской системе образования.

Советская система образования обслуживала то общество и справлялась хорошо согласно задач того общества. Мы сейчас живем в независимой Украине, которая избрала европейский путь, демократические ценности, уважение достоинства человека, в другой эпохе и нам нужна иная школа.

Поэтому повышение квалификации учителей – это раз. Но есть еще вторая проблема – социальный статус учителя, который состоит из двух вещей: из заработной платы и того, где учитель находится на социальной лестнице. И я должен утверждать, что сейчас он очень низко находится на этой социальной лестнице. Именно поэтому Кабмин принял решение продвинуть учителя на два тарифные разряда по единой тарифной сетке. Это должно повысить его заработную плату уже с 2017 года.

Но есть второй аспект – социальный статус через то, как учителя видит общество. Как об учителе говорят дома родители при ребенке, как к учителю относятся другие профессиональные группы, как учителя показывают СМИ: или они показывают более негативный образ учителя, или положительный.

Поэтому если мы хотим формировать нового учителя, то придется не только оставить это какому-то одному министерству, а все общество должно понять, что через учителя мы строим новую школу и новое отношение к детям.

Ну это потому, что, владыка, еще есть проблема: мерилом успеха в обществе является не человеческое совершенство, а деньги. И это нужно менять как часть ценностного ряда.

Любомир Гузар: Я скажу практически. Когда я был маленьким мальчиком, это было еще перед Второй мировой войной, посещал разных членов нашей семьи, куда меня как маленького мальчика посылали на каникулы, чтобы я в того или другого был. Я помню разговоры дома.

Возьмем село перед Второй мировой войной, в 30-е годы. Прежде всего учитель, священник, врач считались интеллигенцией, которая вела жизнью села, придавала тон. И учитель тут сыграл очень важную роль. Когда я был немного старше, позже узнал, были учительницы в семье, они в селе имели хорошее, престижное помещение. Семья учителя жила выгодно, не скажу, что в роскоши, но имели все то, что им было нужно. Они были состоятельные граждане.

Сегодня мы говорим о надлежащей зарплате для учителя. Оно аж смешно звучит. И учитель должен быть надлежащим образом обеспечен как очень важный член общества, который играет большую и важную роль в обществе. Я не говорю, что должен плавать в роскоши. Учитель должен иметь нормальное, подходящее помещение - это будет домик, или часть домика, который  он снимает, это уже детали. В любом случае это жилье. И все, что связано с жильем, жизнью семьи, должно быть должным образом обеспечено.

Мне кажется, что мы, не стараясь это дело должным образом решить, словно делали большой жест, что-то чрезвычайное, суперевропейское, что мы учителю дадим соответствующую зарплату. Это само собой понятная вещь. И об этом даже не должно никогда быть дискуссии.

Это не есть проблема, что учитель должен быть богат. Учитель должен быть состоятельный, то есть иметь все необходимое для достойной жизни, должен жить достаточно. Возьмем село. Я не знаю, как выглядит село сегодня, но когда-порядочный хозяин имел порядочную хату, порядочное двор. Так же и здесь.

Так выглядело, будто учитель – слуга. А он должен быть тем лицом в общине, которое община – в очень естественный способ – чтит. Это не есть что-то необыкновенное. Это не есть – чем больше заплатим, тем будет лучше. Здесь, мне кажется, не надо считать, сколько гривен, а думать, что и человек должен иметь нормальную, обеспеченную жизнь – и сама, и ее семья.

Здесь госпожа Лилия коснулась проблемы школы в советском обществе. И вот в советском обществе семья довольно часто была альтернативой школе. Школа выполняла свою роль, это правда. Но семья довольно часто воспитывала людей в других моральных ценностях, некоммунистических, и поэтому у нас много в конце концов, людей, которые были способны отказаться от этого коммунистического катехизиса.

Семья воспитывала человека в религиозных ценностях, поэтому у нас есть люди, которые продолжали быть в лоне церкви, несмотря на то, что школа была атеистической, не просто там нерелигиозной, атеистической. И таких альтернатив было немало.

И я считаю, что семья с этой точки зрения закалила некую моральную атмосферу даже в советском обществе. И здесь важно понять, какой должна быть сейчас роль семьи, когда школа перестала быть идеологическим инструментом. Роль родителей.

Лилия Гриневич: Я думаю, что роль родителей все равно останется первичной для ребенка. Потому что эта атмосфера дома, она, без сомнения, формирует ребенка, формирует с очень раннего возраста. Меня лично как человека образования беспокоит эта взаимосвязь родителей и школы. Потому что сейчас наблюдается такое.

Есть много активных родителей, которые занимают активную позицию относительно образования своих детей. Но есть и такая ситуация. Рядовые родители считают, что если отдали ребенка в школу, вся ответственность падает уже на школу, и они могут устраниться от этого процесса. А школа тоже обращается к родителям, как правило, только за материальной помощью.

Зато сегодня достаточно общения школы и родителей о ребенке. Когда,например, уставший отец, который приходит с работы и имеет конфликты с сыном,  может ли он сегодня прийти в школу и услышать от учителей или от директора школы не «делайте что-то со своим сыном», а получить педагогическую консультацию. Как работать, что делать сейчас, как говорить с этим ребенком, который оказалась сейчас в таком проблемном возрасте со своими собственными, индивидуальными, характерными чертами.

Мне бы очень хотелось, и это тоже часть учительского труда, как научить, с одной стороны, учителей предоставлять такие педагогические консультации, а с другой – родителей осознавать свою постоянную ответственность за детей и за взаимосвязь со школой.

Кардинал Любомир Гузар

Это важно, владыка, потому что мы должны с вами понять, как действительно родители должны помогать школе. И как школа должна помогать родителям в воспитании ребенка.

Любомир Гузар: Я думаю, что, как госпожа Лилия вспомнила, жизнь ребенка начинается с семьи. Те первые годы очень важны – информативные года. Потому что кое-кто думает, что где-то до 5-го или 6-го года ничего не происходит важного в жизни ребенка. Скорее наоборот. Это очень формативный период. И теперь приходит момент, когда родители получают помощь от общественности, которая при посредстве школы - это не нечто совершенно новое, это есть из веков-веков – школы какого-то формата были, конечно, какие бы они не были, но они были.

Школа то есть, так сказать, продолжение. Но это не есть очень опасно, собственно, если родители, так сказать, передадут, а ты теперь, школа, беспокойся о ребенке. Одним словом, как будто они отрекаются от своего обязательства воспитывать детей. Родители передают школе, а школа уже должна дальше делать, как считает, как хочет.

Нет, я думаю, что здесь надо понять, что здесь начинается новая совместная работа. Что теперь школа помогает родителям продолжать процесс воспитания. И поэтому родители должны присутствовать. Я помню, опять же с детских лет. Со времени как я на разных уровнях был – то народная школа, позже немножко родительские конференции (так назывались). Я не помню, как часто это бывало, кажется, что достаточно часто.

Конечно, и отец, и мама шли в школу. Каждый класс имел своего опекуна. Какую-то одну личность – учителя или учительницу, которая особенно следила за детьми того класса. И они приходили и выпытывали прежде всего, успехи в науке ребенка, как ребенок себя ведет, эвентуальные проблемы. Узнать от «хозяина кляси», как его называли.

А тот хозяин класса мог также со своей стороны что-то сказать. И был, так как я себе представляю, я здесь говорю на основании того, что я услышал, когда родители вернулись домой. Ой, это все было со страхом Божьим. Пусть папа и мама пошли в школу на конференцию, как они придут, что они скажут. И я помню, я не был худшим учеником. Приходили: "Ну, ты знаешь, там была такая Мария Заячковская или кто-то другой, говорили, что ты хорошо себя ведешь, нам так приятно было услышать, что ты учишься, хорошо себя ведешь. Но там что-то" и т.д.

Одним словом, контакт между школой через лицо хозяина класса и родителями был очень важен в том воспитательном процессе. Родители, так, как вы сказали, участвовали своим способом в том процессе. Они, да, посылали нас каждый день в школу. Но это не значит, что они нас отрекались. Они следили при помощи учителей. Очень подробно следили, как идет тот процесс воспитания. И если надо было, то обращали внимание - так не можно, то нельзя, ты там один или второй предмет забросил, почему ты этого не знаешь.

Одним словом, то была очень тесное сотрудничество. Уже вспоминаю сам факт уважения к учителю или учительнице – то был господин учитель, госпожа учительница. Будь то на селе или в городе я всегда чувствовал – почтение, которое есть к учителям, как понятное дело, не могло чего-то другого прийти в голову. Итак, я думаю, что этот элемент чрезвычайно важен – сотрудничество. И дети должны почувствовать, что они есть под присмотром родителей, но родители теперь также используют сотрудничество, помощь учителей. И очень серьезно относились к опеке учителей.

Я хочу, госпожа Лилия, обратиться к теме, которую кардинал Любомир Гузар поднял. Что ребенок он и в 6 лет личность, а уже точно и ясно, что он является личностью после того, как он становится учеником школы.

И здесь очень важный вопрос, как эту личность сохранить, как ребенку дать возможность выбора – свободы выбора знаний, свободы выбора ценностей, свободы диалога с учителем и родителями. Это то, на что, кстати, раньше никогда не обращали внимание. Не было этого уважения. Мне кажется, что эта свобода и уважение для ученика является важным отличием современной школы от прошлого.

Лилия Гриневич: Да, это одно из таких существенных отличий того, когда происходит процесс, который форматирует одинаковых людей. И мы хотим перейти в школу, которая развивает индивидуальность, обеспечивает свободу выбора. Но чтобы пользоваться свободой выбора, ты должен понимать, как делать этот выбор. Это тоже очень важный вопрос, ибо если мы вообще говорим о свободе выбора, это такая базовая ценность, многовекторная.

Начнем с образовательной политики. Например, мы сейчас декларируем свободу выбора в образовании. Это впервые. Мы дали, скажем, возможность церквям основывать школы. И если родители имеют свободу выбора, и эта свобода выбора, скажем, принадлежности к определенной конфессии. Если они хотят привить эти ценности, христианские ценности воспитывать в них ребенка, в них тоже есть свобода выбора. И ребенок, который воспитывается в такой семье, тоже может продолжать воспитываться в такой атмосфере.

Но есть еще другая свобода выбора. Это свобода выбора, когда ребенок, скажем, может согласно своих талантов развивать именно те способности, которые у него есть. И здесь для нас важно обеспечить возможность выбора предметов. И мы уже хотим старшую школу полностью ориентировать на профильное обучение.

Сейчас мы будем пересматривать снова программы старшей школы. Мы планируем с 2018 г. только 50% содержания образования сделать обязательным, одинаковым для всех. А другие 50% будут подбирать к профилю, по которому учится ребенок.

И наконец, третья плоскость свободы выбора. Это то, что ребенок имеет право на собственное мнение, и это мнение должно быть услышано. И в этом как раз основная базовая ценность педагогики партнерства, когда учитель перестает быть авторитарным и говорить только сверху об одном ожидании от ребенка, не спрашивая обратной связи. Поэтому свобода выбора на самом деле чрезвычайно многогранна в образовании.

Я почему про это вспомнил, владыка, потому что я помню свой собственный опыт обучения. Мой отец мне напоминает, что мне как-то поставили плохую оценку по литературе, и он пришел к учительнице, и она сказала, что поставила эту низкую оценку, потому что я в сочинении высказал собственное мнение. Такие были иногда учителя в советской школе. Это была реальность. И это для нас очень важно, чтобы, наоборот, поощрить человека к собственной мысли о мире и о жизни сегодня.

Любомир Гузар: Ну, видите, здесь мы затронули чрезвычайно деликатное дело. Свобода выбора. Когда ребенок действительно способный выбирать. Какими критериями надо ребенка наделить, чтобы он был способен правильно выбрать. Здесь мы должны быть, по моему мнению, чрезвычайно осторожными, чтобы не воспитывать таких детей, которые являются непослушными, которым кажется, что они могут делать, что им хочется. Мне кажется, что здесь надо быть очень осторожными, чтобы ребенок понял, что должен иметь определенный уровень развития, чтобы быть способным, быть свободным.

Свободе также учат родители. Начинаем от семьи. Это также очень сложное дело, которое родители, не знаю насколько они сегодня или вообще когда-то бывали достаточно способными воспитать в ребенке. Я думаю, что наверняка есть такие, которые воспитывают в ребенке чувство своего достоинства. Дать ребенку определенную возможность что-то выбирать, требует очень-очень такого тонкого процесса, требует очень много внимания со стороны родителей.

Если сегодня отец и мать работают и оставляют ребенка одного или там  бабушка, или соседка, или кто-то занимается, и ребенок начинает делать, что хочет. Ну, это не есть хорошо. Мне кажется, что очень важная задача для родителей присмотреть, проследить, чтобы ребенок вел себя, созревал – я так назову, очень постепенно. Нельзя ребенку рано дать, так сказать, свободу выбора.

Только здесь есть, на мой взгляд, очень много деликатных, тонких нюансов, которые надо рассматривать. Потому что очень красиво звучит – свобода. Но быть свободным, это как быть богатым. Очень мало людей умеет быть богатыми. А почему люди не хотят быть свободными? Потому что быть свободными – это есть колоссальная ответственность. Итак, воспитать ответственного человека - это не простое дело. А мы должны собственно таких воспитывать.

Но свобода должна быть дополнена понятием ответственности. Я думаю, что каждый из нас имел такой опыт. Хочешь пойти? Но помни, если ты пойдешь, то тебя там побьют или  что-то еще. Хочешь – иди, хорошо, иди-иди. Но родители предполагают и остерегают ребенка. Теперь ребенок говорит: «А если папа, мама говорят, то надо подумать, что делать». Или пойдут, там их набьют или что там случится, и они плачут: «Ой, меня побили». А чего ты туда сунулся? Одним словом, я за то, чтобы очень-очень взвешенно, деликатно подходить к процессу воспитания свободных людей.

Свобода – не значит делать, что хочешь. Мы свободны от Господа Бога делать добро. Мы не свободны делать, что мы хотим. Я не имею свободы делать зло. Я, будучи свободным, могу ошибиться, могу сделать зло, но я не имею права на это. И воспитать ребенка надо в том духе, что ты свободен, ты можешь выбрать добро. Это, мне кажется, есть ключ ко многим проблемам воспитания.

Это, кстати, очень важный момент, которого коснулся владыка, который касается именно роли педагогов в воспитании ответственного общества. Потому что свободное общество у нас, кажется, уже есть, ответственного еще нет.

Лилия Гриневич. Да, и тут важно ребенка с детства научить делать выбор. А чтобы ты делал выбор, что есть добро, а что зло, у тебя должна быть эта собственная система ценностей и ответственность за сделанный выбор. Мы уже с вами прошли разные стадии развития общества. Например, когда люди безответственно идут голосовать на выборы. И потом сами же имеют эти результаты, и живут в этой системе, которую выбрали для себя. Для нас, например, в этой новой школе важно воспитать ответственного гражданина.

Человека, который понимает эти общественные процессы, понимает собственную ответственность за то, что это жизнь общественная, которую мы творим, творят не только те, кто сидят в верхушке власти, а творит каждый гражданин на своем месте. Поэтому я вполне разделяю, Ваше Блаженство, собственно эту мысль чрезвычайно важную, что свобода и ответственность идут рядом, и мы должны детям прививать это понимание с детства.