Адвокат Докка Ицлаев: Мы говорим о двух путях освобождения Карпюка и Клыха, юридическом и политическом

На прошлой неделе российский суд в Грозном осудил Николая Карпюка на 22 годам и 6 месяцам и Станислава Клиха на 20 лет тюрьмы. Ицлаєв рассказал, что планирует подавать апелляцию, поскольку она понадобится для Европейского суда по правам человека.

В то же время есть шансы освободить Карпюка и Клиха путем переговоров. Адвокат также рассказал как суд давил на присяжных и адвокатов, как чувствует себя Карпюк.

Читайте также: Чеченский суд начал рассмотрение "дела УНСОвцев"

Напомним, двух украинцев обвиняют в том, что в 1994 и 1995 году они жестоко убивали в Чечне российских солдат. Первый резонанс в СМИ "чеченское дело" получило после заявления главного российского следователя Бастрыкина о воевавшем в Чечне Арсение Яценюке.

Как выяснилось позже, эти абсурдные заявления были выбиты под пытками у захваченного российскими спецслужбами украинца Станислава Клыха (Николай Карпюк не давал таких показаний). К нему и Николаю Карпюку больше года не пускали украинских консулов и родственников.

Когда вступает в силу приговор Николаю Карпюку и Станиславу Клыху? Будет ли апелляция? Есть ли шансы оспорить приговор в высших инстанциях? Каковы шансы, что его пересмотрят?

Приговор вступает в силу через 10 дней, с учетом субботы и воскресенья. То есть, в воскресенье, 5 июня.

Я за то, чтобы обжаловать приговор в апелляционном порядке. Этот приговор незаконный и абсолютно необоснованный. Судом были допущены настолько грубые нарушения процессуальных и материальных прав Карпюка и Клыха, что не обжаловать приговор просто нельзя.

Нужно исходить из реалий, которые сложились в России по политическим делам. Поэтому я бы не рассчитывал, что будет успех в апелляционной инстанции, то есть в Верховном Суде РФ. Но апелляция нужна для Европейского суда по правам человека. Для того, чтобы обратиться туда, нужно пройти все эти инстанции в России.

Согласен ли на апелляцию сам Николай Карпюк? Что он говорит по этому поводу?

Мы с ним обсуждали этот вопрос. Он говорит, что целиком доверяет нам, защитникам, что, находясь в заключении, не обладает всей информацией, и поэтому ему трудно принимать решение по апелляции. Он также доверяет тем, кто занимается его делом в Киеве. Поэтому Николай готов согласиться на то решение, которое будет принято, и сделать все, чтобы оно претворилось в жизнь.

Мы говорим о двух путях решения вопроса. Первый — это использование юридических механизмов. Второй — это политический процесс. Если будет ясно, что политический процесс приведет к успеху, тогда апелляционная жалоба, скорее всего, не будет подана.

С другой стороны, даже если жалоба будет подана и потом станет очевидно, что  политический процесс дает результаты, мы можем отказаться от нее на любой стадии.

Когда вы говорите о политическом процессе, вы имеете в виду вариант, который применили в случае с Надеждой Савченко? Получаете ли вы сигналы о том, что есть готовность обменять Карпюка и Клыха на кого-либо из тех россиян, которые находятся в Украине?

Да-да. Но я бы не стал сейчас что-то комментировать. Даже из тех заявлений, которые прозвучали в СМИ, следует, что какие-то шаги предпринимаются. Но озвучивать их сейчас не стоит.

Говоря о политическом процессе, я бы отметил две ситуации. Есть две возможности. Одна возможность — это в рамках тех соглашений, которые подписаны между Россией и Украиной, передать Карпюка и Клыха для отбывания срока наказания в Украину.

Второй механизм — помилование, как в случае с Савченко. И, возможно, процедура обмена всех на всех, или обмена на кого-то, и в конечном итоге освобождение. Там тоже есть два механизма — один правовой, второй — политический.

Этот процесс отличался тем, что были привлечены присяжные. Была надежда, что они признают Карпюка и Клыха невиновными, но в конечном итоге, этого не произошло. Почему?

Я полагаю, что на присяжных было оказано давление. Причем, происходило это очень грубо, на наших глазах. Один из фактов давления — действия судьи, председательствующего в заседании.

За день до того, как присяжные ушли в совещательную комнату, судья принял постановление о назначении им государственной защиты, утверждая, что на присяжных оказывается давление и они получают угрозы.

И все это происходило в присутствии самих присяжных, как бы давая им понять, что в случае, если примут вердикт, который не угоден определенным лицам, они находятся в опасности. То есть он принимает решение о защите, проговаривая: для вас есть угроза, если вы примете это решение.

В начале каждого судебного заседания председательствующий спрашивал у старшины присяжных: были ли попытки оказать на вас давление в связи с рассмотрением дела во время перерыва? Старшина вставал и говорил, что не было таких случаев. Так происходило на каждом заседании.

И в тот день, когда судья огласил своё постановление об обеспечении присяжных государственной защитой, он задал этот же вопрос старшине присяжных, и получил ответ, что давление не оказывалось. То есть, не было случая, когда на присяжных, по их словам, оказывалось давление. Тем не менее, судья говорил: было давление, были угрозы, вам сейчас очень опасно, учтите это. Цинично, прямо нагло было оказано давление на присяжных.

Кроме того, мне сейчас только стало известно, что 11 мая 2016 года по местному телевидению прошла передача, в которой утверждали, как о доказанности участия Карпюка и Клыха в тех событиях, что иная позиция, как бы противоречит региональной власти.

Более того, в передаче утверждалось, что они участвовали в убийствах гражданских лиц, в числе которых были и религиозные деятели. То есть местные телевизионщики, которые не освещали ход судебного разбирательства, не присутствовали в судебных заседаниях, вдруг появились и за день сделали такой репортаж прямо перед вердиктом. Считаю, что это действие не могло быть без сигнала из суда или от органа, заинтересованного в обвинительном вердикте.  

Оказывалось ли давление на вас, Марину Дубровину, Илью Новикова?

Когда мы заявляли ходатайства, возражали против действий прокуроров, протестовали против действий судьи, председательствующий постоянно перебивал нас, лишал слова, делал необоснованные замечания. Все это, оказывается, делалось для того, чтобы по итогам заседания расправиться с нами как с людьми, которые мешали определенным лицам осуществить то, что они задумали.

После того, как был оглашен приговор, было принято частное постановление судьи против меня и Дубровиной о том, что мы нарушили кодекс адвокатской этики. Оно направляется в адвокатские палаты Чеченской республики и Краснодарского края с тем, чтобы к нам применили дисциплинарные меры.

Будет ли у вас возможность видеть Николая Карпюка после оглашения приговора?

Да, у нас должна быть встреча. Как только станет ясно, как мы действуем дальше, мы обязательно увидимся.

Каково состояние здоровья Николая, какое у него настроение?

Говорить, что настроение у него хорошее, в такой ситуации было бы совсем неправильно. У любого человека после такого приговора было бы плохо на душе.

Но он держится молодцом. Даже успокаивает меня, просит, чтобы я не волновался.  Он боится, чтобы со мной что-то не произошло, не усилилось давление на меня.