Шпион, которого не любили, азбука в трусах и обожженный нос педагога

...Кого из разведчиков, кроме Штирлица, мы знали до недавнего времени из истории нашей советской Родины? Правильно, почти никого, если не считать слухов о Викторе Петрове, который появился в Харькове в 1942 году в мундире немецкого офицера, а потом, уже в эмиграции, исчез в неизвестном направлении. Точнее, вернулся к службе на другом поприще идеологической науки. Подобной экзотики в "Тайном легионе Украинской революции" Александра Скрипника (К.: Ярославов Вал) мы, конечно, не найдем, поскольку речь не о советской разведке, карательных органах или всесоюзных милиционерах.

Итак, речь идет о разведывательных, детективных, шпионских и других диверсионных службах, которые успешно им противостояли. По крайней мере, в Украине 1917-1921 годов. В России, говорят, раньше "Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914" выходила, но у нас тоже кое-что было. Так, в своих предыдущих книгах автор "Тайного легиона" донес к сведению широкой общественности правдивую информацию о существовании украинской разведки чуть ли не с древних, то бишь казацких времен. А что такого? Разве вы не видели, допустим, в комиксах, кажется о Пироге или Корже, казака с соломинкой во рту, который в плавнях поджидал вражеское войско? Шпион, да. Разведчик, конечно. Может, даже детектив. Словом, невозможно распознать, не зная "соломенной" специфики.

Доподлинно знаем только одно. Отметившись принципиальностью и настойчивостью, много внимания уделяя организации агентурной работы, персонально работая с агентами, которые находились на занятой врагом территории Украины и за рубежом, ныне забытый Николай Красовский был назначен руководителем Информационного бюро при разведывательной управе Генштаба Армии УНР. Речь в книжке Скрыпника, конечно, не только о нем, и большевики не любили также других шпионов, назначая за голову любого из сотрудников Информбюро по 300 тысяч рублей, а сам орган называли "петлюровским ЧК", но именно Красовский разработал инструкцию для украинской контрразведки. Именно в ней он отметил вес шпионской "соломинки" во рту молодой украинской республики: "Не всякий имеет действительную способность к делам розведывательно-розыскным, ибо это тоже дар Божий - талант, который можно развивать и довершать, но ни в котором случае нельзя его внедрить в человека, который не родился с этим везением; нельзя уже на основании того, как нельзя по желанию стать художником, поэтом или скульптором".

Таким документальным образом автор этой необычной книги выводит пресловутых "бойцов невидимого фронта" из тени исторических инсинуаций. Что, добавим, стало возможным благодаря рассекречиванию архивов соответствующих органов и служб.

Пусть там как, но обильно вышеупомянутых рыцарей меча и кинжала никогда не вспоминали, и в школьные хрестоматии их подвиги по отравлению, удушению и отрубанию головы за пасквиль "Плюю на папу" никогда не попадали. Попадало, наоборот, другое, даже будучи написано наськими патриотами, которые в свое время страдали от этой самой карательной системы. Так, например, составляя украинскую азбуку, известный поэт Степан Сапеляк обычно пророчески написал (не про спецслужбы, в случае чего) на букву "А": "А-а-а-а, Я у мамы первенец". Ну, разве не замечательно? Впрочем, ни упомянутым спецслужбам, ни остальным издателям идеологического фронта это дерзкое проявление буржуазного национализма не понравилось, и уже сегодня увидела свет новая "Азбука" (Х.: Виват).

И хоть национальных добродетелей харьковскому изданию не занимать, впрочем, ничего буржуазного в нем нет. Никаких "а-а-а-а", представляете? Наоборот, "текст в формате азбуки-словаря написан доступным, понятным и интересным для широкого круга читателей языком", да и вообще в книге собран своеобразный культурный минимум для ознакомления с национальным достоянием украинцев", и содержит она "самый популярный "классический" набор понятий и терминов, которые ассоциируются с Украиной и украинским народом". То есть отнюдь не "первенца" она содержит, поверьте. Зато имеем "бандуру", которая ассоциируется почему-то с "индийской ситарой". Хотя, негде правды деть, из национальных первооснов здесь все же "вареники", "галушки", "пончики", "оселедець", "сало", "компот" и "юшка" (из алкогольных напитков в алфавитном меню только "наливка").

Что интересно, издание двуязычное, украинско-английское, но все равно некоторые ценности остаются неизменными, не поддаваясь иностранному захвату ни на одном языке. "Борщ", соответственно, горделиво значится, как "borsch", "вышиванку", соответственно, видим, как "vyshyvanka" (для слепых и недоверчивых замечено, что носил ее Иван Франко, и "именно в таком виде писатель изображен на 20-гривневой купюре"), а по "гопаку", который, конечно, ни что иное, как "hopak", который "традиционно выполняется мужчинами в украинских национальных костюмах", то даже упомянуто, как его выполнил известный украинский боксер Александр Усик, завоевав "золото" и звание чемпиона на летних Олимпийских играх в Лондоне 2012 года. Правда, не упомянуто, он был именно в национальном костюме, по которому на ринге обычно узнают украинских спортсменов, но это уже мелочи.

В следующей собрнике рассказов армянского автора "национальное" также не слишком поддается идентификации. Зато легко будет увидеть в "Робинзоне" Арама Пачяна (Л.: Видавництво Старого Лева) последствия исконно советского воспитания, когда в сколько-то там миллионном Ереване, словно на необитаемом острове, живет и ищет своего Пятницу типичный герой нашего времени. Кстати, вот кое-что про этот день недели в обычной школе советского же образца. Ну, а разве не советского, скажете? В любом случае очень похоже. "19 марта. Пятница. Ребята кончиком сигареты обожгли нос учителю – последний акт ритуала. Учителя распяли на доске. Кто-то ладонью закрыл ему рот. Старый педагог вопил, его голос прорывался в щели между пальцев, как свисток закипевшего чайника. Девушки, рассыпав на стол косметику, пудрили носики, подправляли макияж и перешептывались. Мне не удалось выйти из класса, двери были закрыты на замок. Старый педагог дергался, будто безвинный ягненок в руках мясника, – изо всех сил пытался освободиться от щупалец. Горячее дыхание сигареты медленно, как лавина, приближалось к носу".

Пока курится сигарета и запах горелого мяса еще не вдохновил на воспоминания о собственной юности, стоит заметить, что именно происходит уже не в школе, а на обычном дворе, где играют дети, опять-таки, из обычных семей, ведя типичную, как стандартная застройка микрорайона, детскую беседу. Неужели "Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал?" Если бы так! "Кто сказал, что поздно ночью можно зайти в мальчуковую комнату, задушить его и повесить на веревке для белья, чтобы утром его мать увидела это. Другой сказал, что можно распороть ему живот, засунуть туда морскую свинку и снова зашить, или проверить – если имеет язык, то отрезать его, поджарить и заставить его съесть, или попробовать пилой отпилить руки и ноги, затем перевернуть его на живот, чтобы он от кровотечения захлебнулся".

Что за бред, спросите вы, переворачивая книжку, чтобы посмотреть, кто ее написал. Да-да, запомните – Арам Пачян, его вы теперь узнаете даже без "национальных" полосок на покрытой шрамами памяти о невеселом детстве. Его герои не вырастают из штанов инфантильной радости от поздравлений жизни, в этой книге они не покупают карский шашлычок или шаурму, а мечтают о мандаринах. Причем не кушать, а так, жонглировать на растерзание публике с золотозубыми улыбками на каждой странице этой незаурядной книги о горемычном Робинзоне, у которого ежедневно случаются не в пятницу, как в дневнике героя, а сплошные беспросветные понедельники...