Киборги среди нас, виновата ли Украина и оргазм под контролем

Автор этой необычной книги - единственный иностранный журналист, который побывал в Донецком аэропорту в октябре 2014 года. В общем "Аэропорт" Сергея Лойко (К.: Брайт Букс), будучи написан отнюдь не по слухам о фронтовых буднях легендарных киборгов, состоит из историй как по эту, так и по ту сторону баррикад. Поэтому, с одной стороны, защитники неожиданной крепости отбивают штурмы и захватывают этажи, напоминая о подобном дискурсе на всех прежних войнах - не только в Афганистане, где моджахеды так же, как "донецкие" снайперы, привязывали к лапе котенка-приманки гранату. Да и немчики-братцы, так же осажденные советскими воинами, помнится, спускали на веревке во время обеденного перерыва чайники для воды, которой не было на их втором этаже, насыпая взамен сигарет, которых у "наших", конечно, не было.

Зато у Лойка, кроме боевых будней, немало сцен из "коммунального" быта. "В аэропорту дежурили и сражались в основном на втором этаже, - подтверждает он. - Сражались с третьим, как говорили киборги. На третий просочились "тараканы"- сепары. Даже второй частично был уже сепарским. За стоявшей пока еще толстой стеной с брешью размером в полдвери уже были сепары. В общем, коммунальная квартира, не соскучишься, как пошутил недавно Сергеич".

С другой сюжетной точки зрения, не менее важен в "Аэропорту" ракурс противоположной, "вражеской", стороны. Кавычки здесь небесполезны, просто иначе, видимо, нельзя, если вспомнить, скажем, историю матери убитого российского воина, фото которого она увидела в Фейсбуке у украинского офицера-танкиста. Как бы там ни было, но во всех "потусторонних" случаях ситуацию спасает не призрачная "дружба народов", а вполне реальные братья наши меньшие. "А нам собака в Водяном таскала кур и зайцев, – радостно сообщил Светик, счастливый тем, что у него тоже есть военное воспоминание о животных. – Овчар, такой здоровенный. Все звали его Барон".

И упомянутую мать российского солдата, обманутую родным начальством, на передовой тоже понимает только приблудный пес, также брошенный хозяевами". - Девочка моя, – сказала ей женщина, и в голосе ее впервые за все эти недели появилась теплая нежность к кому-то еще кроме ее сына, которую она и сама с удивлением почувствовала. – Ты верь, они вернутся. Ты их обязательно дождешься. Война не навсегда. Умница моя, они обязательно приедут, родная".

Пусть там как, но по крайней мере в "Позднем сборе" Игоря Померанцева (Черновцы: Meridian Czernowitz) Украина точно виновата. Но не в том смысле, о котором все подумали. Хоть за столом автор книги - как на войне, где настоящие бойцы алкогольного фронта, как известно, не закусывают. А все потому, что в отличие от всех возможных классиков этой темы он остается прежде всего патриотом винной культуры, и о пивной, водочной и коньячной только вспоминает, угощая нас историями об их расцвете в разные времена истории человечества. "Крепкие напитки - для одинокого пьяницы", - не забывают в книге присказку одного из героев.

Справедливости ради следует, пожалуй, заметить, что за то время, когда автор "Позднего сбора", будучи журналистом на Радио "Би-Би-Си", дегустировал у микрофона свои впечатления от многочисленных путешествий алкогольными столицами мира, уже были опубликованы такие, родственные по эмиграционному жанру книги, как "Їдло" Льва Лосева и "Русская кухня в изгнании" Вайля и Гениса. Впрочем, для Померанцева частное мировоззрение основывается не на гастрономии, а на бакалеи жанра. "Для меня опыт эмиграции, – как-то отметил он, – это открытие мира в его разнообразии. Свобода путешествий – совершенно конкретная свобода. Для меня лично это было связано с открытием винной культуры – одним из главных открытий, сделанных благодаря эмиграции".

Также автор книги напоминает о еще одной "фронтовой" опасности для слишком ревностных патриотов алкогольной культуры. Нет, это не призыв бросить пить самому и присоединиться к пивной группе в спортивном баре. Просто существует опасность достигнуть такого уровня медитации на хмельной предмет разговора, когда, скажем, "шампанское" начинает означать не привычное, но изысканное "вино", а просто поэтический образ. Это как в анекдоте про грузинского сноба, которого спросили, любит ли он помидоры: "Кушать - да, а вообще - не очень".

Зато обвинить в снобизме автора следующей книги вряд ли удастся. Еще до своего романа "Волшебная ты" Чак Поланик (Х.: Клуб Семейного Досуга) задумывал инвазию в самое нутро патриотической Америки. Уничтожать его писателю с настоящей фамилией Палагнюк приходилось еще во времена "Бойцовского клуба", правда, опосредованно, через сеть заведений, в которых бравые янки били якобы самих себя, а на самом деле – недостижимую американскую мечту. Так же, помнится, в романе "Карлик" у нашего автора целая группа юных азиатских коммандос была отправлена в тыл американского врага, чтобы поработить его, что называется, изнутри, проникнув эдакими сиротами в добропорядочные семьи.

В новом произведении Поланика - как всегда, откровенном триллере, немного разбавленном детективной интригой - речь о временах развитого феминизма, когда женщины, минуя плиту и детей, сразу идут в юриспруденцию и ракетостроение. Понятное дело, что остальные жизненные прелести они также получают, извините, собственноручно. Поэтому не удивительно, что герой романа, председатель транснационального концерна сетевых технологий, стремится довести всех красавиц мира не только до собственноручного оргазма, но и до стопроцентной явки в его магазине интимных услуг.

Но хуже всего для Америки оказалось не отсутствие коллективного оргазма на рабочих местах, а манипуляция рыночными аппетитами ее жителей. Во время телерекламы соответствующих товаров посылался специальный сигнал, который включал эротическое возбуждение. Пусть женщины – это новые владелицы жизни, но им нужен хозяин, как правильно рассчитал главный герой, и заселил роботов в секс-игрушки. Таким образом, всем кралям Америки он буквально на расстоянии подсказывал тот или иной товар, вмешиваясь во вкусы и предлагая нужный размер.

Дистанционное управление миллионами оргазмов - вот какое новое оружие предлагает нам Чак Поланик, не забыв, впрочем, о наклейке "18+" на обложке своего нового романа о конце не только мира, но и многих его сексуальных иллюзий.