Ирма Витовская. Искусство ради детей, которых не видят

Последняя постановка, которая поразила Киев и многих украинцев "Оскар и Розовая Дама". Расскажите об этом спектакле: как родилась эта идея, о чем она и почему родилась?

Я начну с идеи. В 2011 году я присоединилась к движению "Стоп боль", это паллиативно-хосписная помощь, потом я вошла в правление "Лиги мира". И так я уже столько лет приобщаюсь к паллиативно-хосписному движению. Это помощь паллиативным пациентам, а также хосписным. Это две разные категории. Хоспис – это люди, которые имеют ограниченный срок жизни, а паллиативный – растянутый во времени, пациенту нужен отдельный уход, который в это время растягивает.

Если говорить проще, то паллиативный – это в основном онкологические болезни...

Не только: ВИЧ-инфицированные, различные болезни неврологического состава.

То есть это болезни, которые не поддаются лечению, но человек может какое-то время с этими болезнями жить.

Да. А хоспис – здесь уже мы знаем, что все пути пройдены и просто уже поддержка терапевтическая идет. Я не буду говорить причины, у меня есть на это свои личные причины, почему я присоединилась.

К сожалению, больше половины нашего населения имеют свои личные причины. Потому что количество смертей от онкологии и многих других болезней огромное. И я это пережил с моим отцом, с моими близкими.

Ну в нашем коллективе "Оскар и Розовая Дама" у многих видимо такая история. Потому что у Ростислава – режиссера – такая трагедия в жизни, в Ермоленко такая, то есть все люди, которые присоединились, они не случайны.

Поэтому в 2011 году мы делали "Стоп боль", записывали на Youtube эти ролики о доступе к обезболивающим украинцам вообще. А дальше я, погрузившись в эту проблему, вышла на большую детскую трагедию. И это сильно выбило почву из под моих ног. Я не могла уже с этим спокойно жить, зная, что такие цифры мы ежегодно фиксируем, этих детей, которые не имеют доступа к нормальному качеству жизни.

Я сделала себе такое философское обоснование пути, что если мы не можем продлить жизнь, то мы обязаны облегчить, то есть как общество.

Речь идет о больных детях, которых вылечить невозможно, но которые в этот период продолжают в принципе нормальную жизнь, просто эта болезнь есть у них, и понятно, что они не проживут так долго, как все.

Да. При рождении мы фиксируем, когда есть такие дети, что они не проживут средний возраст. Есть дети, которые и до двух лет умирают. А что такое обезболивание для таких детей? Что такое боль?

Но проблема не только в боли. Я так понимаю, что этот спектакль скорее о психологическом восприятии жизни и смерти.

Смерти. Собственно это было пунктом. Мотивация моего вступления – это было доказать, что смерти нет и относиться надо к ней как и к рождению. Потому что мы адекватно относимся к родильным домам. Почему мы плохо относимся к заведениям, где облегчают страдания. И мы должны не бояться заходить в эти заведения, чтобы люди там не чувствовали себя изолированными.

Я неоднократно была в таких заведениях. Первый раз, конечно, это очень трудно, но это инстинкт срабатывает у любого из нас, что ты сталкиваешься с тем явлением, но потом, когда смерть становится ну, так как к нашим ребятам на Востоке – они делают свою работу, вам становится легче жить.

Интересно. Ведь мы в большинстве своем - христиане, и христианские религии говорят, что якобы смерти не должны бояться.

Так. Это остаток сомнений, которые система оставила нам. Смерть – это сакральное явление, такое же важное, которое дано нам, и не надо ее бояться. Она может случиться завтра не из-за болезни, по каким-либо непонятным причинам.

Я когда смотрел этот спектакль, я почти весь спектакль проплакал, я себя сдерживал, и интересно, как люди его воспринимают. Очевидно, что это искусство, потому что Вы блестяще играете и блестяще играют ваши маленькие актеры – дети, другие актеры. Современная режиссура, не похожа, возможно, на современный украинский театр. И это позволяет легче это воспринимать. Но люди будут на это идти? Все же, мне кажется, наши люди привыкли видеть такое простое развлечение в театре, в шоу. Ну и Ваша героиня, собственно, ходит и предлагает всем развлечения. Просто она в жизни вдруг оказывается в такой ситуации, когда она меняет себя.

Мы сделали это сознательно. Это Ростислав Держипильский, я считаю его одним из самых мощных режиссеров своего времени. Я очень горжусь, что он - мой друг, мой однокурсник. Для меня его дружба ценна и я очень рада, что мы сделали этот совместный проект. Я считаю, что Ивано-Франковский театр, я могу это сказать, является одним из лучших театров на сегодняшний день в Украине.

Я очень советую посмотреть "Энеиду" его. Это необычайное представление, тем более об АТО. Ростислава два раза подавали на Шевченковскую премию. Украина должна этот спектакль увидеть. Это действительно новые, мощные технологии.

Потому что вы знаете, вся эта архаичная наша театральная история на три часа, она очень неинтересна в наше время как для нового, интегрированного в информационное пространство поколения. Они не идут в театры. Они идут к Богомазову, Троицкому, к Жеркову, к новым. Я просто сама иду. Потому что без культурной реформы стагнация неотъемлема. Мы будем искать пути других площадок, мы будем прорываться.

Сейчас мы к этому вернемся, хотел еще раз спросить Вас: люди не будут бояться идти на такой серьезный спектакль?

Билетов нет. До 25-го в Ивано-Франковске, это "сарафанное радио". Уже не сайтах на 2-е билетов нет. То есть это только Facebook.

А в Киеве?

Мы приезжаем 2 числа и играем в Киеве. Играем 21 декабря. Будем в течение года играть. Мы все будем делать, чтобы этот спектакль продолжался.

Ну это же была Ваша инициатива? Вы обратились к режиссеру?

Ну как – это был путь такой, очень интересный. В 2012 году фонд "Краб" сделали на Лаврской выставку "Дети, которых не существует". И я там была. Очень мало людей это посещает. Ну и я в 2013 году предложила делать этот проект "Оскар и Розовая Дама". Это лучшее произведение, которое драматически раскрывает тему паллиативную о детях в мире, как по мне. Я предложила, получила добро от фонда "Возрождение", потом мы из-за событий в стране отложили это, и в марте этого года я получила "зеленый свет".

Ну и я уже загорелась, начала искать настроение. Настроение – это конечно музыка, визуализация. И вот у меня был диск всех концертов "Океана Эльзы", и я прослушала эти концерты, и эта "Ночи и дни" прозвучала для меня иначе. Я нажала на машине "стоп" и стояла пять часов, я каждое слово прокручивала в голове, я знала, что это будет в финале, что тот момент будет в том месте. Я не ставила спектакль, это не моя парафия, это уже режиссер, но я уже чувствовала, какой он хотя бы примерно должна быть. Ростислав уже меня почувствовал, сделал его как конструктор. Ему понравилась моя идея финала, у меня не было начала, всего спектакля, это все Ростислав Держипильский.

И я поехала к "Океану Эльзы", они очень быстро мне разрешили эту вещь.

Вы там главную роль играете, Вы еще и продюсер.

Получается организатор скорее. Потому что продюсер – это немножко другое. Итак, у меня есть почти бюджет, который должны утвердить. У меня есть музыка и я. Больше ничего у меня нет. И Вы знаете, случайно Господь, когда благое дело, он посылает людей. Мы сидели в компании с Андреем Ермоленко (художником. - Ред.), и он как-то так говорит, еще никто не знал про этот проект, что есть у него мечта сделать какую-то такую историю в картинках, мальчика больного, к которому нянька ходит...я говорю: давай завтра встретимся. Я на завтра ему выкладываю все карты, мы садимся, и он мне рассказывает детскими рисунками. Я говорю: Андрей, ты решил концепцию спектакля. Мир анимированный детскими рисунками Оскара, что он видит? Окно, парк, который сменяет ночь, день.

А вот сценографию с этими всеми эффектами...

Это Ростислав.

А что-то такое еще есть в Украине?

Нет. Это впервые в Украине.

Мне так понравилось, это так современно.

Мы впервые в Украине сделали это, и я это не боюсь сказать – сочетание двух жанров на сцене – театра и анимации.

Это такая мультимедийность, это не только анимация.

Да. Ну 21 век, 20-е годы. Можно! Если есть идея, концепция, твердая группа, спайка – все возможно сделать.

Давайте о "Сталкерах" поговорим. Для Вас очень важно, чтобы Ваши знакомые, друзья тоже посмотрели этот спектакль, и это тоже социальный спектакль. Это такое Ваше амплуа или призвание, как-то в Вас это проснулось? Ну зрители Вас помнят из "Леси и Ромы"...

Ну это культовый и хороший продукт, я горжусь им.

Прекрасный сериал, и Вам скажу, что все, что снимается после этого – не является лучшим...

Я Вам говорю - команда. Команда, которая будет воплощать продукт. Очень важно носители языка. Нельзя украиноязычный продукт запускать не с носителями, которые даже не молчат на украинском в кадре. У Ларинкова была проблема, но он сделал над собой шаги! Он просто каждый день изучал все это, то, что есть в тексте.

Слушайте, ну честно, не помню ни одного украинского ситкома, который бы сравнялся.

Ну я не могу такого говорить.

Давайте вернемся к "Сталкерам". Павел Арье, драматург, по произведению которого был поставлен. Вы тоже хотели какой-то месседж донести? Для Вас тоже был знаковый спектакль?

Вы знаете, что актерская профессия очень зависима от распределения, от видения тебя здесь так или иначе. Я не могу сожалеть о тех работах, которые у меня, в "Четвертой сестре", "Маринованный аристократ". Но это все ожидаемое от меня, это все я умею делать. Я никогда не умею просить, мне никогда почему-то не давали украинский архетип. Ну европейский какой-то там давали. И когда мне Стас Жирков принес пьесу, я, прочитав ее, поняла, что это тот материал, который я, может, ждала. Конечно, я не думала, что это будет такой возраст... Но тут мне подсознание сказало: Ирма, это еще актерское достижение – сыграть 86-летнюю без грима на камерной сцене.

Все же "Сталкеры" - это такая очень социальная вещь про нашу современную жизнь, про Чернобыльскую зону...

И я поняла, что тут можно сказать, про эту зону, эту зону, которую мы помещены. Трагедия Чернобыля разрастается в трагедию целой нации. Это зона, в которой мы оказались, "домайданный период", скажем так, из которой мы еще не вышли. Да, мы еще ковыряем эти все проходы, но надо еще это все разрывать. Это очень философское произведение, здесь очень много пластов, здесь метафизика украинская, украинская женщина, тут трагедия историческая.

А такой хорошей современной украинской драматургии много?

Нет.

Почему?

Мало имен еще, к сожалению. Нет мотивации. Без культурной реформы не появится драматургия, не появится много мощных режиссеров. Будем терять культурную молодежь...

Что такое культурная реформа? Я знаю, что Вы являетесь идеологом принятия закона о меценатстве и привлечению меценатских средств...

Да, но этого мало. Во-первых, я против штатных театров, а за площадки.

Но ведь есть общество, где сосуществует и первое, и второе...

Есть, но это не означает, что это повально все. То есть это должен быть какой-то один. Но я против штатного расписания, за отстранение художника от власти, потому что любой художник – это амбиции, за его способность конкурировать. Поставить такие условия, чтобы конкуренция была как правила игры. Мы должны изменить этот наш "постколониальный синдромчик", то есть "быть цветком на полонине" я называю это. Это очень нам мешает расти. Мой конкурент – это не тот, кто хочет сделать мне плохо, это моя ступенька, я должна сидеть и говорить: ну сделайте меня кто-то, о, есть, хух, молодец, круто, вот куда я должен подняться и пойти дальше. А у нас: "Кто это? А! Убить!". Ну это комплексы, рабство. Вот Америка работает по конкуренции, нравится тебе это или нет.

"Сталкеры" для Вас знаковая постановка и "Оскар и Розовая Дама" знаковая?

Ну оно вышла знаковой, я туда вкладывала другие месседжи. Для меня было главное – пробить законодательство для этих детей, повлиять, отработать, эмоционально сделать спектакль.

Это такой принцип лоббирования через спектакль, скажу я Вам.

Ну да.

Какое законодательство вы хотите пробить?

Паллиативно-хосписным детям. Дать право официально регистрировать детские обезболивающие – пластыри и сиропы, которые не производят у нас. Это первое. Второе – это выездные бригады, волонтерское, философский подход.

Ну одно дело – изменение психологического отношения к этим детям, другое – изменение законодательства.

Конечно. Нужно это поддержать на государственном уровне, я думаю.

Вы себе уже наметили следующий такой шаг, который бы был для Вас знаковым, как для актрисы?

Есть у меня одна идея, мы сейчас над ней работаем. Очень нужна идея, мы хотим сделать один проект. Я не буду говорить, потому что Украина, к сожалению, еще не готова к конкуренции, поэтому я не буду говорить. Это театральный проект.

Вы отказались сниматься в российских сериалах.

Да. Я допускаю, что я могу сниматься в русскоязычном формате, но в полностью нашем, который мы можем продавать. Есть рынки, Казахстан например, которые могут покупать русскоязычную продукцию. Это моя позиция – ни одного россиянина, который себя дискредитировал, моей ноги там не будет. Пусть простят меня те россияне, которые, к сожалению, страдают и морально нас поддерживают.