Путешествие в гетто

Во время конференции Ялтинской европейской инициативы у меня состоялась любопытная дискуссия с одной немецкой журналисткой. Коллега обвиняла меня - впрочем, не только меня - в отсутствии объективности. В том, что мы не хотим диалога с жителями Донбасса, слышим только себя, не учитываем мнение других. И это, конечно же, не журналистика.

В ответ я заметил, что, конечно же, можно посещать Донбасс и освещать события - этот разговор, напомню, был еще до поездки Андрея Куликова, появление на одном из каналов оккупированной территории украинского журналиста я даже и представить тогда не мог. Но все это напоминает мне визит немецких кинематографистов в Варшавское гетто. Отважные журналисты тоже беседовали с людьми на улицах. У них не было никаких проблем с общением с представителями местных властей. Потом из этого визита получился весьма "объективный" фильм. С одним закадровым текстом для жителей Рейха и другим - для западных стран. При этом за собеседниками немецких документалистов не стояли солдаты с ружьями. Они стояли по периметру гетто.

Моя собеседница была оскорблена - как любой человек, который не хочет слышать неудобную правду. Так вот, перед поездкой в оккупированные россиянами районы Донбасса нужно сказать себе одну не очень приятную вещь: это - поездка в гетто. И путешествие в гетто - да еще и с установкой вступить в диалог и рассказать правду - всегда издевательство над его обитателями.

Гетто может быть любого размера. Может быть размером с несколько районов Варшавы. Может быть размером с Северную Корею. А может быть огромное - как Советский Союз. Отличие гетто от свободной страны одно - мне некуда оттуда деться и я буду наказан, если буду протестовать или выражать несогласие.

В гетто живут разные люди. Даже в Варшавском гетто - при всей безысходности ситуации - были те, кто сотрудничал с оккупантами и те, кто занимался доходным бизнесом. Да, сожгли и тех, кто сотрудничал, и тех, кто зарабатывал, и тех, кто молился, и тех, кто боролся. Но до этого тотального уничтожения в гетто шла своя обычная жизнь. Местное самоуправление, бизнес, политические интриги - как в среде пособников оккупантов, так и в среде борцов Сопротивления. Покупки в магазинах. Театральные спектакли. Свежие газеты. Все как бы было - и ничего не было. Потому что это была жизнь уже не перед смертью, а в смерти.

Конечно, это экстремальный пример - я вспомнил о нем только потому, что и в гетто приезжали "журналисты". Можно напомнить другой, менее экстремальный - Советский Союз. Мог ли приехать в эту страну какой-нибудь западный журналист и выступить по телевидению? Теоретически - мог. То, что этого не хотели советские правители, объясняется их идиотизмом, а вовсе не желанием скрыть правду. Но что толку было бы от осторожного выступления такого мастера слова? Сказал бы он то, что мы не знали? Правду про голодомор? Про репрессии? Про бессмысленность советского строя?

В Советском Союзе с правдой не было особых проблем. Проблемы были с двумя вещами - с желанием знать правду и с последствиями этого знания. Вы могли знать то что происходит на самом деле, но ни в коем случае не делиться этим знанием. Не то что с западным корреспондентом - даже с коллегами и близкими знакомыми. Последствия не заставляли себя ждать. Зато как быстро "прозревали" советские люди! Как много среди них оказывалось знавших правду - о Сталине в 1956 году, о коммунизме в годы перестройки! Уверен, что и в России будет немало знающих о преступлениях Путина. И в Донбассе тех, кто отдает себе отчет в том, что ДНР - не республика, а банда.

Но одновременно в гетто живет немало тех, кто не хочет ничего знать. На самом деле так жить намного легче. Вы можете, конечно, вступить с этими людьми в диалог. Но они не глупее вас. Просто правда для них не имеет никакой ценности. Ценность имеет лишь выживание в непростых условиях. Для них признать вашу правду - это либо обречь себя на риск либо согласиться с тем, что они живут неправильно. Кроме того, каждый из них помнит о солдате с ружьем. Пусть не рядом, но по периметру гетто.

Этих людей нельзя переубедить. Их можно только освободить от солдатни. Без всякой гарантии, что их взгляды изменятся. Потому что - напоминаю - дело вовсе не в отсутствии информации, а в восприятии информации. В системе ценностей. Именно поэтому в Германии до сих пор никуда не исчезли люди, уверенные в правоте национал-социализма. Именно поэтому в России огромное количество людей молится на Сталина и легко отказалось от правды о недавнем прошлом - как только появилась возможность такого отказа. Именно поэтому рядом с нами живут люди, которые продолжают уверять нас, что никакой российской агрессии не было.

Потому что можно освободить человека из гетто, но дух гетто во многих неистребим.