Бывший офицер ЦАХАЛ Григорий Асмолов: Израиль – страна, которая привыкла жить в кризисных ситуациях

Государству Израиль удается выстоять в войнах, несмотря на небольшие ресурсы и враждебное окружение. Например, территория, контролируемая Израилем, составляет примерно 22 тысячи километров, а вместе с Палестинскими территориями – это составляет около 28 тысяч квадратных километров, что равняется площади Киевской области. Но, несмотря на это, Израиль в войне на уничтожение – устоял. Об этом в программе Эспресо.TV "Студия Запад с Антоном Борковським" разговор с Григорием Асмоловым – бывшим офицером пресс-службы ЦАХАЛ и нынешним докторантом Лондонской школы экономических и политических наук.

Как оказалось, Украина почувствовала, каково быть Израилем. То, что творится у вас – начало происходить у нас. Расскажите про опыт ЦАХАЛ в информационной войне, которую вынужден вести Израиль перед угрозой исламского терроризма.

С одной стороны ситуации совершенно разные, а с другой стороны - действительно можно говорит о параллелях. Первая параллель заключается в том, что поле боя это не только физическое поле боя, но и информационное. И это очень четкая характеристика конфликта как палестино-израильского, так и конфликта в Украине. Медийный аспект должен быть частью стратегического военного планирования.

Было бы ли возможным, чтобы в Израиле были аккредитованные работники телеканала, если бы он был открыт, скажем, "бригадами мучеников Аль-аксы" или еще какой-нибудь подобной структуры?

Здесь важно отметить, что дезинформация всегда эффективна в контексте отсутствия информации. Скажем, в Израиле были проведены военные операции, например, в Секторе Газа, куда журналисты не допускались, и именно в ситуации недопущения к полю боевых действий, возникало больше всего слухов, и дезинформация работала наиболее эффективно. Конфликты симметричны - с то стороны всегда все равно есть камеры, с то стороны есть источники, с то стороны есть механизм дезинформации. Если вы не даете журналистам доступ со своей стороны – таким образом, вы фактически помогаете другой стороне. В Израиле есть специальные структуры, которые занимаются аккредитацией – это не решение армии, это решение государственного бюро, которое проводит аккредитацию. В разные эпохи были разные отношения с каналом «Аль-джазира», хотя он открыто работал в Израиле. Тем не менее, были ситуации, когда доступ канала ограничивался по тем или иным политическим причинам. Например, была история, когда было принято политическое решение. Один из террористов был отпущен из тюрьмы в рамках сделки по обмену пленными и получения тел израильских военнослужащих и телеканал «Аль-джазира» в Ливане принимал участие в празднованиях по поводу, того что тот террорист был отпущен. Израиль заявил протест и на политическом уровне было принято решение об ограничении свободы действия канала, лишения его аккредитации, но опять же – это политическое решение, которое очень дискутируется на общественном уровне.

Вопрос – являются ли они СМИ? Мы понимаем, что история, про распятого мальчика, о псевдораспятого мальчика – это была "утка" запущенная, скажем так, так называемыми «русскими пропагандистами». Как быть в таких ситуациях?

Понятно, что это конфликт, который имеет несимметричную структуру, понятно, что откровенно лгут и те, кто использую СМИ как средство дезинформации, у них есть преимущества. Бывает так, что радикальные методы, как лишение аккредитации и ограничение свободы журналистов, – как раз и есть то, чего хочет противная сторона, то, что они хотят использовать в рамках информационной войны, как доказательство отсутствия свободы слова.

Смоделируем ситуацию. Если бы ливанские или палестинские телеканалы начали бы транслировать абсолютную ложь про то, что израильтяне замучили девочку, прибил ее гвоздями, и так далее (не хочу в данном контексте употреблять двусмысленные аллегории про распятого мальчика). Это не фейк – это сознательная ложь, это сознательное искажение действительности и попытка манипулировать общественным сознанием, которая удалась. Ибо для многих, сепаратистских, террористических солдат, это было аргументом, из-за которого они взяли оружие.

Подобного рода ситуации возникали. Есть обвинения, может быть не полностью идентичные. Мол, Израиль разбрасывает отравленные конфеты по Сектору Газы или использует зараженные радиацией пулы. Есть очень большой сектор различного рода обвинений, которые действительно являются своего рода подстрекательством. Очень сложно здесь дать какое-то глобальное решение, потому что каждая ситуация, – прежде всего производит к тому, что собирается совещания людей, имеющих к этому отношение.

Условно говоря, вот был быи какой-нибудь ливанский журналист, который бы транслировал и активно продвигал тему про отравленные конфеты: "израильтяне разбрасывают конфеты, отравляя наших арабских деток, поэтому что мы должны сделать? – подорвать 50 автобусов этих нехороших израильтян". Какая возможная реакция?

Конкретно в этой ситуации, поскольку Ливан и Израиль находятся в состоянии войны, и между ними нет дипломатических отношений, то ливанские журналисты не работают на территории Израиля. То же самое касается Сирии и Ирана. Важно учитывать, что Израиль понимает, что одна из составляющих его имиджа – это все-таки свобода слова и свобода освещения конфликта. Если имеет место радикальное подстрекательство сопровождаемое радикальной ложью, то в бюро по работе с прессой есть инструменты, чтобы лишить этого человека аккредитации и возможности получить журналистскую визу, потому что для того, чтобы официально работать в Израиле журналисту, если вы иностранный корреспондент – вы должны получить журналистскую визу.

А вот каково сейчас вот это ощущения страны окруженной горячими точками? Ближний Восток еще не пылает, но мы уже слышим запах дыма даже до Украины. Насколько сейчас все обостренно в вас?

Израиль - страна, которая привыкла жить в кризисных ситуациях, в какой-то степени она даже влюблена в свой кризис, потому что этот кризис производит к постоянному развитию и постоянной мобилизации общества. Развитие государства Израиль непосредственно связано с опасностями, которые это государство окружают. Да, напряжение есть, есть, как всегда, проблемы связанные с Сектором Газа, есть иранская угроза, есть вещи связанные с Ливаном. Глобальная обстановка на Ближнем Востоке сейчас очень быстро меняется и Израиль должен готовится к новым угрозам, но у израильского общества есть очень высокий иммунитет к подобного рода рисков. Ежедневная жизнь Израиля не думаю, что очень отличается от того, что происходит на улицах Львова.

Израиль - страна маленькая, это общество, в котором все служат в армии. Это общество, в котором все более-менее друг друга знают, в котором люди родились в подобной среде и достаточно к ней привыкли. Все привыкли постоянно слушать новости, все привыкли, что есть константа в закон опасность. На фоне этого люди продолжают жить ежедневной жизнью, учится, работать, получать удовольствие, путешествовать.

В Израиле очень развитая служба безопасности, внутренняя служба безопасности, заборы и стены, которые изолируют как Сектор Газа, вокруг которого забор существовал в 2000 году, так и палестинские территории. И это очень значительно повысило степень безопасности. Есть новые технологии, которые позволяют достаточно эффективно блокировать ракеты. Есть разведканалы, которые отслеживают то или иные действия. Есть оперативная деятельность вокруг границы тех или иных территорий. Есть очень много разных слоев в обеспечении безопасности.

Это не значит, что все удается предотвратить. В последнее время самый встречающийся вид терактов связан с наездом средств транспорта, когда водители решают наехать на остановку. К сожалению, иногда бывают случаи, когда в терактах принимают участие и арабы, которые имеют гражданство Израиля, - они не имеют ограничений в передвижении.

Не бывает такого, что генерал спит, или он поехал в баню, или поехал с любовницей на дачу?

Обычно первый круг реагирования – солдаты, полицейские или просто люди с оружием находятся в непосредственной близости от инцидента. Поэтому реагирование всегда занимает считанные секунды, конечно, бывают ситуации разные, но это как бы круг реагирования.

Израильские службы безопасности известны высокой степенью оперативности. Моя диссертация связана с работой с ролью служб кризисного реагирования, и вот любопытно - мне жаловались, что у нас слишком много реагируют. Например, если что-то происходит, то сразу съезжается 40-50 волонтеров всевозможных служб, получивших сообщения через свои пейджеры или телефоны. И здесь главная проблема, как собственно обеспечить безопасность всех волонтеров и всех служб безопасности, которые реагируют на инцидент.

Служба безопасности, безусловно, реагирует первой. Волонтерские структуры оказывают помощь раненным. Эвакуируют раненых службы первой помощи, которые имеют волонтерский характер. Это не только институт скорой помощи, это и люди на мотоциклах, которые получают сообщения, что в километре от тебя произошел инцидент, и они туда сразу приезжают.

А кто организовывал вот этих волонтеров. Мы понимаем, что кто-то же должен удерживать вот эту сеть?

Служба первой помощи, есть и религиозной службой оказания помощи. Она занимается и пострадавшими и погибшими, есть ряд локальных служб, которые имеют волонтерские основы. То есть, скорая помощь она во многом волонтерская структура, поэтому до того, как приедет машина, то, кто постоянно находится на дежурстве, уже могут разослать сообщение об инциденте.

А есть единый список погибших солдат израильской армии? Единый компьютеризованный электронный реестр?

Естественно. Каждый год в Израиле отмечают День памяти, который посвящен погибшим военным. Есть очень четкий подсчет, сколько погибло. То же касается и списков погибших в террористических актах. Есть специальный сайт, который называется «Мы помним» и соответственно на этом сайте находятся имена всех погибших, есть целый день трансляций, посвященных различным историям погибших солдат. И есть очень конкретное число, с 1947 года, с момента войны за Независимость, с момента создания государства Израиль, до сегодняшнего дня. Это очень печальное и трагическое, но очень четкое число.

Сколько стоит откосить от службы в ЦАХАЛ? (смеется – ред)

Такого рода дискуссий не существует. Подобного вопроса не существует через израильскую ментальность. В Израиле есть определенная культура, связанная с тем, что служба в армии является обязательной и это передается в семье. Наоборот, главная проблема - как попасть в наиболее отборные части. Это не значит, что все хотят служит в армии, есть люди, которые стремятся не идти в боевые части или уклонится по медицинским или религиозным причинам. Тем не менее, социологический анализ показывает очень высокую степень мотивации израильской молодежи для службы в армии. И эта мотивация растет во время конфликтов. Каждый виток конфликтов обычно производит к мотивации. Когда происходит конфликт очень многие специально возвращаются из-за границы для того службы в своих частях. Я говорю о резервистах в первую очередь.

Как удалось израильским женщинам не разложить ЦАХАЛ?

Мне кажется, они его наоборот мотивируют.

А женщины не говорят: "Ой, нет-нет мне надо быть с детьми"?

Служба для дэвушек длится чуть более двух лет, меньше чем для парней. Есть те, кто стремится попасть в боевые части, есть те, кто выполняет более штабные задачи, есть те, кто служит на более закрытых базах. Возвращаются домой раз в неделю, есть те, кто возвращается каждый день. Для людей в Израиле этот вопрос не стоит. Это настолько часть повседневной израильской реальности, что парни и девушки служат вместе, так же как и мы ездим в автобусе, так же, как мы вместе ходим по улице. Поэтому вопрос о том, надо ли служит девушкам, особо и не возникает.