Америка изнутри, любовь на войне и правда и ложь от директора ФБР – 5 книг, в которых (не)ценят слова

Относительно книги Клода С. Фишера "Создано в Америке" (К.: Ника-Центр) о социальной истории культуры и характера американцев вспоминается старый советский анекдот о конкурсе в одном из тамошних супермаркетов. Его администрация присуждала приз в миллион долларов тому, кто бы назвал хоть одну вещь, которой у них нет. Конечно, победил советский турист, не нашедший в американском супермаркете… русских лаптей.

То же в этой книге, автор которой, опираясь на значительное количество исторических трудов, а в случае ХХ века – также на многочисленные социологические опросы, исследует культуру и характер американцев от колониальной эпохи до начала ХХІ века и перечисляет все характерные черты американцев. При этом он еще и прослеживает изменения в материальных и социальных условиях их жизни, культуры и характера. И чего же не находит, означая это неизменной чертой своих испытуемых? А не находит он общения, которого в Америке не хватает с давних времен. Так, книга охватывает широкое разнообразие тем по социальной истории страны, ведущей нитью среди которых является появление, рост и, наконец, господство буржуазной культуры среднего класса. Также среди исследуемых автором тем – физическая и экономическая безопасность, здоровье, насилие, материальное благосостояние, неравенство, рабство, расовая сегрегация, владение вещами, шоппинг и компульсивное потребительство, материализм, социальные группы (семья, соседи, прихожане, друзья, коллеги, формальные и неформальные ассоциации и участие американцев в них, индивидуализм, добровольность, контрактуализм, эгалитаризм, либерализм, положение женщин и детей... И тем не менее, взаимность. Вернее ее  отсутствие. Наиболее заметно это на примере развлечений местного населения, о чем в книге немало. Вообще известно, что буржуйские развлечения и моды – от вечеринок до молодежных движений вроде хиппи напрасно ассоциировали с родиной "Битлз" – вполне консервативной Англией. Даже в хваленых шестидесятых брюки-клеш и громкая музыка, не говоря уже о марихуане и других стимуляторах, были радикальным явлением в тамошнем патриархальном обществе. Америка – вот где родина свободы и тусовки всех со всеми и употребление всего со всем. Причем всегда - от основания до сегодняшнего дня. На самом деле совсем никак. Думаете, почему в шестидесятых здесь били рекорды посещаемости музыкальные фестивали вроде Вудстока? Да потому что недавно все сидели по домам и слушали радио – от 20-х до 40-х, когда появилось телевидение. Что было дальше – лучше прочесть в этой книге, где есть все, кроме того, что обязательно найдет русский турист.

В сборнике "Вторая мировая: размышления через восемь десятилетий" (К.: Дух и Литера) собраны монологи и очерки участников онлайн-марафона, проведенного издательством "Дух и Литера", Украинским институтом национальной памяти и каналом Ukrlife.TV к 75-летию окончания Второй мировой войны в Европе в мае 2020 г. Говорят, эти тексты представляют современные подходы к истории той войны и места в ней Украины, хотя на самом деле они напоминают о классической ситуации, которая складывалась на протяжении советских десятилетий и вышла наружу только в 90-х , когда на страницах "Украинского Засева", который редактировал автор этих строк, регулярно обнародовались материалы военного лихолетья. (И речь даже не о том, что для Украины начало Второй мировой – это освобождение от большевизма, а победа Советского Союза в ней – это возвращение очередной оккупации).

Скажем, были среди упомянутых "засевных" материалов знаменитые тексты Аркадия Любченко, о которых 50 "советских" лет молчали, потом заговорили, а потом снова замолчали на не слишком много уже "украинских" лет. Впрочем, для большинства современных историков такие сведения – это не истина, которую отстаивали украинские державники во время Второй мировой, а только "доля правды". Например, Ярослав Грицак во вступлении в сборник так и пишет, вспоминая, как в первые месяцы войны Сталину доносили, что украинцы массово предают и встречают немцев с хлебом и солью: "В этом была доля правды, потому что украинцы помнили голод в 1933 году и считали, что приход Гитлера будет для них в какой-то степени спасением от Сталина". На самом же деле чистая правда стоит за теми, кто в те годы, как, например, харьковский писатель Дмитрий Нитченко, избегал мобилизации или сбегал с фронта домой, говоря: "За что воевать? Что защищать? Это беспросветное, бесправное прозябание? Это бесконечное и брутальное уничтожение всего, что называется украинским? Защищать тех, кто душил и душит мой бесталанный народ?" А вообще за всеми этими анализами, воспоминаниями и дискуссиями относительно "коллаборантства" стоит тень самого лишь Аркадия Любченко, который, наблюдая  игрища в уюте тыла многочисленных полуведков, полторадурацких и других клановых шавок, насмешливо замечал в своем "Дневнике" 1941 года: "Все мои статьи знают, пересказывают содержание друг другу, но читала их только верхушка, в общей же среде фигурируют только названия и устные пересказы. Панч на каком-то собрании потрясал руками и высказался так образно: "Хотел бы я заглянуть в череп Любченко, в его мозг – что он думал, когда решился на такую черную измену! "Ха-ха! Утер я тебе, энкаведистский урод, твой длинный и перебитый нос!" Между тем уже наши авторы в упомянутом сборнике, как предупреждает аннотация, привычно предлагают многомерную перспективу "присутствия" Второй мировой в нашем настоящем, рассказывают о том, "какие изменения с 1945 г. претерпела глобальная система ценностей; как до сих пор ощущаются потери и не заживают раны", нанесенные многоэтничной палитре Центрально-Восточной Европы; как формируются культуры памяти о войне и почему неосужденные преступления в прошлом создают основу новых кровавых конфликтов".

Неожиданно актуальными так же остаются размышления автора следующей книги "Высшая верность. Правда, ложь и лидерство. Воспоминания директора ФБР" Джеймса Коми (К.: Лаборатория). "Особенно важным мне кажется чувство юмора, которое служит отличным индикатором чужого эго, - замечает он. - Эффективный руководитель обязательно должен поддерживать баланс между уверенностью и смирением. Искренний смех требует уверенности, потому что все мы в такие моменты имеем немножко глупый вид: это делает нас уязвимыми, а неуверенные люди этого боятся. Также смех показывает, что мы ценим другого человека, который рассказал нам что-то веселое. То есть вы выражаете свою благодарность не словами, а смехом, а неуверенные люди на это не способны". Впрочем, мемуары бывшего директора ФБР Джеймса Коми, которого за нелояльность к собственной персоне уволил Трамп, не всегда веселы, хоть и стали бестселлером в США.

В целом это результат его карьеры в органах правопорядка и правосудия США, где речь идет об нравственном лидерстве и политическом анализе прошлых президентских выборов в США "из первых уст". Следует напомнить, что за двадцать лет работы на американское правительство автор принимал участие в самых громких делах - он возглавил расследование ФБР по сговору членов избирательной кампании Трампа с Россией, чтобы повлиять на выборы 2016 года, а также был прокурором, помогшим ликвидировать преступную семью. Гамбино. Именно между этими двумя случаями автор смело проводит аналогию, сравнивая руководство Трампа с преступной группировкой. На примере своей профессиональной карьеры он показывает, как можно оставаться верным принципам демократии и не поддаваться манипуляциям  отдельной группы людей. Кроме того, объясняет, как неэффективное руководство страны становится чем-то вроде "лесного пожара"; дает уроки нравственного лидерства и рассказывает о тех лидерах, которые поражали его с юного возраста и на протяжении всей жизни.

Вопреки названию следующего романа война, как известно из других литературных источников, среди которых, вспомним, классические произведения Ремарка и Хемингуэя, никогда не бывает ласковой. Той или иной ее делает профессиональное перо автора, а в случае "Ласковой войны" Джулии Берри (К.: Ридна мова) - еще и магический реализм, историзм и влияние греческих мифов, которые творят из романа настоящее чудо, от которого не оторваться.

В определенной степени мотивы книги перекликаются с упомянутым Ремарком, и в частности его романом "На Западном фронте без перемен" о дружбе юношей, попавших на войну со школьной скамьи. Впрочем, это лишь ситуативно, потому что хотя события в истории Джулии Берри так же, как у немецкого классика, разворачиваются в бурные годы Первой мировой, но реализм здесь, как было отмечено, магический, а война не помешает любви, судьбу которой решат боги с Олимпа. По сюжету, героев четверо – Гейзел, Джеймс, Обри и Колетт. Талантливая пианистка из Лондона; парень, мечтающий стать архитектором, но попавший на фронт; король регтайма и император джаза и бельгийская сирота с невероятным голосом, душевные раны которой еще не скоро заживут… Их историю рассказывает богиня Афродита – историю, полную вызовов, потерь, чаяний, горя и страсти. Жизнь этих совершенно разных и одновременно похожих людей утверждает главную истину - какой могучей стихией не была бы война, ей не сравниться с целительной силой подлинной любви.

Так же чрезвычайны приключения героев следующей книги, а именно – "Знаменитой  фабрика слов" Аньес де Лестрад (Л.: Издательство Старого Лева). Хотя, сами они наверняка не считают их какими-то особенными, и лишь обстоятельства, в которые иногда некоторые из них попадают, заставляют взглянуть на мир совсем другими глазами. А он таков, что в стране, которая в нем существует, ее жители почти не говорят.

Это, правду говоря, чуть ли не продолжение "Приключений Чипполино", героям которого назначали огромный налог на дождь, гром и чуть ли не воздух. Так что в упомянутой странной стране не лучше, и если кому-то там захочется произнести какое-то слово, его нужно приобрести и проглотить. Существуют лавочки с простыми словами, жаргонными, вежливыми и т.д. И вот уже на рисунке одинокая героиня скучает над тарелкой супа, держа ложку, в которой плавает одно-единственное "нет". Кому она очет его сказать? Как бы там ни было, но слова, напомним, стоят денег, и юному Филеасу нужны всего три слова, чтобы признаться красавице Сибель в любви, но это слишком дорого для него... Как же ему быть, если его переполняют чувства? И снова вспоминается Джанни Родари, в "Голубой стреле" которого далеко не всем детям были доступны дорогие новогодние подарки. В любом случае, искать аналогий можно долго, но ясно одно – будучи оформлена замечательными рисунками Валерии Докампо, эта книга – аллегорическая история о том, что подлинное значение приобретают не сами слова, которые говорим, а то, что в них вложено.